— Я люблю оленину, — тяжело вздохнул. Правда люблю, но сейчас люблю в переносном смысле: не зубами, а губами. — Присаживайся, — сжал спинку кресла, дожидаясь, когда Саша опустится в него. Как интересно: я научился безошибочно определять, кто передо мной: Александра или Саша, мой нежный Олененок, который так редко проглядывался в ней.

— Почему вы, Адам Булатович, недовольны Игорем? — во-от! Александра как Чип и Дейл спешит на помощь! Саша тоже спешит, но нежнее как-то.

— Потому что мне не нравится, как он на тебя смотрит.

Саша приподняла светлую бровь, глядя на меня в полном недоумении. Неужели не понимала, насколько привлекательна в лучах своей хрупкости, нежности, плавной изящности?!

— И как же он на меня смотрит?

— Как дагестанец на хычин!

Саша молчала. Я старался выглядеть строгим, но больно аналогия казалась забавной. Хотелось ржать как степной конь.

— Я не хычин, — поразительно спокойно заметила.

— А он не дагестанец… — со значением добавил. Зато я дагестанец! Меня бери! Аллах, как же меня колошматило рядом с ней! От злости до желания. От обиды до раскаяния. От любви до ненависти. Это я рядом с ней послушный ишаком становился, а не она Олененком. Ей приручить меня одним взмахом ресниц, а она все отворачивалась.

— Пусть лучше смотрит, как кот на сало, — мило улыбнулась, собираясь подняться.

— Нет уж! — я встал быстрее. — Пусть смотрит, как поп на библию, и не больше! — обошел стол и застыл за ее креслом, складывая руки на спинке, едва касаясь волос, выбившихся из косы.

— Это абсурд! — запрокинула голову, открывая тонкую шею с яркой голубой прожилкой под прозрачной кожей. — Ты собираешься контролировать мою личную жизнь и отстреливать мужчин рядом со мной?!

Александра всегда становилась Сашей и переходила на «ты», когда злилась или нервничала.

— Неплохая идея, — пожал плечами, сделав вид, что задумался. — Саша… — не удержался, погладил подушечкой большого пальца трепещущую венку. Олененок дернулась: она пыталась пресекать любую тактильность, а я, наоборот, использовал каждую возможность проявить ее, и никто из нас не дошел до конца: она не ушла, а я не взял ее так, как мечтал с первой повторной встречи. — Тебе нужен мужчина?

Ей нужно. Мне нужно. Так почему бы не вместе, взрослые же люди! Начальник и подчиненная, врач и медсестра, отец и няня — пошло до зубного скрежета, но если тянет на разрыв аорты, то можно? Это как врач говорю. Правда, после такого вряд ли возможен счастливый финал — увы, врач во мне всегда правдив. В жизни все намного циничней и практичней: ты мне, я тебе. Доброе, светлое, чистое — редкость. У меня был шанс, держал в руках хрустальную и искреннюю девочку, только я был нечестен с ней и дать ей мог только недостойную роль любовницы. Любимой женщины, но не первой и единственной жены. Я женился бы потом, но никто из нас не знал, сколько Всевышний отмерил Мадине. Слишком сильно я держался за свою честь и честь семьи. Ничего хорошего из этого не вышло, кроме маленького бутона — моей дочери. Аллах отобрал у меня нежную Сашу, но сжалился и наградил ребенком. Семь лет прошло, и Олененок снова рядом, нежна и терпелива с моей малышкой, только мы уже совсем не те. Она не хочет быть со мной. А я не уверен, что мог предложить ей больше, чем страстный роман. Жениться не собирался снова. Да и сомневаюсь, что подвалив с предложением руки и сердца, не буду послан ко всем шайтанам прямо в задницу. Александра Лисицына ничего ко мне не чувствовала, а Саша Олененок пряталась глубоко и боялась поднять свою прекрасную голову.

— Спасибо за заботу, — она все-таки встала, — если мне понадобится мужчина, я найду его сама.

— Такого, как этот Олег? — напомнил ей про гада, которого выставил из ее квартиры.

Она даже не обернулась, скрываясь за дверью: я только услышал «ой» и кудахтанье тети Розы.

— Ужин на столе, Адамчик, — пригласила меня. — Твои любимые хычины испекла.

Мне кажется, или я реально услышал звонкий женский смех? Ох уж эти хычины!

