От предчувствия лицо девушки потемнело.

– Мисс Цзянь, я очень сожалею, но ваш дядя умер.

Ее руки до этого момента лежали на коленях. Внезапно они начали беспорядочно двигаться, затрепетали, и пальцы сплелись в необычные фигуры.

– Понятно, – произнесла она еле слышно.

– Обратимся к более обнадеживающей стороне: я полагаю, если я отправлю на ваше предприятие справку о его смерти, они пересмотрят свою позицию в отношении вас.

– Да. – Казалось, она не вникает в смысл сказанного им. – Бедный дядюшка Чао, – наконец произнесла она. – Я совсем мало знала его. Видела только один раз. Мама часто рассказывала о нем, пока была жива. – Опять наступила пауза. – Прошу вас, расскажите мне… как он умер? Как мне кажется, он был совсем не старый.

– Да, ему было пятьдесят шесть. Произошел несчастный случай. Пожалуй, мне стоит вернуться немного назад. Люди на авиазаводе в Шаньси оказались не слишком любезны по той причине, что ваш дядя Чао был завербован армейскими службами для выполнения особого задания, а на заводе были недовольны тем, что лишились такого работника. В качестве вольнонаемного его послали на аэродром куда-то в пустыню Ганьсу, это где-то ужасно далеко… Ганьсу-Б-десять, вот как назывался этот объект. Во время командировки он работал на десятитонном грузовике, и произошла авария…

– Нет, это неправда!

Минжун симпатизировал этой девушке. Он понимал, что она в шоковом состоянии. Однако его рабочий день оказался длинным и утомительным, и ему не терпелось поскорее добраться до дому.

– Да, – твердо произнес он. – Боюсь, нам придется смотреть фактам в лицо.

– Нет!

– Мисс Цзянь!..

– Простите, но вы не понимаете, что я хочу сказать. Мой дядя не мог водить машину. Он страдал эпилепсией.

– Что-о?

– Так говорила мне мама. Так было написано в его удостоверении: «Этот человек не в состоянии водить какое-либо транспортное средство». Она сама это видела. Так что, как бы он там ни умер, но только не за рулем грузовика.

– Черт бы меня побрал!

Прошин обернулся и увидел, что Сэнгстер остановился на полпути и изучает дверь, раскрыв от изумления рот.

– Что случилось?

Сэнгстер протянул палец и дотронулся до рельефного силуэта казака в меховой папахе.

– Так мне и говорили!

Прошин насупился:

– Это мужской туалет.

– Ну да! Так точно и говорили. Казак…

Двое очень высоких и крупных мужчин, остановившихся сзади них, начали проявлять нетерпение. Прошин взял своего коллегу под руку.

– Идемте!

Его кабинет находился на втором этаже и выходил окнами на автостоянку, за которой возвышались бетонные джунгли окраины города. Войдя в помещение, Прошин тут же устремился к окну и приспустил жалюзи.

– Что, не хочешь, чтоб я увидел то, что не положено?

– Естественно! Да нет, это просто из-за моего зрения. Я так долго проработал в полутьме, что уже привык к этому. У меня уже выработался рефлекс, куда бы я ни приходил. Ты не возражаешь, а?

– Да ладно!

– Ну и слава Богу!

– Богу?

– Да, а почему бы и нет?

– Ты христианин?

– Нет, я еврей.

Сэнгстер застыл. Прошин взглянул на него из-за своего стола, сообразил, что творится в мозгу у американца, и улыбнулся.

– Дезинформация, так ты думаешь? Мы, мол, все тут горим желанием дезориентировать тебя и напичкать ложной информацией? – Он полез в карман пиджака и вынул какой-то документ. – Вот, смотри, – сказал он, положив книжечку на стол, а затем устало обратился к телохранителям: – Вы можете быть свободны.

Те обменялись взглядами и после многозначительной паузы удалились.

– Товарищ, мы будем в коридоре, – зловеще заверил Прошина один из них.

Сэнгстер раскрыл книжицу и узнал обычный советский внутренний паспорт из четырнадцати страниц. Нашел в нем третью графу – национальность – и там прочел четкое, взрывчатое слово «еврей». Он закрыл паспорт и вернул его улыбавшемуся коллеге.

– Знаешь, как мы говорим? «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек». Конечно, паспорт может быть и поддельным. Только на сей раз это не так.

