— А детство как у вас прошло? Вас в детстве заставляли работать?

— Нет! Не заставляли. У нас отец работал кузнецом. Дед у меня всю войну прошёл. Он ветеран Великой Отечественной Войны, был героем. Дядя был бароном, тоже работал кузнецом, был известным кузнецом. Младший брат отца, когда первые кооперативы открылись, лет 20 назад, тоже туда пошел… У нас известная фамилия. Сам я был бароном.

(Мой пациент стал оправдываться о чистоте своей родословной. Возможно это так, но, чувствуется, что он страдает пониженной самооценкой, частично вызванной неадекватной и стереотипной оценкой цыган, как полукриминальных личностей.)

— Барон? А что такое барон?

— Я был бароном в нашем поселении. Мне подчинялись все цыгане, моё слово должно было законом. Я был уважаемым человеком. (Почему был?) Я следил за тем, чтобы сохранялись наши традиции, культура, песни, чтобы передавалась наша культура нашим детям. Если что-то случалось, вдруг некому помочь. То есть кто-то в беде из наших цыган, нет разницы родственник или не родственник, мы как-то складываемся. И я за этим следил. Вообще цыгане народ дружный. Как говорится «Один за всех и все за одного». Хотя говорят, что цыгане там такие и сякие. Слухи разные ходят.

(Мой пациент сильно переживает по поводу утерянного статуса часто повторяя «был».)

— У многих людей стереотип, что цыгане хорошо гадают.

— Для этого нужен особый талант и умение. Если вы меня попросите, чтобы я вам погадал, то я не могу вам гадать. У меня была бабушка и она мне раз всего в жизни гадала. Я пацаном была, мне было лет 15–16. Она мне угадала всё в моей жизни и всё, что она мне сказала, всё исполнилось. Она мне даже рассказала характер своих будущих детей.

— Расскажите, пожалуйста, что она говорила?

— Она мне говорила, что жить я буду средне, то есть и не плохо, и не хорошо. И у меня будет сын. Он будет с мягким характером. Он не будет как мужчина серьезным. И оно так и произошло. Потом она мне рассказывала, что у меня будет вторая дочь, но она будет боевая девка. Она такая и есть. И все как она сказала сбылось. Мою бабушку знали многие с разных районов и деревень.

(И всё таки мой пациент нечто утаил. Но об этом позднее.)

— А вы почему не заинтересовались этой деятельностью?

— Я тогда был совсем пацаном, а что я пацан мог там узнать. Вот жизнь прошла и почему я тогда у бабушки не перенял этот опыт.

— Вы немножко переживали за то, что не переняли у неё опыта?

— Переживал, даже сейчас переживаю. Хотя обычно учатся гаданию девочки, а не мальчики. Она очень много гаданий знала, она и от испуга и от сглаза, и от любви и всё она знала. Она детям от сглаза читала молитву. Я чуть-чуть и сам помню. Когда детей сглазят, я им чуть-чуть эту молитву читаю, и всё проходит.

— Есть точка зрения, что цыгане хорошие психологи. Хорошо чувствуют людей.

— Да. Ощущают их муки, переживания. Жалеют. Допустим, кому-то плохо, кому-то трудно. Мы знаем всё. И когда плохо, и когда хорошо. И мы сочувствуем любому.

(Мой пациент оказался несильным психологом недооценив меня в начале диалога и выдав себя за иностранца.)

— Цыгане это одновременно и психологи, и манипуляторы. Они очень хорошо организуют диалог, который направлен на то, чтобы и подзаработать за своё гадание. Этот диалог направлен на то, чтобы по мере диалога клиент платил и платил за каждое слово. Одним словом, они сначала интригуют, задевают человека жизненноважной темой, в частности о женитьбе, болезни, смерти. Вы как к этому относитесь?

— Я думаю, что если бы я умел гадать, я бы сказал только правду. Не то чтобы только с человека денег требовать, я бы этого не сделал. Я бы сказал, вот допустим, так-то у вас было и так-то будет, что я могу сказать, я бы сказал. Мы порядочные цыгане. Мы последнего у человека не отберём. Если у человека нет денег на еду мы даже поможем. Мы своё отдадим. Но если есть у тебя, то мы можем забрать… лишнее, а зачем тебе лишнее.

