(Здесь вскрывается проблема моего пациента. Она заключается в том, что он с одной стороны всегда хронически приближается к объекту страха, к “ чёрт знает чему”, разоблачает его, готов смотреть ему в глаза, и одновременно по жизни у моего пациента есть такие страхи, которые у него без якоря… без опоры… Эстетика спектаклей моего пациента основана на “я сижу в зале мне хорошо, а там творится страшное”.)

— Житинкинская эстетика — это эстетика контрастного душа между комфортом и зала и ужасом сцены…?

— От этого контрапункта… от этого контрастного душа, но это действительно показатель и профессинализма…

— Вот этот контрастный душ, на мой взгляд и является одной из ваших ценностей и переживаний вашей жизни, вашего творчества и тем не менее вы всё таки на той стороне ужаса без якоря и опоры оказаться не захотели бы?

— Конечно… молодец… ой какой хитрый… (Оценка кого?) вот взял да и вытащил из меня всё, что нужно…

— Вам…нужно… На сегодня закончим…

Мне не удалось глубоко раскрыть личность моего пациента, но я почувствовал, какой он игрок и как легко подыграл мне в некоторых вопросах и выводах. Несмотря на это, некоторые чувства пациента были всё-таки представлены. Поэтому в конце сеанса я пожелал своему пациенту, чтобы у него была всегда опора, чтобы все страхи, которые будут у него в плавании по жизни, были бы заземлены, чтобы он всегда видел на берегу радующий его маяк, также как и его зрители. Страхи возникали у моего пациента как раз тогда, когда не было этой связи, не было понимания опоры. Кроме того, я пожелал своему пациенту, чтобы те объекты в жизни, которые у него вызывают страх, стали персонажами и бутофориями “спектакля жизни”, а он был всегда только зрителем этого спектакля жизни, сидящим в комфортном зале своей талантливой психики.

— Ну, что начнём сеанс. Вы сейчас что чувствуете?

(На этот раз сеанс проходил не у меня в кабинете, а в квартире моей пациентки. Обустройство жилища и домашняя одежда часто даёт подкупающий своей отчётливостью портрет человека, который в нём обитает. Я не обнаружил сигналов, связанных с излишним подчёркиванием наличия денег, значимости, аристократичности и т. п. Всё что я увидел говорило, с одной стороны о ласковости, уютности и приятности моей пациентки, но с другой стороны, о силе, возможностях, смелости, оживлённом и воодушевлённом самоощущении, высокой спортивной форме пациентки, активном поведении. Но так ли всё это?)

— Ничего.

(Пациент всегда что-то чувствует. Это вполне очевидное сопротивление сеансу, которое всегда имеет место в начале сеанса. — Примечания Рамиля Гарифуллина.)

— И всё таки.

— Я сижу с вами, в своей квартире. Я отдыхаю, абсолютно не напрягаюсь.

— Я для вас кто? У вас есть переносные чувства на меня?

— Журналист. Будете задавать вопросы, на которые я готова отвечать.

(По-видимому, моя пациентка уже изначально позиционирует себя как персона, которая даёт очередное интервью журналисту. Поэтому, на её лице я не увидел тревоги. Это защита дескать “пусть он говорит, что он психолог, а я его вижу как очередного журналиста.”)

— Я ощущаю по отношению к вам двойственное чувство. С одной стороны вы производите впечатление маленькой, худенькой, слабенькой, незащищённой девочки, а с другой, судя по вашему жилью, поведению, вы энергичная женщина. Много ездите по гастролям, по городам. Ведь поезда и самолёты — это такая нагрузка. Как это удаётся? Тяжело?

— Если мы с детства рассчитываем, что жизнь — это легкая штука, то это большое заблуждение. Уже когда старше становишься, понимаешь, что лёгкой жизни ни у кого нет. Просто как к этому относится? Если человек лентяй, то ему сложно будет в жизни психологически, в первую очередь. А это гораздо сложнее, чем физически. Лучше физически поработать где- то, а потом отдыхаешь. Поэтому в данном случае я понимаю, что это моя работа, это моя ответственность за завтрашний день, за ребёнка, может быть за себя. И воспринимаешь это как…

— Преодоление, постоянное преодоление?

