И усы «зубной щеткой» — главная отличительная примета. Такие были у него и у Чаплина, которого он искренне ненавидел всей душой.

Не узнать его было просто невозможно.

Главный злодей эпохи, враг всех людей номер один, дьявол во плоти.

Адольф Гитлер вяло махнул рукой на всеобщее приветствие, прошел к столу в центре зала, где ему и его приближенным тут же освободили места, опустился на жесткую деревянную лавку и громко спросил подскочившего к нему дежурного:

— И чем у нас сегодня кормят, солдат?..

Фюрер не произвел на меня особого впечатления: невысокий, слегка дерганный, довольно нелепый, но… аура власти и силы шла от него во все стороны широкой волной. Я буквально физически ощущал эту энергию, от которой, казалось, заискрился воздух. И глаза офицеров вокруг — в них лишь собачья преданность и обожание. Без сомнений, без вопросов, без колебаний.

Даже на меня, признаться, подействовало. Я чуть пошатнулся от этого мощного потока, который чуть было не выбил меня из равновесия. Мне даже показалось, что вокруг лика Адольфа образовалось некое сияние, но потом я моргнул, и все исчезло.

Чур меня!

Я опустился на свое место и продолжил автоматически поглощать пищу из тарелки, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, и смотрел, не отрываясь, на этого человека, с которым свела меня судьба.

А лидер Третьего рейха, которого я мечтал уничтожить, спокойно обедал, время от времени перекидываясь фразами со своими приближенными, разместившимися за его столом и тоже заказавшими еды. Потом я перевел взгляд чуть в сторону и тут же заметил нескольких человек в форме, старавшихся при этом быть неприметными. Надо признать, у них получалось. Как можно было практически раствориться в столовой, где все на виду, непонятно. Но личным охранникам Гитлера это вполне удалось.

Мысль закончить со всем прямо сейчас, прыгнув на фюрера и попытавшись заколоть его ножом, выскочила из моей головы, мелькнув там на короткое мгновение. Не получится. Не дадут. Даже учитывая мои способности, реакцию и силу, большие, чем у обычного человека, я не справлюсь. Точнее, шанс есть, но он невысок. А значит, рисковать так глупо не стоит.

Так, а почему именно ножом? Что, если сходить за портфелем с бомбой, активировать часовой механизм на несколько минут вперед и бросить портфелем в Гитлера? Нет, ерунда! Вероятность того, что я настолько точно рассчитаю время, ничтожна. А если бомба не рванет, второй попытки у меня уже не будет. К тому же столовый зал слишком просторный, лучше производить подрыв в небольшом помещении, желательно герметичном, без окон.

Нужно дождаться более подходящего момента. А там уж бомба или кинжал — неважно. Главное, чтобы наверняка!

Один из охранников — высокий и крепкий мужчина — почуял повышенный интерес с моей стороны и уставился на меня во все глаза, запоминая и оценивая. Плохо! Я постарался расслабиться и сосредоточиться на еде, прекрасно понимая, что внутренне я горю. Но хотя бы надеть на лицо маску невозмутимости… Вроде сработало, он отвернулся. Но в следующий раз обязательно меня вспомнит — профессиональная память. Таких спецов натаскивали запоминать лица, отличительные черты, всякие детали и мелочи.

Не привлекать внимания! Ни в коем случае — это может помешать всему плану!

Поэтому, доев порцию, я сам отнес тарелку к тележке с грязной посудой и, стараясь не смотреть в сторону фюрера, вышел из столовой.

Сердце, надо признать, билось быстрее, чем обычно. Адреналин попал в кровь, и я был как на пружинах. Хотелось немедленного действия, но пришлось взять себя в буквальном смысле в руки и вновь начать дышать ровно, постепенно успокаиваясь.

Нет, не быть мне разведчиком. Куда привычнее было бы взять автомат в руки и идти в бой или забраться в танк и смотреть на поле боя из командирской башенки.

— Подождите! — услышал я громкий оклик за спиной.

Чуть напрягшись, не понимая, чего ждать, я остановился и обернулся.

Ко мне приближался, широко шагая, тот самый мужчина, которого я приметил в столовой, — личный охранник фюрера. Что ему надо?