Из кухни доносились великолепные ароматы, а от обилия блюд в столовой текли слюнки — вроде бы не праздник, а такой стол! Я старался приезжать домой пораньше, чтобы с дочкой поужинать и перед сном пообщаться, но если операция или экстренная ситуация, то мог и на всю ночь в клинике зависнуть. Поэтому, когда удавалось приехать к ужину, мы ели вдвоем, камерно и очень тихо. Сегодня было громко, словно большая шумная семья собралась за общим столом.

Тетя Роза щебетала без устали и расставляла тарелки. Саша помогала, раскладывая приборы и ажурные салфетки. Тим экспериментировал с клюквенным морсом, погружая в него «тело» — сила Архимеда в действии! Сабина с любопытством наблюдала и хлопала в ладоши.

— Тима! — воскликнула Саша, заметив малиновое пятно на столе. — Тряпку в зубы и привет.

Я усмехнулся. Ее мальчишка сразу взялся за салфетку и ловко все убрал. Видно, что не в первый раз.

— Нельзя так с мужчинами, женщина! — я включил горного джигита.

— Маме нужно помогать, — уверенно ответил Тим. — Если хочешь стать настоящим мужчиной, — за что получил теплую улыбку от Саши. Прав, во всем прав!

— Здравствуй, принцесса, — раскрыл объятия, когда моя дочь заметила меня: бросилась на руки и звонко чмокнула в щеку. Глаза светились, на лице улыбка. — Здорово, Тим, — ему протянул руку как равному. Он мужчина стопроцентный.

Сабина взяла меня за палец и подвела к столу, усадила на мое место, почетное, главы семьи, и так ласково дотронулась до бедра Саши, привлекая внимание.

— Помочь хочешь? — они обменялись взглядами и буквально на пальцах поняли друг друга. — За папой поухаживать? — Сабина кивнула.

Дочь очень осторожно встала на стул коленями и из красивой фарфоровой супницы наливала большим половником яркий холодный летний суп. В сердце защемило от умиления. Маленькая хозяйка подрастает. Взгляд непроизвольно мазнул по Саше: в переднике, такая домашняя, она как раз мешала в казане ароматный плов. Готовила она всегда отменно, чувство вкуса от бога!

— Твой? — мягко удержал за руку. — Твой самый вкусный.

— Нет, — высвободила ладонь, стараясь не привлекать внимания детей и тети Розы. — Мои пюре с котлетой, — прохладно ответила. — Тима не очень любит плов, и Саби сказала, что хочет пюрешку.

— Сказала? — изумленно переспросил и… громко. Дочь тут же вскинула кудрявую голову и немного поникла. Она уже все понимала и не любила расстраивать меня. — Мальш, ну ты чего? — пытался выправить ситуацию. Дебил!

— Так, дети, лопаем, если хотим еще мультик перед купанием посмотреть! — Саша взяла все в свои женские умелые руки. — Роза Эммануиловна, садитесь. Все так вкусно, — помогла и тетке моей.

Я думал порефлексировать ситуацию, но стол был настолько шикарный, что аппетит проснулся волчий, да и Сабина снова улыбалась.

— Тим, ты такой рукастый и башковитый, может, направим энергию в мирное русло? — предложил, останавливая препарацию и вычленение ДНК у мясного хычина.

— А это как, дядь Адам? — с любопытством взглянул на меня большими темными глазами.

— Здесь на базе садика научный лагерь: опыты, химия, физика, медицина и даже анатомия.

— Хычина? — иронично уточнила Саша.

— И его тоже… — обменялись взглядами. Непроизвольно, но у нас появились маленькие общие секреты, и плевать, что касались они пресловутых хычинов!

— Хочу! — воскликнул Тим. Только его мама отчего-то немного сникла.

Уже после ужина Саша попросила у меня минуту. Я тоже собирался поблагодарить ее за приятную компанию и атмосферу уюта за столом. Даже тетя Роза оценила, а она очень уж придирчива к нынешней молодежи. Мы же теперь до сорока пяти все молодые человеки.

— Адам Булатович, пожалуйста, впредь, прежде чем что-то предлагать моему сыну, посоветуйтесь со мной, — глаза стали ярче от досады, а на щеках гнев алыми пятнами осел.

— А в чем дело? Что не так? Я разве обидел тебя как-то? — я просто не мог обращаться к Саше на «вы», так она неприлично далекой становилась. И ее «вы» мне серпом по яйцам. — Может, Тима как-то обидел? — я реально не понимал.