— Попробуйте глубоко осознать то, что я вам сейчас скажу. По-видимому у вас нет в жизни нормального уровня стресса, вызванного деятельностью. Поэтому у вас открывается деятельность бессонницы, которая, является особой формой стресса изнутри. Поэтому ваша бессонницу — это ваша внутренняя деятельность, как расплата за внешнюю бездеятельность.

— Но я же не могу работать. Не могу. (Мой пациент прослезился.)

— Хорошо, а нет ли раздражающих факторов? Например, конфликтов в семье?

— Нет. Но жена раздражает меня. Она порой мешает мне заснуть днём. Ходит. Туда сюда! Туда сюда! Как у Рязанова. Туда сюда! Туда сюда! (Мой пациент раздражается. На лице тревога. По-видимому, супруга моего пациента не осознаёт до конца страданий. Своего супруга. Ведь по настоящему уважать и охранять сон другого человека может лишь личность, сама страдавшая длительной бессонницей. Хотя при такой невротичности любая помеха может вызывать сильное раздражение.).

Я ночью злюсь на неё. Мне не нравится её выражение лица тогда, когда она спит. Она меня пугает своим выражением лица. Она иногда разговаривает во сне не своим голосом.

(Действительно, порой личность во сне может иметь выражения лица крайне далекие от тех, какие бывают наяву. Это может даже испугать близких и изменить к нему отношение. То же самое относится и к голосу. Но все эти факторы, по-видимому, не являются главной причиной бессонницы моего пациента).

— А вам не кажется, что ваша бессонница — замаскированный страх заснуть навсегда то есть умереть.

— Нет. Нет. Что вы? Я бы с удовольствием бы отдался этой смерти. То есть заснуть. И не чувствовать этой жизни. Этих страданий. Ведь самое великое наслаждение — не в пьянстве и различного рода «нирванах» (наркотики и т. д.), а в здоровом и сладком сне. Ох! Как я завидую тем, кто спят крепко. С улыбкой на лице! Сидит в сквере какой-нибудь обоссаный и вонючий бомж, но счастливый и спит с улыбкой на лице. Эх…Где те времена, когда после хорошего качественного сна душа всегда хотела еть. Это было. Я хочу отдаться этой смерти, под названием сон. Эх, вы же не знаете и не цените сон. Потому, что он у вас есть.

(Мой пациент прав. Бессонница — нечто, которое напоминает нам о ценности сна, когда мы начинаем об этом забывать. Пациент прав и в том, что качественный сон — всегда некая смерть, после которой происходит новое рождение.)

— Я за вами наблюдаю уже полчаса. Вы медлительны. Говорите как во сне. Сидите как во сне. Вы, видимо днём ходите как во сне. Это видно.

(Практика показывает, что люди, живущие как во сне, всегда страдают бессонницей. И, наоборот, люди, делающие из сна явь, то есть продолжающие деятельность во сне, также страдают бессонницей.).

— Хорошо. А может быть ваша бессонница — следствие вашего желания прожить намного больше. И жизнь превращается в вечную явь… Ведь сон — это игра в смерть, то есть игра в выключение.

(Этот вопрос я задаю, чтобы мой пациент в своих страданиях узрел некий позитив и на этом основании изменил отношение к своей бессонницы. Ведь часто люди не спят из-за того, что беспокоятся из-за того, что не спят и, поэтому, не спят. Замкнутый круг. Поэтому я попытался сделать всё, чтобы мой пациент вырвался из него).

— Может быть. Для меня нет ни сна, ни яви. Я хожу по жизни как во сне. Сон у меня размыт по всей жизни, по вечеру и дню. Получается, что мои переживания за бессонницу беспочвенны. Я сплю всегда. Качество такого сна низкое, зато много количества сна. (Пациент взбодрился). Я ведь, дурак, ещё эти снотворные долго пил. Подсел. На них. Они меня окончательно погубили.

(Снотворное всегда «кастрирует» сон, лишая его нечто. Более того, оно вызывает лекарственную зависимость и усугубляет бессонницу и человек постепенно теряет способность спать с помощью своих природных механизмов. Снотворные вызывают так называемую вторичную бессонницу и депрессию, то есть сами становятся причиной бессонницы на определённом этапе потребления.)

