— Подонок! — сжала ладонь в кулак и стукнула в грудь, туда где должно быть сердце. Сафаров не отреагировал, он неумолимо склонялся надо мной… Адам собирался поцеловать меня. Его до сих пор привлекали блондинки, доказательство этого четко упиралось мне в живот. — Нет!

— Да! — властно и требовательно, за мгновение до сближения.

— Я согласна! — крикнула, чтобы остановить его. Не знаю, как это работало — магия Сафарова, не иначе! Его близость с первого взгляда ломала запреты, сносила барьеры, подчиняла и покоряла. Так было тогда, так могло произойти и сейчас. Больше не хочу! Больше никогда! Я не игрушка!

— На что? — взгляд начал проясняться.

— На работу, естественно!

Адам выдохнул и отступил. Дышал рвано, глубоко, со свистом выгонял воздух из легких.

— У меня условие.

— Еще? — темная бровь иронично взлетела.

— Никаких намеков, приставаний и попыток залезть ко мне в трусы. Нарушаешь это правило, и я сразу уезжаю. Согласен?

— Да легко, — мягко рассмеялся. — У меня есть кому лезть в трусы, — так снисходительно поставил меня на место. — Но и ты ко мне не приставай. Ты девчонка страстная, я помню.

— Содержимое твоих трусов меня давно не интересует, — оттолкнулась от стены. — Когда приступать к работе?

— Поезжай домой, собирай сына и вещи. Завтра утром пришлю за вами машину. Детали относительно досуга для Тима обсудим уже на месте и подпишем контракт.

— У меня пациенты, — покачала головой. — Не могу я вот так… Я доработаю смену.

Адам громко и недовольно вздохнул.

— Завтра утром мы будем готовы. У меня не десять чемоданов, как у твоих подружек.

— С чего ты взяла, что у них десять? — нарочито округлил глаза. — У них двадцать!

— А ты все в зубах несешь?

— В договоре нужно прописать уважительное отношение к работодателю.

— И к работнику, — добавила я.

— Хорошо, — Адам кивнул. — Тогда в последний раз: коза ты, Лисицына Александра Яковлевна.

— А вы, Адам Булатович Сафаров, горный козел.

Он почему-то улыбнулся и протянул мне руку скрепляя сделку рукопожатием. Я коснулась ее. Что же, судьба бросила мне новый вызов…

Саша

Вечером я срочно-обморочно забирала сына из сада. Он был последним. Самого Тиму это не волновало: знал, что работаю, но когда он сидел с таким лицом, значит, ему высказали, какая у него мать безответственная.

— Александра, впредь забирайте Тимофея с пяти до шести, мы тоже домой хотим, — заявили с порога.

Ко мне всегда относились с легкой прохладцей, ведь в основном Тиму забирал очень хороший вроде как отчим Олег. Никто не собирался разбираться, а чем я, собственно, в это время занималась. Вероятно, думали, что на диване лежала.

— А мы не придем больше! — выпалила в сердцах. Я сегодня весь день на нервах!

У меня состоялся деликатный и сложный разговор с заведующей отделением: главный врач больницы отдал ей распоряжение найти мне замену на месяц. Я написала заявление на отпуск, даже отпускные успели перечислить этим же днем. Через месяц я либо возвращаюсь, либо пишу по собственному желанию и получаю полный расчет. Самое интересное, мне намекнули, что ждут меня: Крестовская не прямым текстом, но пообещала повысить меня до старшей в отделении. Не буду принижать себя: я хорошо работала, а пациенты искренне благодарили за заботу. Я понимала нашу заведующую: зарплаты у бюджетников меньше, чем в частных клиниках, а про бьюти-сферу можно и не говорить! Медсестры постоянно увольнялись, а новенькие только из колледжа, совсем без опыта: не то что с порт-системой работать не умеют, вену не всегда находят с пятого раза, а вены у онкобольных — отдельная печаль. Получалось так, что никто не давал относительно меня команду «уволить», наоборот даже: я могла вернуться с повышением или не возвращаться, а перейти в частную клинику — там тоже нужны люди с руками из правильного места. Главный вопрос в другом: Сафаров меня отпустит через месяц в любом случае или если мы с его дочерью не сойдемся?

