— Сабина, крошка моя! — женщина лет шестидесяти, в платке и платье в пол смотрела на маленькую Сафарову, не мигая. Меня испугал этот взгляд, и Сабину тоже: она крепко стиснула мою руку, а выглядела абсолютно потерянной и испуганной.

— Кто вы? — я выступила вперед, закрывая собой детей. Женщина явно знала нашу Саби, но реакция девочки меня беспокоила, как и ищущий, алчно-безумный взгляд незнакомки.

— Я кто? — она подняла глаза на меня, словно только заметила. — Это ты кто?! Почему моя дочь у тебя?!

Дочь?! Я была шокирована. Нет, эта женщина никак не могла быть матерью Сабины! Она умерла, а эта даже по возрасту не подходила!

— Ты украла ее! — и бросилась на меня, пытаясь вытащить из-за спины Сабину.

— Прекратите! Что вы делаете?! — я отбивала ребенка от сумасшедшей. Сабина рыдала и хваталась за меня.

— Пустите маму! Пустите! — звенел голосом Тимоша. Он приучен уважать старших, но сейчас не знал, что делать: раньше не видел настолько неадекватных взрослых.

— Она украла у меня ребенка! Дочку украла! — женщина голосила на весь торговый центр. Нас начали окружать люди: кто-то снимал на телефон, кто-то пытался разобраться, охрана тоже подключилась.

— Что здесь происходит?! — в круг вступил какой-то мужчина, как раз в момент, когда ненормальная пыталась вцепиться мне в волосы, а двое охранников не давали этого сделать.

Мужчина достал из кармана пиджака какую-то корочку и показал охране.

— Вызывайте наряд, — властно отдавал приказы. Явно из органов: слишком уверенно и с толком распоряжался. — Разнимите их, живо, — и сам кому-то позвонил, глядя почему-то на меня.

Я несла на руках Сабину, обхватившую меня обезьянкой и тихо хлюпающую носом. Тиму крепко держала за руку. Пакеты с покупками даже не знаю где.

— Все хорошо, — поцеловала кудрявую макушку. — Не плачь, малыш. Я здесь, — уговаривала Сабину. Тима тоже с глазами по пять копеек.

Господи, это какой-то кошмар! Сюрреализм, не иначе. Разве такое бывает с обычными людьми?!

— Ты как? — сжала пальцы сына, спрашивая одними губами. Огромные сафаровские глаза широко и испуганно распахнуты, точно так же, как и у Сабины. Это их наследие от отца. Общего папы.

— Нас посадят в тюрьму? — сглотнул Тима. Да, женщина продолжала обвинять меня и требовала отобрать Сабину.

— Нет! Конечно, нет! — но сама была не уверена. Страшно. Нас устроили в маленькой комнате с мониторами и холодными стенами. Полиция приехала быстро. Очевидно, что мужчина с удостоверением не простой оперативник, или как их там называли?

— Товарищ майор, здесь допрашивать или в отделение везти?

Мужчина строгим острым взглядом прошелся по нашим лицам и остановил взгляд на мне.

— Отпустите девочку, — спокойно произнес.

— Она плачет… — я попыталась, но Сабина еще крепче обхватила мою шею.

— Отпустите ребенка или нам придется сделать это самим, — голос твердый, взгляд хищный. Он не понял точно, что здесь происходит, и никому не доверял.

— Я бабушка! — женщина упорно препиралась с полицией. — А эта женщина — не знаю кто! Почему с ней моя внучка?! — и обвиняла меня.

Бабушка. Она мама жены Сафарова или самого Адама? Нет, у него мать русская и блондинка, он сам мне рассказывал. Говорил, что она красивая и сильная женщина, очень уважал и любил ее. Это явно не она. Здесь налицо какое-то психическое заболевание. Неужели никто этого не видит?!

— Кто вы? Имя, фамилия и кем приходитесь обоим детям? — меня начали допрашивать.

— Александра Лисицына, мальчик, — посмотрела на Тиму, — мой сын, а для девочки я няня. Меня нанял Адам Булатович Сафаров, папа Сабины.

— Адам? — женщина как-то резко замолчала и о чем-то задумалась, но так хаотично и рвано, что взгляд буквально танцевал и прыгал по лицам. — Это он виноват, что Мадина… Он… Из-за него… Адам убил ее! Он виноват! Отдайте мне мою Сабину!