Я терпеливо ждал, прикидывая возможное развитие ситуации. Пока ничего не говорило о том, что наш план раскрыт. Обычная проверка? Поглядим.

Он был один — уже хорошо, и не тянул руку к оружию — хорошо дважды. Так какого черта?

— Обершарфюрер СС Рохус Миш, служба сопровождения фюрера. Могу я узнать ваше имя, лейтенант?

— Фишер, адъютант полковника Штауффенберга, — ответил я спокойным тоном. — А в чем, собственно, дело?

Служба сопровождения или, другими словами, личные телохранители Гитлера обладали очень широким кругом полномочий, так что вступать с одним из них в прямой конфликт я не собирался. И так ругал себя за то, что привлек излишнее внимание к своей персоне. Нужно сделать все, чтобы усыпить бдительность этого пса, обладающего, судя по всему, поистине феноменальным нюхом. Вычислить из сотни присутствующих единственного врага — надо быть большим талантом!

— Просто хотел познакомиться, — тон его был достаточно дружелюбный, но глаза смотрели холодно. — Я видел ваше имя в списках приглашенных, только не знал в лицо. А в мои обязанности входит проверка всех, кто будет иметь непосредственный доступ к фюреру.

— Понимаю и готов ответить на все ваши вопросы, обершарфюрер.

— Ваше личное дело я изучил, — взгляд у него был цепкий. — Вопросов у меня нет… пока.

Что ж, на нет и суда нет.

Дело, значит, он изучил. А ведь начал с того, что всего лишь заметил мое текущее имя в списках. Проверяй, я не против. Полковник позаботился о том, чтобы документы были в полном порядке.

— Рад был познакомиться, — я коротко кивнул и отвернулся.

Уверен, он смотрел мне в спину, я кожей это чувствовал, но шел размеренным шагом уверенного в себе человека, и лишь когда свернул за поворот коридора, выдохнул.

Пока обошлось. Доказательств того, что я в чем-то замешан, у Миша нет, и даже, если он инстинктивно что-то подозревает, то все же просто взять и арестовать меня, боевого офицера, имеющего ранения и награды, просто так не может. А чтобы собрать улики, требуется время. Я же не собирался давать ему это время, собираясь выполнить задуманное как можно скорее.

С полковником мы встретились через час. Вид у него был нервный. На столе стояла открытая бутылка вина и пустой стакан. Переживает, сомневается, уже ни в чем не уверен. Нужно подбодрить и влить в него свежую энергию, вот только как это сделать?

— Я видел фюрера в столовой, — сообщил ему, — выглядит бодро. Потом имел разговор с обершарфюрером Мишем.

— Это очень опасный человек, — покачал головой Штауффенберг, нахмурившись. — С чего он вами заинтересовался?

— Сказал, что просто хочет познакомиться.

— Держитесь от него подальше. В замке для фюрера отведено левое крыло. Там его кабинет, спальня, уборная, комната госпожи Браун и гостиная, вход в которую обычным людям заказан. В ней он проводит совещания в самом близком кругу. Таким, как Миш, вход туда запрещен. Разумеется, предварительно все комнаты были тщательно проверены, но сейчас, когда Адольф уже заселился, охрана остается снаружи за дверьми. Впрочем, нам это не поможет. В левое крыло ведет всего один коридор, и уж там телохранителей, как селедки в бочке.

Конечно, я и не собирался атаковать в лоб апартаменты Гитлера, но информация все же была крайне ценная.

— Вам уже известно, когда назначено слушание вашего доклада?

— Точно не сегодня, — Клаус был недоволен. Он, как и я, был военным и терпеть не мог всевозможные задержки. — Скорее всего, завтра с утра. Фюрер встает рано, и кто-нибудь из его адъютантов сообщит точное время.

— Мы справимся! — я взглянул на него твердо, без тени сомнений, и попытался мысленно передать полковнику эту уверенность.

Он кивнул в ответ, но я чувствовал, что его решимость пошатнулась.

— Во имя тех, кто погиб из-за него! Во имя тех, кто выживет! Во имя будущего!