— Нет, не миновало. Когда я была незамужней девушкой, только начинала свою оперную жизнь, я была ужасно стеснительной, хорошо воспитанной.

(И по-моему, моя пациентка и сейчас такая же.)

И я видела, что притязания идут не на том уровне, котором мне хотелось. Я всегда старалась смыться во время, чтобы не ставить ни себя, ни человека в дурацкое положение. Потому что я знала, что не пущусь во все тяжкие. И знала, что как болезненно реагируют мужчины на отказ, и поэтому я во время смывалась. И этим вызывала неприязнь, потому что им хотелось совершенно другого. И видимо, они в своих головах представляли какую-то модель, а вдруг, раз и девушка смылась. И конечно им было не очень отрадно и неприятно и многие за это мстили. Но ничего, пережила! И пережила очень хорошо и достойно, и я никогда не смогу упрекнуть себя, что ради карьеры пустилась с кем-то во все тяжкие. Перетерпела. Благополучно все, слава Богу.

(Я почувствовал, что моя пациентка сильно переживала, выражая эту проблему. Но, всё действительно позади. И мы идём вперёд.)

— А вообще, в целом, симпатичным читательницам нашей газеты, имеющим подобные проблемы со своими начальниками, чтобы вы посоветовали в этом плане?

— Знаете, я всегда считаю, что если женщина умна и если она красива при этом, она всегда найдет форму как показать мужчине, что у него нет перспектив в сексуальном домогательстве. И, знаете, сколько раз, особенно на западе, когда я жила в Нью-Йорке, в одном районе, где жили одни звезды кино, музыки, театра, и я видела это повышенное внимание к ним как они умело ставили на место. И показывали, что профессиональные отношения — это профессиональные отношения, а отношения личного плана — это отношения личного плана. И каждый себе выбирает отношения, от которых радостно, приятно и по любви. Без оскорблений, без обид, надо человеку показать, что не стоит, Но это надо сделать очень тонко и умно. Для этого женщину нужен ум, женственность, и это надо сделать без кокетства, добросердечно и доброжелательно.

— Что вы почувствуете, если вам вдруг скажут, что вы роковая женщина?

— Знаете, у роковых женщин всегда несчастливая судьба, потому что там действительно сочетание красоты, внутренней холодности и эгоизма, с элементами садизма. Ну, возьмите ту же Виолетту из Травиаты, или Кундри в Порфифале (?), если брать оперные персонажи. В них всегда есть, несмотря на их красоту, и что они кружат мужчинам головы, есть внутренний надлом. Это медаль с двумя сторонами. Если ты хочешь любой ценой богатства, свободной любви, поклонения твоей красоте и владения всеми умами, в тебе есть всегда этот внутренний надлом и ты несчастливый человек. И все кончают очень плохо роковые женщины. Поэтому лучше ею не быть. Ну, если кто-то и хочет ею быть, то должен понимать что конец этих женщин очень плачевный.

— Но поиграть можно на сцене?

— В моменте это красиво

— Но эта «одежда» не для вас.

— Нет

— Вы ее скидываете, и все, да?

— Я люблю быть любимой, люблю нравиться, я люблю, как актриса, когда мною восхищаются, когда говорят приятные вещи. Но я очень хорошо знаю тот предел, где я должна остановиться.

(А теперь я попытаюсь поговорить о неадекватностях моего пациента.)

— У оперных певцов бывают профессиональное заболевание? Например, я знаю у милиционеров есть профессиональное заболевание, они во всех видят преступников. А у оперных певцов, есть что-то такое? Вот я вижу, что они закутывают горло, издают какие-то странные и неадекватные ситуации звуки «ми» самослушают. Проверяют свой голос. Вы неадекватно, ни с того не сего не вскрикиваете на улице или где либо, как бы проверяя свой голос?

— У оперных певцов есть заболевание — быть рабом лампы. Они рабы своего аппарата. Они все время к нему прислушиваются, все время что-то проверяют, в голосе они или нет. Они среди ночи делают какие-то странные звуки, мычат, проверяя есть ли голос в наличие. Они боятся сквозняков, они боятся разговаривать. Они говорят, что от разговоров садится голос. Если ты раб своего аппарата, то ты рабом и будешь, и он всегда будет тобой управлять. Нужно быть с ним партнером.

