С моей точки зрения, граф фон Штауффенберг был весьма удобной фигурой, с которой можно было вести дела.

Но предателей не любит никто. И, одно дело, когда такие люди попадаются в стане врага, а совсем иное — когда ими оказываются твои бывшие друзья.

Вот только Клаус не был предателем. Он, один из немногих, отчетливо понимал дальнейшие перспективы страны и видел, что немецкую нацию могут попросту стереть с лица земли, уничтожив ее под корень точно так же, как сами нацисты желали извести евреев и славян. Штауффенберг этого не желал и готов был сделать все, что угодно, чтобы не допустить подобного исхода.

В этом я был с ним заодно. Я никогда не поддерживал саму идею геноцида. Даже зная, что в далеком будущем Германия опять поднимет голову и начнет тявкать на Россию, я не считал, что всех немцев поголовно нужно истребить, или поделить территорию на куски и изменить карту Европы навсегда. К счастью, советское правительство придерживалось схожих взглядов, и вскоре на многие десятилетия на планете воцарятся относительные мир и спокойствие. Холодная война так и не перейдет в горячую, оставшись лишь страшилкой для населения и способом вытянуть побольше денег у налогоплательщиков.

Поэтому я с нетерпением ждал визита графа, решив предложить ему нечто смертельно опасное. Но… кто не рискует…

Полковник, как я предполагал, явился поздним вечером, когда уже стали видны первые звезды. Он был один, без водителя, и мне это понравилось. Значит, Клаус окончательно решился — заглотил приманку, и теперь не успокоится, пока не выведает у меня все, что я знаю. Но в эту игру могут играть и двое!..

Мы прошли в гостиную, где Гришка предусмотрительно сдернул чехлы с кресел и растопил камин, и сели друг напротив друга. На столике уже стояла бутылка коньяка, а на тарелках лежала легкая закуска. Разговор предстоял долгий.

— Вижу, вы уже освоились? — Штауффенберг мельком взглянул на мою одежду, позаимствованную из его гардероба. Гриша тоже нашел себе кое-какие вещи, но я приказал ему следить за территорией и на глаза не показываться. Лишь бы только не натворил чего-то. С некоторых пор я перестал ему доверять, но и постоянно контролировать тоже не мог. Оставалось надеяться на лучшее.

— Вы же не против?

— Что вы, господин Борер, берите все, что пожелаете. Не думаю, что когда-либо еще воспользуюсь этим домом.

Граф демонстративно поднял бокал в приветственном жесте и отпил глоток коньяка. Дрова негромко потрескивали в камине. В гостиной было тепло и уютно, а за окнами завывал ветер, периодически хлопая незакрепленной ставней.

— Отчего так? — полюбопытствовал я, слегка пригубив напиток.

— Скоро ничего этого не будет. Вы слышали новости с фронтов? Красная Армия широким шагом идет на запад, сокрушая все наши оборонительные редуты. А ее союзники атакуют со стороны Франции, отбивая город за городом. Германским доблестным войскам приходится весьма тяжко биться на два фронта. Это преддверие конца. Я прекрасно понимаю, что нам не выстоять, и что вскоре вражеские солдаты будут маршировать уже по моей земле. Эта ненужная война вымотала всех, но рано или поздно она окончится. К несчастью, победа будет не на нашей стороне. Немецкую машину победит русский солдат своими потом и кровью. Кто бы мог подумать… ведь совершенно варварская страна, но, должен признать, такой стойкости я не видел прежде ни в ком. Остальные просто подняли ручки вверх и сдались без боя. Эти же… упертые…

Его слова меня порадовали. Я давненько не слышал о том, как обстоят дела, и был доволен, что все идет чуть быстрее, чем в моей реальности. Глядишь, такими темпами к середине осени наши войска подойдут к Берлину, а если союзники поднажмут, то еще быстрее.

Кстати, за время моего короткого пребывания в особняке авиация еще ни разу не беспокоила. Думаю, все начнется ночью. Благо, подвал здесь был крепким и надежным — сойдет в качестве убежища.

— Как вы считаете, господин полковник, что случится с Германией, когда она падет?

— Ее поделят на части, — подумав, предположил Клаус, нисколько не сомневаясь в изначальной предпосылке. — Это самый разумный вариант.