Адам виноват? Почему она так сказала? Я тоже разное думала, но… Слишком он любил дочь, чтобы довести до безумного поступка ее мать! Или приложить к этому руку! Адам мог быть сволочью как мужчина, но он врач от бога. Его клятва Гиппократу не пустой звук! Не верю, что он виноват!

— Можно вас? — через пятнадцать минут майор отвел меня в сторону. Бабушку Сабины вывели, и девочка чуть отошла от шока, но Тимошу держала за руку и хныкала.

— Когда нас отпустят? Дети напуганы, — проговорила, отойдя с ним к противоположной стене.

— Отцу девочки уже позвонили. Он едет. Пока он не подтвердит ваш рассказ, мы не можем отпустить вас и детей. Девочка не говорит, — бросил взгляд на Сабину, — но даже если бы подтвердила рассказ… Это дети, они не могут свидетельствовать без законного представителя, — объяснял мне вполне по-человечески. Больше не подозревал меня в похищении. — Обязательно сделайте доверенность на ребенка, чтобы таких ситуаций не возникало.

Да, относительно Тимоши вопросов не было: в моем телефоне был скан свидетельства о рождении, а вот Сабина мне никто.

— А эта женщина? Вы выяснили кто это?

— Ее личность устанавливается, — сухо ответил.

— Спасибо, — проговорила, поправляя всклокоченные волосы. — Не хотелось бы в камеру.

— Богдан Коган, — протянул мне крупною ладонь.

— Это знакомство в рамках уголовного дела? — иронично приподняла бровь, нервно улыбаясь.

— Нет, — он весело усмехнулся. — Вы очень сильная. Так детей защищали. Хрупкая, но смелая девушка.

Я украдкой внимательно рассматривала Богдана: его внешность удивительно сочеталась с профессией. Высокий, статный, плечи широкие — военную выправку заметно даже без формы. Светлые волосы коротко и аккуратно подстрижены, открывая волевое лицо с цепким, холодным взглядом. Одет безупречно, но ничем не примечательно: темно-серый костюм и обычная белая рубашка без галстука. Но энергетика и аура силы поразительная.

— А майоры всегда лично занимаются такими делами? — поинтересовалась чуть более расслабленно и миролюбиво.

— Нет, но мне сложно оставить молодую и красивую девушку в беде.

— А старую и страшную можно оставить в беде? — саркастично предположила.

— Я, если что, регулярно перевожу старушек через улицу, — доверительно произнес.

— Ну я тоже не сильно молодая: мне тридцать, и этот ребенок, — указала на Тима, — точно мой.

— Я могу вам позвонить? — спросил негромко.

Я растерялась, ответить не успела, потому что дверь буквально ударилась о стену и в комнатку влетел Сафаров в сопровождении охраны торгового центра и пары крепких мужчин кавказской наружности. Острый взволнованный взгляд, моментальный анализ ситуации, секунда глаза в глаза, и Адам бросился к детям. Обоим. Подхватил Сабину одной рукой, другой обнял моего сына, так трепетно прижавшегося к нему. Безопасность и защита — это исходило от Адама Сафарова. Дети ощущали это безошибочно и тянулись.

— Какого черта здесь происходит? — прорычал, глядя отчего-то на меня. Я, что ли, виновата?!

Богдан резко изменился в лице и подобрался. Леность слетела, а взгляд стал угрожающим и властным. Адам тоже смотрел агрессивно. Еще и самцовых драк мне не хватало!

Адам

Все, звездец, меня разорвало на тысячу маленьких злых Адамчиков! Какого художника моя няня строила глазки какомуто перцу с бугра, а не находилась с детьми?! Что-то не сильно она похожа на подозреваемую в киднепинге!

Стоит, флиртует, а дети перепуганные! Это как вообще?! И почему мужик пялится на ее длинные ноги?! Что Олененок умела хорошо — быть натурально женственной: платье-поло с кокетливой юбочкой, ни декольте, ни каблуков, но длинные волосы до самых ягодиц спускались, глаза с пушистыми ресницами горели, розовые губы всегда в немом призыве — это прямо искусство какое-то! Таких женщин хочется спасать, коня запрягать, избу эту, мать ее, тушить или, наоборот, поджигать. В горы подниматься за вчерашним снегом и с вершины соколом лететь. Только я знал, что эта женщина из стали, мягкой и податливой: согнуть можно, сломать — никогда!