Я вспоминаю. Ведь когда я раньше спал. Лежишь ночью и чувствуешь то, что спишь хорошо. Всю ночь как бы радуешься, что спишь. Я хочу хотеть спать. Я хочу, чтобы это хотение у меня было. Не хотение спать, а хотение хотеть спать. Я вспоминаю это состояние, когда я хотел спать. Я хочу чтобы это состояние мне вернулось. Некоторые недоумевают над тем, что человек треть своей жизни спит. Я их не понимаю.

(Действительно, когда человек спит, то отдыхает не просто благодаря сну, а восприятию того положительного переживания и ощущения сна, которое происходит в ночное время. Бессонница — это всегда отсутствие этого восприятия.)

— Какой песней или арией вы могли бы выразить ваше нынешнее душевное состояние? Это сложно конечно, но тем не менее.

— «Семпре либеро» (?). Это ария Травиаты Виолетты. «Всегда свободна». То есть это внутренняя свобода, которую нужно заслужить у господа Бога и у судьбы, это внутренняя свобода и ее не за что не променяешь. Ты можешь свободно выражать свои мысли, свои чувства, ты можешь заниматься свободно своим любимым делом. Ты можешь любить того, кого выбрал ты. Что ты можешь выбирать свой жизненный путь, своих партнеров, свой репертуар и свой стиль жизни. И эта ария — это моё кредо.

(Это нынешнее состояние или мечты об этом?)

— У нас традиция такая, наши гости рассказывают свои сновидения. Какие сновидения посещают вас?

— Вы знаете, я не могу сказать, что мне не снятся пророческие сны, а если есть какое-то внутреннее волнение или я проснулась от ощущения какого-то такого нехорошего, я в него верю, потому что я знаю, что может быть какая-то неприятная история со мной связанная. Я начинаю себя уговаривать, что все будет хорошо. А так я в принципе в сны не очень верю.

— А вообще, в целом есть какие-то абсурдные сны, профессиональные?

— Бывает. Какая-то чушь снится, люди о которых я никогда не слышала огромное количество лет, вдруг они начинают мне снится. Бывает, что какой-то человек приснится, которого я и не видела и не слышала очень много лет, и вдруг он звонит. Если мне снится полный абсурд, я его забываю. У меня один раз перед очень ответственной премьерой в Нью-Йорке был сон, что я выхожу на сцену и не помню ни одного слова, что я с ужасом смотрю на дирижера, в зрительный зал и понимаю, что я ничего не знаю. Это бывает перед премьерой, когда очень много работаешь над какой-то ролью, просто в себя ее вливаешь. Вдруг, вот такой стоп-кадр. Просто надо остановиться. 2 дня пройдет и все встанет на свои места. И вот этот кошмарный сон артистов, артист выходит на сцену, забыв весь текст, а меня, что я забыла свою музыку и весь текст, и не знаю что делать, на сцену вышла и стою перед публикой. Вот это кошмар. Это и называется кошмар артиста. То есть перед премьерой, когда ты так загружен перед программой и у тебя сны, что ты выходишь и абсолютно полный ноль, что ты ничего не знаешь и не соображаешь что делать.

(Это сон о неврозах, стрессах и психологических издержках профессии оперного певца. Скорее всего моя пациентка никогда не забывала слова в силу того, что это сновидение, как работа архетипа тени, как обратная сторона того, что моя пациентка всегда внимательна и собрана на сцене.)

— А вообще у актера драмы всегда можно подстраховаться, есть партнер. А если вы поете классику, которую все слушатели знают назубок, здесь не так просто сымпровизировать.

— Конечно, тут и невозможно, потому что тут рояль или оркестр ведет свою тему и ты тут ничего не сымпровизируешь. Тут нужно либо остановиться, либо пропустить несколько тактов и идти дальше.

— Когда я вас впервые увидел, то я отметил для себя, что наконец-то на оперной сцене появилась красавица, на которую приятно посмотреть. Это первое. И второе, о чём я подумал, наверное, этой симпатичной девушке тяжело от начальников в театре, в Большом театре. И сейчас многие женщины являются жертвами своих начальников. Вас это миновало?