— Здравствуйте, — Тим немного забыл о манерах, пришлось подтолкнуть, чтобы сильно не глазел. Дом большой, из гладкого белого камня, с элегантными эркерами и пушистой виноградной лозой, обвивавшей крышу и левую часть особняка. — Здесь круто! — воскликнул совсем простецки.

Роза Эммануиловна пригласила нас пройти внутрь: расположиться, отдохнуть, познакомиться. Адама дома не было: как я поняла, его вызвали на работу.

— У него новое назначение, — Роза Эммануиловна гостеприимно рассказывала про хозяина и показывала дом, — главным врачом теперь будет.

Начальник Чукотки теперь. Ясно-понятно.

— Здесь у нас кабинет Адама, — кивнула на тяжелую деревянную дверь Роза Эммануиловна.

— А где Сабина? — поинтересовалась, когда наши вещи отнесли наверх в отведенные для гостей спальни. Нам нужно познакомиться для начала: может, я ей не понравлюсь, и чемодан разбирать не придется.

Мы остановились у светлой двери — детская. Я поняла это по обилию рисунков, очень детальных и точных.

— Саби, дорогая, — Роза Эммануиловна осторожно вошла в комнату и поманила нас за собой, — к тебе гости, — и шепотом: — Она все понимает, но не говорит.

Я услышала ее, но во все глаза рассматривала девочку лет пяти, сидевшую на кровати: она подогнула ножки под себя и держала в руках альбом, а рядом целый веер цветных карандашей. Худенькая, изящная, очень красивая. С темными тугими кудрями, светлой, почти белой кожей и большими миндалевидными глазами. Она похожа на отца. Она единокровная сестра моего сына. У меня непроизвольно защипало глаза. Никогда не думала, что судьба вот так нас сведет: всех вместе, еще и при таких обстоятельствах.

— Привет, — улыбнулась девочке. — Я Саша, твоя новая няня, а это, — жестом попросила сына подойти, — Тима, мой сын. Он тоже будет тут жить. Надеюсь, вы подружитесь.

— Я Тим, — подошел к Сабине, которая с любопытством разглядывала его и меня. Он у меня дружелюбный и запросто заводил друзей, — дай лапу, — и протянул ей руку. Она не сразу поняла, что нужно «дать пять». Тимофей терпеливо показывал порядок действий, Сабина повторяла.

Допустим, девочка не смотрела треклятый тик-ток, но мультфильмы? Я подняла глаза и поискала телевизор в комнате — нет. В обычной ситуации я к чертям сама выбросила бы черный ящик, но в случае с этим ребенком и в отсутствие социализации — полезно смотреть детские программы. Но она явно любила читать: шкаф у окна забит книгами. Да, это хорошая привычка, но пятюню в книгах не отвешивают.

— Ты правда не разговариваешь? — услышала сына.

— Тима! — одернула его. Разве так можно?!

— Ну а как я узнаю! — с чисто детской непосредственностью возмутился Тимофей.

— Давайте устроим второй завтрак, — вмешалась Роза Эммануиловна. — Я приготовлю вкусненького, а вы осмотритесь, — обратилась ко мне, — вещи разберете.

— Дети, — я решительно поднялась, — давайте пойдем в наши комнаты. Сабина, покажешь? — попросила дочь Сафарова и протянула руку. Я медработник, не няня, и не знала точно, как нужно с детьми — свой не в счет! Девочка особенная, можно ли с ней по-простому?

Сабина настороженно приняла ладонь и, взяв альбом с набором карандашей, вышла с нами из комнаты. Я обратила внимание, что малышка немного хромает, но это больше от искривления стопы, в простонародье «косолапость». Сразу мысленно начала набрасывать план реабилитации. Уверена, к ней приходит отличный физиотерапевт, но здесь еще нужно поговаривать проблему, чтобы девочка начинала следить за походкой, когда ножку разработаем. Это критически важно — самоконтроль.

— Почему бассейн пустой и накрыт этой штукой? — поинтересовался Тима огорченно. Плавать он обожал. Сейчас лето и на улице жара. Я бы и сама не прочь освежиться, хотя купальник не брала. Я же няня, а не гостья. Вроде как наемный персонал, а для снобов вообще прислуга.