— Американская, советская, британская и французская зоны влияния?

— Французская? — удивился полковник. — А что, и эти трусы будут причастны к дележу добычи?

— Они успеют как раз вовремя к разрезанию пирога. Но почти весь запад подпадет под влияние США, а восток окажется в зоне Союза. И это будет огромной удачей, потому что немецкая нация может исчезнуть в принципе.

— Гнусные поедатели лягушек! Вы знали, что после неудачного похода на Москву сто с лишним лет назад, когда русские вырезали всех французских мужчин почти поголовно, их девки вынужденно спали с собственными отцами, чтобы дать потомство? Мерзость! Не удивительно, что сейчас там остались лишь выродки.

— Я не был бы так категоричен…

— А их линия Мажино, которой они столь кичились? Наши войска попросту обошли ее, без каких-либо значимых потерь… это настолько смешно, что даже становится грустно. И, вы говорите, они будут претендовать на решающую роль в падении Великой Германии? Ох, боже мой, это, право слово, стыдно…

— Лет через восемьдесят все эти «союзники» вообще возомнят себя единственными победителями в войне, поверьте. Историю постоянно переписывают набело, а иногда просто вырывают некоторые ее страницы. Но если ваш план удастся воплотить в жизнь, то все еще можно поменять в лучшую сторону.

— Дать Германии второй шанс?

— Последний шанс.

Штауффенберг надолго замолчал. Я видел, что ему мучительно тяжело вести этот разговор. Он был солдат, и ему проще было бы идти в смертельную атаку, рискуя жизнью, чем рассуждать о перспективе грядущей гибели Германии.

— Что вы знаете?

Я к разговору подготовился заранее, воскресив в голове имена и факты, поэтому начал перечислять без запинки:

— Генерал-полковник Людвиг Бек должен взять на себя руководство государством после переворота. Герделер станет рейхсканцлером. Так же в новое правительство войдут генерал-майор Хеннинг фон Тресков, Фридрих Ольбрихт, Витцлебен, Хепнер, Мерц фон Квирнхайм, Вернер фон Хефтен и вы, полковник. Рейхсминистерство пропаганды нужно мгновенно изолировать, ровно как и всех радиовещателей и центральные партийные органы. Вы же будете отдавать приказы из штаба командующего резервной армией, и это не вызовет подозрений. Хороший план, граф, вот только он не сработает — Гитлер выживет.

— Откуда такая уверенность? — Штауффенберг был немного шокирован моим рассказом.

— Фюрер невероятно везуч, а вас подведет отсутствующая рука — вы не успеете активировать детонатор на второй бомбе, а одной не хватит. В тот же вечер вас и прочих расстреляют во дворе «Бендлерблока» в Берлине.

Полковник побледнел.

— Кто вы? Пророк, провокатор или советский шпион? Или все вместе взятое? Я навел справки — это ведь именно вас ищет полиция Берлина за убийство сотрудников Гестапо! Это вы похитили подозреваемую в связях с Советами прямо из госпиталя Шарите! А теперь вы сидите здесь, пьете коньяк, как ни в чем не бывало, и рассказываете такие вещи, от которых у меня, человека опытного, кровь в жилах стынет. И я слушаю все это лишь по одной причине — терять мне уже нечего, и пусть вы хоть сам дьявол, Борер, я готов иметь с вами дело. Верите вы или нет, но я — патриот своей страны и хочу спасти ее от гибели, пусть даже ценой собственной жизни.

— Я предоставлю вам такой шанс. Сможете найти мне надежные документы и сделать своим адъютантом?

Клаус задумался.

— Теоретически, это возможно. С фронта постоянно прибывают раненные офицеры, и выдать вас за одного из них труда не составит, а должность адъютанта у меня как раз вакантна. Но что это вам даст? Вы хотите внедриться в штаб армии?

Я покачал головой.

— Нет, я хочу вместе с вами отправиться в «Волчье логово».

— Господа, позвольте представить моего нового адъютанта — лейтенанта Фишера, — сказал Штауффенберг. — Он — боевой офицер, недавно прибыл с восточного фронта на излечение после ранения, но не хочет сидеть без дела, поэтому временно приписан к штабу армии резерва.