— Как?! — изумилась воспитатель. По-хорошему нужно написать заявление и просить сохранить за нами место. Мы с Тимошей можем вернуться в любой момент, и год в садике нам нужен, не с кем мне сына оставить. Поэтому гордо хлопнуть дверью — это не про нас.

— Тима, пойдем, — взяла его за руку. — Нам вещи собирать. — Таисия Юрьевна, я позвоню директору, объясню ситуацию. Мы временно переезжаем, пока не будем ходить в группу. Летом точно, — может, мы и не придем больше, но лучше не сжигать мосты.

Получалось, вроде как я ничего особо не теряла, если не брать в расчет мое душевное равновесие. Сафаров обещал закрыть мою ипотеку, а это хорошее подспорье: как минимум я могла спокойно работать и не бежать за вечно уезжающим поездом. Считала ли я себя продажной после этого? Да мне плевать! Сытый голодного осуждать не должен. Я старалась для себя и сына, да и помощь ребенку не считала чем-то недостойным: если получится помочь, помогу.

Если рассуждать трезво — предложение Адама вполне соблазнительное, а если бы его делал любой другой человек — фантастическое! Нам просто нужно вынести за скобки общее прошлое. Согласилась я на эту работу под давлением: Адам сам по себе ходячий кофеин и алкоголь, плюс таблеточка, которую лучше не принимать. Он из тех, кому легче дать, чем объяснить, почему не хочешь. Все равно добьется своего. С такими нужно быть хитрее: заключить ИХ сделку, но на СВОИХ условиях. Семь лет назад я была слишком молода и влюблена, чтобы понять это. Теперь мы будем коммуницировать по моим правилам и регулировать договором найма. Если он меня не устроит, я его просто не подпишу. В остальном буду делать свою работу, а Сафаров платить за нее — все честно.

— Мам, а что случилось? — поинтересовался сын, когда оказались на пропитанной летним теплом улице.

— Мы поможем этой девочке, — посмотрела на него. — Завтра переезжаем.

— И в садик не пойдем?! — радостно спросил Тима. Увы, но там ему стало скучно. Он рос, ментально опережая сверстников. Даже психолог при учреждении советовала его отдавать в первый класс в шесть с небольшим: он дозрел до школы. Только я не готова забирать у него какое-никаксе, но детство.

— Не пойдем, — подтвердила я.

— Класс! — обрадовался сын, а потом задумался: — Надеюсь, у этого дяди есть дома ведра и мука?

Я закатила глаза и всю дорогу к дому проводила беседу: что можно, а что нельзя. Почти все нельзя!

Вещи мы собрали достаточно быстро, затем я отфотографировала квартиру: пока выставлять в аренду не буду. но как вариант можно рассмотреть. Все зависит от того, сможем ли мы все ужиться в доме у Сафарова. Он достаточно положительно отнесся к моему сыну (что странно, ведь я овца и коза!), но Адам пока не знал, что его гнездышко могло стать полем для испытаний. Минным полем. Может, сам рассчитает меня через неделю.

Утром в нашу дверь позвонили: Сафаров не обманул и не передумал — машина стояла под подъездом, а водитель легко подхватил два чемодана. Нас ждала Москва.

Ночью спала плохо, поэтому вздремнула по дороге: открыла глаза, когда перед нами уже распахивались кованые ажурные ворота. Было любопытно увидеть дом Адама, его быт, его дочь. Мне было жалко девочку: я сама потеряла маму, правда, не в столь нежном возрасте, но все же. Тогда и папа позабыл про меня, быстро устроив личную жизнь. Адама можно уважать хотя бы за то, что не скинул ребенка на своих родителей, а пытался помочь малышке адаптироваться и вырасти максимально здоровой. Нужно обязательно узнать, что вызвало остановку речи. Сафаров опустил этот момент.

— Здравствуйте, — на пороге нас встречала упитанная приятная женщина возраста за шестьдесят, — как доехали? Голодные? — осмотрела нас и покачала головой. — Какие худые!

— Здравствуйте, — я улыбнулась, — меня зовут Александра, а это мой сын Тимофей. Я новая няня для Сабины.

— Роза Эммануиловна, тетка Адамчика, — представилась женщина, — за домом слежу, готовлю, — она машинально вытерла руки о передник.