Сын потянул брезент, открывая пустоту и запустение. Им явно давно не пользовались…

— Жаль… — вздохнул Тима, а Сабина неожиданно закрыла лицо руками и заплакала. Очень громко, горько, натужно. Без слов и попыток объяснить, но со всхлипами, разрывающими сердце.

— Сабина… — я присела на ее уровень и просто крепко обняла. Тима смотрел на нас непонимающе, но от бассейна отошел. Я тоже не могла объяснить произошедшее: просто чувствовала, что так нужно. Дочка Сафарова обвила мою шею худенькими ручками, так мы и сидели, пока плач не стал затихать, превращаясь в икоту.

— Саби! — услышала голос Адама. Через минуту он оказался на заднем дворе. Я качала на руках его малышку и смотрела на него. Он волновался за дочь, любил ее и искренне переживал. На мгновение сердце укусил червячок ревности: а моему сыну не досталось и толики его заботы… Но я быстро подавила это гадкое чувство. Сафаров не знал о сыне, а его дочь совсем не виновата, что Адам выбрал ее мать.

Сабина разжала объятия, ая вытерла со щек крупные слезы.

— Расскажи мне? — попросила тихо, сама не зная, о чем. Что-то ведь расстроило малышку. Сабина достала карандаши и начала рисовать, затем протянула лист мне: цветочек и улыбка. Я посчитала это хорошим знаком.

— Спасибо, — Адам прошептал одними губами. Хоть в чем-то мы были заодно. Нужно обсудить с ним ситуацию: я обязана знать, что напугало девочку.

В восемь вечера после купания я шла к Сабине, чтобы сделать массаж. Сафаров поймал меня на лестнице.

— Я буду присутствовать, — объявил бескомпромиссно.

— Нет, — отрезала категорично.

— Саша…

— Адам.

Сафаров шагнул ко мне и навис темной тучей: брови сдвинул, губы поджал, взгляд строгий. А где спасибо, что сегодня справилась с истерикой Сабины? Правильно, зачем себя утруждать. Хватит и зарплаты.

— У тебя десять секунд объяснить, почему мне нельзя присутствовать, — строго заявил.

— Мне необходимо убедиться В твоих навыках.

Я толкнула Сафарова в грудь, чтобы не напирал и не давил энергетикой. Мне нужно пространство для маневра! На всякий случай!

— Моя нога разгоняется и бьет по яйцам за пять секунд, так что не напирайте, Адам Булатович! — пригрозила, когда сдвинуть эту суровую гору не получилось. Мы еще не подписали договор, поэтому можно стукнуть его, и не только по голове.

— Я слушаю, — высокомерно упер руки в бока. В домашней одежде и с влажными после душа черными волосами — он напоминал мне того тридцатилетнего мужчину, с которым мы сидели в одном кресле и обнимались под интересный фильм: мы его не смотрели, слишком поглощенные друг другом. Адам внешне практически не изменился, только серебристая вязь клубилась в густых волосах, а во взгляде — тяжесть только ему ведомых потерь.

— Мне нужно установить контакт с Сабиной. Она должна научиться доверять мне. Надзиратель не располагает к доверию, Сафаров.

— Я должен…

— Если ты во мне сомневаешься, утром мы с Тимом уедем, — и я не шутила. Мне надсмотрщик не нужен. Либо мы работаем комфортно, либо не работаем. Адам молчал, но наши взгляды сходились, сцеплялись, танцевали, словно удары хлыста. — Нам сложно рядом… — тряхнула волосами и развернулась в противоположную сторону. Приезжать сюда изначально было плохой идеей.

— Олененок, — удержал меня за локоть.

— Не смей! — зашипела. — Не называй меня так! Никто не должен знать, что мы… — а кем, собственно, мы были? — Что мы были знакомы раньше, — прекрасная обтекаемая форма.

— Иди, я верю тебе. В десять жду во дворе, там беседка, нужно обсудить детали и подписать документы.

У меня в руках были разогревающая мазь, чистое полотенце и телефон. Возможно, включу успокаивающую мелодию, если Сабина захочет. Надеюсь, она уснет на массаже: иногда он очень чувствительный, поэтому я старалась максимально расслаблять пациента, а потом надавливать на болезненные точки.

— Саби, включить музыку или, может, сказку рассказать? — предложила я. Девочка задумалась. — Коснись моей руки, когда решишь. Она кивнула. Да, нам нужно учиться общаться. — Музыка? Сказка? — на последнем Сабина коснулась моей ладони.