— Всегда нравились, — выдал, не стесняясь, что признал симпатию к тонким блондинкам с огромными глазами и изящной аккуратной грудью. Я даже помнил, какие у Саши соски: маленькие розовые горошины, тугие и вкусные. Но помимо привлекательного тела в ней была живая и трепещущая душа. Мне, закаленному скепсисом и черствостью сердца, хотелось отогреться у ее ласкового огня. — Я вызову тебе такси.

— Больше ничего не скажешь? — с горечью поинтересовалась.

— Скажу, — отвлекся от телефона, — мы закончили, Регина. Отныне только работа, — вернулся к приложению, заказывая машину.

— Ты меня бросаешь? — сжала полные губы и вздернула подбородок.

— Мы никогда не были вместе. Это просто секс. Давай не будем усложнять, — скинул ей детали поездки на телефон.

Надеюсь, поняла, и мы сможем нормально работать. Я теперь официально возглавлял клинику, и слухи мне не нужны. Наш роман в любом случае закончился бы. Но, зная Регину, можно ожидать даже саботаж. Если обида сильнее здравого смысла, то нам придется попрощаться во всех смыслах.

К своим мужикам я уже не возвращался. Рустам у меня часто оставался: и Борика проводит, и себе комнату найдет. Роза Эммануиловна завтра приберет за нашим мини-банкетом.

С этими мыслями устало поднимался в свою спальню, пока меня не осенило. Стоп. А если мой братишка, джигит дагестанский, к Лисицыной в спальню ввалится?! Не-е-ет… Нет! Пожалуй, пусть домой валит!

— Рустам, — набрал его.

— Да, брат, — слышно, что ржут сидят.

— Домой езжай вместе с Бориком. У меня это… Роза Эммануиловна стесняется, — что-то же нужно сказать!

— Так она и моя тетка! — воскликнул возмущенно. — Плюс ей уже за шестьдесят — радоваться нужно, если молодой и дерзкий розу ее сорвет!

Вот придурок!

— Я все сказал, — строго обрубил, потому что… потому что старший! — Дуй в свой аул, братуха.

— Не брат ты мне, вообще, в натуре! — имитировал речь из того самого горного аула.

— Все, давай, долго не сидите, завтра на работу.

— Хорошо, мамочка Адам.

— Спокойной ночи, папочка Ева, — и отключился. Телефон в карман бросил, зевнул устало, но ноги сами понесли в сторону — крыло, которое под гостей отвел.

Рука замерла на ручке двери в спальню Саши, но я не нажал, испугался: Олененок не выполнила бы угрозу, а вот Александра вполне — уйдет, если буду домогаться, а я не мог этого допустить. Ради дочери и… ради себя.

Но в одну дверь я все-таки зашел — к Тимофею. Тим. Тима. Тимка. Хороший у Сашки паренек рос.

Я смотрел на русого мальчишку, так похожего на нее. Он спал на боку, подложив ладошку под щеку. Рот чуть приоткрыт, светлые брови сдвинуты, одеяло сбилось. Я поправил его и тихо спросил:

— Кто же твой отец?

Адам

Всю следующую неделю я молча наблюдал, как Александра постепенно завоевывала детское доверие и безусловную поддержку моей дочери. Почему так? Почему Сабина не принимала, закрывалась и плакала с другими нянями? С превосходными рекомендациями, квалификацией и опытом. Они тоже были добрыми и приятными, но… Но что-то было не то.

— О, смотри, смотри! — Тим показывал пальцем в телевизор, а Саби что-то писала и отдавала ему.

Одной пять, второму чуть больше шести, но оба умели уже читать и сносно писать: пусть печатными буквами, но это все равно мощно для их возраста. Мама рассказывала, что я тоже был смышленым и способным не по годам.

— Ты правда не смотрела «Монкарт»? — Тим был удивлен. — Дра, дра, дра, — поднялся и начал повторять за маленьким драконом из мультфильма. — Драбурст! — закричал во все горло. Я улыбнулся, а Сабина расхохоталась.

Дети не видели меня, стоявшего в дверях позади большого дивана, а я поверить не мог, что снова слышал смех дочери, чистый и звонкий. Последние два года Сабина либо молчала, либо плакала, иногда улыбалась, но все с оттенком грусти. От этого было больно. Сейчас и мне хотелось смеяться.