Сэнгстер ничего не ответил.

– Ты мне не веришь? – засмеялся Прошин и закинул ноги на недорогой, фанерованный стол. – Ладно, тогда чему ты веришь? – спросил он, затянувшись трубкой. – Что тебе наговорили про меня?

Сэнгстер изучающе рассматривал его, и свойственная ему улыбка стала еще более выразительной.

– Довольно много, – признался он.

– Выкладывай!

– Я могу присесть?

– О, какие вы вежливые! Разумеется, да! Извини меня. – Прошин указал на стул.

Когда Сэнгстер подтащил его к столу и сел, русский спросил:

– Хочешь кофе?

– Не откажусь.

– Вот и хорошо. Есть два способа выпить кофе в этом здании. – Он снял ноги со стола и принялся рыться в ящиках, обнаружив наконец гаечный ключ. – Если выйти из комнаты и повернуть налево… может, лучше сразу прикончить этих двух обезьян… в конце коридора стоит аппарат. Там понадобятся монеты. Когда он начнет жужжать, ты услышишь звон. Вот так – бенц! И тогда ты ударишь по нему вот этим. Или… – Он бросил ключ на пол и вновь полез в ящик стола. – О, а это!..

«Это» оказалось фляжкой. Когда Прошин открутил крышку, крепкий аромат тут же наполнил помещение.

– «Голубая гора», – пояснил он с довольным видом.

– Думаю, решено! Остановимся на «Голубой горе».

– Чудесно. А это мое маленькое царство. Как оно тебе?

Сэнгстер отхлебнул кофе из сине-белой чашки, предоставленной ему Прошиным, и быстро огляделся.

По правде говоря, кабинет не производил приятного впечатления. Кроме стола и двух стульев, имелась еще самодельная пепельница из консервной банки из-под джема, несколько ящиков с бумагами и стопка несожженных распечаток в разноцветных папках. Единственной солидной вещью оказался большой персональный компьютер с монитором. Прошин проследил за взглядом американца. Неожиданно он облокотился на стол и, тыча левым мизинцем в воздух, проговорил:

– Говорят, перо могущественнее шпаги. Так оно и есть. Но куда могущественнее пера мое творение «Ферранти ИБМ»!

Сэнгстер разразился смехом. Через мгновение Прошин присоединился к нему.

– Меня зовут Константин, – прохрипел он, – но ты можешь звать меня просто…

– Костя.

– Ага! Так записано в досье на меня!

– Да нет, я как-то изучал неполные имена, вот и все.

– Понятно, – улыбка сошла с лица Прошина. – Я немного пошутил. С этой машиной можно отправиться куда угодно, разведать все, что угодно. Я называю ее «мой волшебный ковер-самолет». Достаточно знать лишь ключ да код и можно открыть все на свете.

– Даже китайский компьютер «Млечный Путь»?

– Ну, не совсем так. Но когда-нибудь…

Сэнгстер всегда отзывался на оптимизм. На весах, которыми он взвешивал своих коллег, это качество тянуло на большой вес. А Прошин был оптимистом.

– Ладно! Давай-ка познакомимся по-настоящему. Расскажи мне, что там у вас в конторе числится в досье на меня.

– Ну… – Сэнгстер поставил чашку на стол и сложил руки на груди, – там говорится, что тебе тридцать четыре…

– Но я выгляжу на двадцать. Спасибо…

– В самом деле, тебе не дашь тридцать четыре. Ты родился в Лебедяни, в Центральной России, где и вступил в ВЛКСМ, а потом продолжил учебу в институте международных отношений, где учился пять лет.

– Прекрасно! Великолепно! Продолжай!

– Тебя готовили в школе КГБ номер триста одиннадцать в Новосибирске, где тебе пришлось делить время между рутинной оперативной подготовкой и занятиями в Сибирском отделении Академии наук. С тех пор ты здесь. Немногие продвигались так, как ты.

– Неужели?

– Угу. Вначале ты был приписан к Шестому отделу ГРУ ГШ.

– Это Китай!

– Да, Китай, а потом тебя перевели в Восьмой отдел ГРУ, связанный с компьютерной техникой. А после этого…

– Китайский период был ужасным. Отвратительным. Знаешь, меня послали в Хабаровск. Это к северу от Владивостока.