(По-видимому, мой пациент имеет опыт забирать лишнее и имеет достаточную внутреннюю философию, чтобы делать это, а затем спать спокойно. Это возможно тогда, когда превращается в субкультуру.)

— Да, вы правы, все беды от лишнего и пусть это лишнее у нас забирают?

— Но забрать последние копейки мы не можем. Этого не может быть, вот в моем роду не бывало такого.

— Я слышал о цыганских таборах, там свои законы?

— Есть такое. В таборе должны уважать все друг друга. Если, допустим, вы меня уважаете, я вас тоже должна уважать. Это первое. Старшим вообще надо подчиняться и уважать. Во вторых, жена должна подчиняться мужу, то есть не гулять, не изменять, быть верной.

(У цыган, как и мусульман права женщины в таборе часто ограничены, по сравнению с мужчинами)

— А вы конечно немного в этом плане посвободнее? Не так ли?

— Да, мы немного свободней. Если я, допустим, гулял, мне жена обязательно простит. А если жена попалась на такую удочку, то всё, может и до развода дойти.

— А почему вы считаете, что мужчине можно простить?

— Потому, что они мужчинам дозволено. Потому, что женщина — мать своих детей. А измена отца наоборот считается, что это может поднять его. Вот так оно и есть. Мать должна быть матерью. Вот я, допустим, гулял, может даже одно время женился на другой, а ведь жена все равно к своим детям обратно придет. Она своих детей не бросит. Но я если брошу насовсем, то я должен их обеспечивать, любые финансовые вопросы решать.

(Мой пациент сильно переживает. На лице тревога и желание оправдаться. Присутствует комплекс вины.)

— Вы также платите алименты или у вас что-то другое?

— У нас платят так, что бы весь табор знал. Если я её бросил с детьми, то я должен ей помогать до тех пор, пока дети не встанут на ноги.

— Ещё какие правила и законы есть в таборе?

— Жена не должна пить. Можно только в праздники или за столом, или у родственников, или в гостях. Только там чуть-чуть можно. У женщин свои интересы. У мужиков отдельно свои вопросы.

— Что является страшным грехом в таборе?

— Ну, вот я вам сказал, самый большой грех — измена, когда жена изменяет мужу. За это наказывают. Бросят и всё. Бросят с детьми, но помогать будет всё равно. Своих детей в обиду не дам.

— А что вас больше всего в настоящее время тревожит?

— Семья моя тревожит. Чтоб были порядочными мои девочки, чтоб были хозяйственными. Конечно, чтоб у них счастье было в жизни личной. Вот у меня со старшей проблема была, её замуж выдал, ей 18 лет и вот что—то с матерью жениха поругался, они развелись. Вот эта проблема у меня, главное переживание. Свадьбу красиво играли, пышно. Моя дочь не понравилась матери жениха. Она хотела другую девочку, но её родители не хотели им отдать, ну и взяли нашу. У нас бывает замужество по согласию молодых, но часто бывает по желанию родителей. Вот так у меня и получилось с дочкой. Сперва взял, говорил, что возьмет, что его родители не заставят, что он так хочет, а потом как только эта прошлая невестка позвонила к нему, то он сразу к ней убежал. Правда он сейчас с ней не живёт. Они только недели две жили. Не было детей. Просто не повезло. Ну, видимо у них это не получилось. Разошлись и всё. Теперь переживаю за неё. Она хорошая девочка.

— Она сейчас страдает от унижения и комплекса неполноценности или она себе цену знает?

— Она переживает очень. Она всё носит в себе? Улыбается, смеётся, но видно, что в сердце носит. Что-то у неё плохо. Я сразу вижу, как музыку она включает. Песни какиё-то у неё есть. Все грустные. Вот вам бы с ней пообщаться, но она далеко. Парень думали, что хороший. Никак не думали, что он до такого докатится. (На глазах отца слёзы. Это меня сильно удивило.)

— А вас как барона не бояться?

— Нет, им ни какой барон не нужен, ни какой отец, никакая мать. Некоторые уже пьют, пьянствуют, но не мои дети. У других. Благодарю бога каждый день, у меня сын один есть. Он у меня не пьет, не курит.