— Я понимаю, что это сложно. А что легче? Пойти вагоны разгружать?

— В дороге не скучно? Скучаешь?

— Скучно…монотонно, так скажем. Что значит скучно? Скучно или не скучно. Ты всё равно со своим коллективом, с какими-то, может быть, книжками, с какими-то своими мыслями.

— Вам с собой не скучно?

— Не скучно, нет. Если у меня были такие моменты, я начинала над ними работать и я искала в себе причину. Понимая, что зависеть от кого-то в любом смысле — это очень плохо. Я сейчас не про материальную сторону говорю. Зависеть от кого — то в развлечениях. Тебе скучно, ты хочешь, чтоб к тебе кто- то пришёл пообщаться, а к тебе не идут. Зачем? Берёшь книжку — вот тебе и собеседник.

— Вы принимаете себя, вы себе интересны, вы всегда с собой в диалоге?

— Я работаю над собой, конечно

— И если ты долго находитесь наедине с собой, вы можете быть с собой долгое время? Ведь некоторые обострённо нуждаются в общении с кем-либо?

— Ну, это плохо.

— У вас этой проблемы нет. Вы принимаете себя?

— Конечно.

(Моя пациентка самодостаточна и имеет способность быть счастливой в одиночестве. Поэтому можно предположить, что в ней нет патологического страха одиночества. Кстати, именно поэтому, согласно статистике, многие женщины одиноки, несмотря на множество предложений со стороны мужчин.)

— И теперь вывод такой: принятие себя — это, по сути, основа для принятия другого. Без принятия себя, другого принять невозможно. Это основной психологический принцип, и, поэтому, вы принимаете других?

— Ну конечно.

— А любовь и есть принятие другого. На сколько и как вам удаётся принимать других?

— Вы сейчас конкретно о любви или вообще?

— О принятии других. Принять другого — это принять его, со всем его негативом. Как вы принимаете других? Есть такие люди?

— Недостатки есть, конечно, у каждого.

— Ребёнка вы принимаете?

— Я всех принимаю. Просто у кого-то недостатков много, у кого-то меньше. Я пытаюсь практически сказать в лицо человеку, когда недостатков чересчур. Я говорю о том, чтобы он это исправлял, это для его же блага.

— Вы сейчас что чувствуете?

— Ничего.

(Очевидно, что моя пациентка что-то чувствует, но не желает выразить это чувство. Это защита отрицанием.)

— В начале сеанса было одно чувство, а сейчас, что вы чувствуете?

— Нет, нет, нет, ничего.

(Защита отрицанием)

— И всё таки.

— Нормально. Качественно «ничего» не изменилось за время беседы?

(Моя пациентка делает успехи. Он не выражает свои чувства, но хотя бы говорит о том, что они изменились.)

— Если бы была возможность поговорить со всеми своими главными ценностями, которые есть в вашей жизни, то чтобы Вы им сказали?

— В первую очередь, это здоровая психика у всех моих близких. Здоровье, естественно. Во вторых, чтобы каждый ощущал себя полноценно, и в этой жизни двигался вперёд, делал какие-то вещи, планировал. Ни в коем случае, ни расстраивались бы по пустякам. В — третьих, человек должен быть чем-то заинтересован. Может это работа, может хобби.

— Хорошо… Какой бы мог быть диалог с первой ценностью, здоровьем? Что ты ему сказала бы?

— Я бы сказала, что: «Я тебя иногда не поддерживаю, но ты, по крайней мере, будь ко мне любезно, не подводи меня». Есть такие болезни…. Чтобы меня Господь хранил, лишнего не приписывал.

(Судя по тренажёрам за моей спиной, моя пациентка следит за своей спортивной формой.)

— А оно, здоровье, чтобы тебе сказало?

— Оно много бы что сказало: «Береги меня. Ложись спать вовремя, занимайся спортом, не ленись, пей поменьше вина».