Неужели дело в том, что ей не хватало общения с детьми? Я ведь пытался: сначала с бесчисленными племянниками разной степени родства сдружить, потом специализированные детские учреждения с психологами и подготовленным персоналом, но не без подводных камней. Сабина не говорила, но была умненькой, понятливой и спокойной, а дети… Дети разные, и некоторые с серьезными психическими проблемами: через три дня я забрал перепуганную дочь, которую в приступе мальчик толкнул и ударил ногой. Племянники оказались слишком шумными, а она совсем малышка на их фоне. Жаль, ведь моя дочь когда-то была такой же веселой хохотушкой — неужели она снова начала открываться? Врачи говорили, что Сабина, возможно, просто перерастет травму с нашей помощью. Вероятно, ей просто нужна была вот такая непосредственная атмосфера в доме.

За ней следили, но не носились, не берегли, не опекали — Тим общался, как с обычной девочкой, младшей сестрой. А Саша…

Я услышал ее голос и пошел на него. Она стояла в коридоре и общалась с Игорем, физиотерапевтом, который приезжал и занимался с Сабиной три раза в неделю. Они увлеченно беседовали: Олененок улыбалась, а он… Он стоял слишком близко. Так, я предупреждал, чтобы никаких шур и мур в моем доме!

— Игорь, — буквально возник из сумрака коридора. Черный, мля, плащ. Саша вздрогнула и резко обернулась. Физиотерапевт просто ошалело смотрел. А что такое? Еще сегодня утром это был мой дом! Что удивительного? Хозяин вернулся! — Приветствую, — протянул руку, холодно улыбаясь.

— Адам Булатович, добрый вечер. Мы тут с Александрой…

— Я вижу, что вы тут с Александрой, — взглянул на нее, растерянную. — Как Сабина? Есть успехи?

— Да, — он активно кивнул. — Мы как раз обсуждали новый метод для укрепления мышц и связок, — Игорь был хорошим специалистом и увлеченным профессией человеком. Я именно такие качества ценил в людях, особенно в тех, кто носил маску и белый халат. — Александра хорошо подготовлена и быстро схватывает новое, — улыбнулся как-то слишком гордо. Да вы знакомы без году неделю, это не твоя заслуга! И не моя, увы. Только ее.

— Ты молодец, — я выпроводил Игоря и вернулся к своей няне. Частично моей. Она поежилась и обняла себя руками, кутаясь в мягкий молочного цвета кардиган. Вроде бы обычная вещь, купленная на каком-нибудь маркетплейсе, но смотрелась хорошо.

Я примерно представлял, как обстояли финансовые дела семьи Лисицыных: Саша не могла позволить себе шикарных нарядов, драгоценностей, хороших туфель и дорогих сумок, поэтому я удвоил зарплату, но ориентируясь на рынок, сильно больше могла бы посчитать подкупом. Саша — очень красивая женщина с утонченной внешностью, она достойна мехов, золота, роскошного дома. Я мог бы все это ей дать. Я хотел бы дать ей вообще все! Только бы снова увидеть пшеничные волосы на моей подушке. Но Александра не желала оказаться в моей постели, а Олененка в этой женщине теперь сложно угадать.

— Спасибо, Адам Булатович, — перекинула толстую косу через плечо. Работа: привыкла, что волосы должны быть собраны. Мне когда-то нравилось расплетать густые пряди с ароматом свежей травы и полевых цветов. Она пахла невинностью. Просто крышесносно, мой любимый запах.

— Почему ты дрожишь? — спросил полушепотом. Мы были одни в узком коридоре, и мне не хотелось официоза.

— Сегодня прохладно, — ответила, дернув плечом.

— Игорь хороший специалист, — я подошел ближе и, сняв пиджак, набросил ей на плечи. Сегодня действительно был дождь, и летний зной моментально сменился прохладой. С реки тянуло влажностью и стылостью. — Не хотелось бы отказываться от его услуг. Саша… — пресек попытку сбросить пиджак, я же от всей души! — Пройдем в мой кабинет, — посмотрел на запястье. — До ужина еще полчаса, — да, я сегодня рано. Точнее, вовремя.

— Это обязательно? — опасливо поинтересовалась. Максимально избегала оставаться со мной наедине.

— Не бойся, не съем, — галантно пропустил вперед.

— Конечно, не съедите. Каннибализм относится к деяниям, которые наносят вред личности во всех смыслах, — вспомнила наш контракт.