(И действительно, как трудно мне представилось, что моя пациенткак ни с того, не сего, взяла да запела.)

— И всё-таки, вы можете спокойно на улице взять и спеть, если надо?

— Нет, это выглядело бы смешно, но в лесу, если там никого нет, иногда я пою и там звучит очень хорошо.

— То есть вы не относитесь к той категории людей, которые начинают ломаться. Ну, в принципе вы можете если надо.

— Знаете, не во всех оказиях. Я категорически ненавижу, когда приходит компания в ресторан и знают, что я певица, «ну, давай нам спой». Это очень серьезное дело. Это настройка голоса, это настройка аппарата. Иметь право классическому певцу запеть за столом, мне это не нравится. Есть люди, которые это обожают, куда бы не пришли, везде начинают орать. По-моему это ужасно.

(Контент-анализ показал, что моя пациентка часто использует слово «оказии», как бы смягчая в себе нечто, что скрывает. Но что это за нечто?)

— А если перед вами сидит человек, который не поет, вы сможете определить в нем оперного певца?

— Нет, надо услышать.

— А вот так вот не сможете определить: «А вот вы, наверно, певец»?

— А что значит «так»?

— А вот есть такие профессиональные признаки, которые выдают. Человек буквально пропитан своей профессией.

— Ну, не знаю. В принципе тембр выдает. Если человек говорит на таком красивом, тембрально окрашенном фоне, то можно заподозрить в нем оперные таланты. Знаете, бархатная такая, грудная окраска голоса, она предполагает наличие оперного голоса. И если этот человек серьезно занимается оперной профессией давно, но ты этого не знаешь, то можно его определить, по своеобразному разговорному тону и по своеобразному строению лица и довольно широкие скулы, развита челюстная кость, потому что это постоянно связано с артикуляцией. Можно определить, да.

— По-видимому, многие мужчины, видя вашу красоту, боятся вас? И вы наверно потеряли предложения от многих мужчин, потому что они вас боялись, как некую Богиню.

— Наверно.

(Сказано было с некоей грустью. Мне захотелось разобрать эту проблему, но я не нашёл в себе смелости углубляться в этом направлении.)

Вы знаете, я никогда сильно об этом не задумывалась. Я знаю, и, мне говорили очень многие мужчины, что они не решаются ко мне подойти, потому что я очень горда и неприступна. И что они не получат адекватности в разговоре и я им дам от ворот-поворот. И наверняка есть такие люди, и есть люди, которые не решаются, но если кто-то подошел, для них большой сюрприз в том, что я адекватный человек,

(В том, что моя пациентка адекватный человек, мы действительно убедились выше).

и я разговариваю со всеми людьми, кто ко мне подходит, потому что как можно отвернуться от человека, который к тебе подошел с добрыми чувствами, с добрыми мыслями и с хорошими словами.

— Чем вы сейчас наполнены, что чувствуете в последнее время?

— Вообще, абстрактно говорить невозможно, так как каждый день предлагает свои чувства и переживания, мысли и прочее.

(Защита интеллектуаллизацией)

Но если говорить вообще, о каком-то последнем периоде, времени и т. д., то я думаю, что этот период можно охарактеризовать как очень положительный. Он был для меня очень наполненный и насыщенный творчески. Очень яркими и очень контрастными вещами приходится заниматься. Это и телевизионные программы, это новые концертные программы, новые оперные партии. А когда в моей жизни много интересных, насыщенных творчеством разноплановой работы, то у меня очень хорошее настроение, несмотря на то, что устаешь, и много сил и энергии тратишь на выучку материала и на его осмысление, и на пропускание его через себя. Но настроение очень хорошее, позитивное, потому что в хороших энергиях находишься, в хорошей музыке, в хороших чувствах, в глубоких эмоциях. Это создает очень приятный фон в жизни. Не замечаешь каких-то мелких жизненных проблем, которые естественно возникают, и их надо решать, но на них смотришь достаточно легко и просто, потому что в жизни есть главное, в жизни есть смысл, в жизни есть наполнение, в жизни есть хорошая позитивная энергия.