В последнее время, к слову сказать, расстановка сил начала меняться. Во-первых, прошлогодняя красная революция Татьяны Соровской подняла котировки нашей академии в среде молодёжи, которая желала видеть своё будущее ярким и дерзким, а слепо идти дорогами пращуров совсем не хотела. Во-вторых, в академии появился я. С новым предметом, который обещает быть чрезвычайно востребованным. Ну и, не проработав месяца, уже стал знаменитостью национального масштаба. Фёдор Игнатьевич уверенно ждал на следующий год такого притока абитуриентов, что подумывал уже сам ужесточать ограничения. Скажем, от трёх Мережковских…

Но это всё скучные взрослые дела. Пусть их, тешатся несчастные люди, которые уже в силу возраста и общего ослабления ума не в состоянии увидеть лаву вместо пола. Все когда-нибудь такими будем, наверное. А я про Мережковских доскажу пока.

Потенциал источников магической энергии измерялся ровно в тех же единицах. Разумеется, тягаться с источником смысла нет никакого. Для сравнения: и рост человека, и высота горы измеряются в одних и тех же единицах, но человек всё же забирается на горы несколько чаще, чем горы на человека. О курганах не будем, грустное.

Ценными считаются источники от ста до пятисот Мережковских. Свыше пятисот — драгоценные. Свыше тысячи до сих пор толком и не находили. Китайцы о чём-то таком заявляли, но ни разу никого не пустили потрогать. Скрытные очень. В результате мнения о китайском источнике разделились на два лагеря. Первый: «Да, есть у них такой источник, лучше не связываться с китайцами» и второй: «Да врут они всё, нет у них никакого источника».

В общем, если у моего источника намеряли полторы тысячи, и это ещё не закончили — это уже не просто национальное значение. Это я уже, считай, в мировую историю вошёл. Дачник, который, копая картошку, наткнулся на золотую жилу, даже близко не такой везунчик, как я.

— А дальше что будет? — спросил я.

— Дальше, Александр Николаевич, есть свои плюсы и свои минусы. Начну, пожалуй, с последних. Учитывая масштаб явления, никто его в вашей собственности не оставит. Источник будет принадлежать государству. Перейдём, впрочем, к плюсам. Вам делать ничего не придётся совершенно.

— Это я люблю, а главное — умею в совершенстве. Продолжайте.

— Знал, что эта часть вам особенно понравится. Все работы произведут столичные специалисты. Источник обуздают, поставят накопители, выстроят… Не знаю, что-нибудь там выстроят, уж что решат. Может, и вовсе секретный объект. Но уж что охраняемая территория будет — это даже не переживайте. Она уже охраняемая.

— Люди, то есть, туда уже не вернутся?

— Какие люди? Ах, крестьяне? Ну, нет, это положительно невозможно. Впрочем, внакладе они не останутся. Крестьяне получат больше, чем потеряли.

— Радует.

— Вы, разумеется, получите ещё больше. Речь и о денежной сумме, называть которую я пока поостерегусь, и о доле в предприятии, которое будет устроено. С ежегодными выплатами дивидендов. Также, полагаю, титул, орден… В общем, можете считать род Соровских одним из главных родов Российской империи.

Ну, прям хоть курсы запускай «Как разбогатеть за 30 дней. Рабочие схемы, реальные юзкейсы». А с другой стороны, при таких-то перспективах, зачем мне курсы запускать?..

— Но не всё столь радужно, Александр Николаевич.

— Ещё минусы?

— Не минусы, а, скажем так, нюансы. Вами заинтересовались и с ещё одного ракурса — вашей профессиональной деятельности. Будьте готовы к тому, что будут появляться люди и задавать вопросы.

— К этому всегда готов.

Я помолчал. Хотелось спросить, когда конкретно дадут деньги, но я понимал, что вопрос этот суетный и неприличный, аристократу о таких вещах тревожиться не подобает. Поэтому я спросил иное, резко изменив направление разговора:

— Дмитриев-то как? Порфирий Петрович.

Серебряков тут же помрачнел, и даже гриб поник у него, купно с опустившимся запястьем.

— Дурно Дмитриев. Запил основательно, со службы вовсе попёрли. Сегодня утром, вообразите, заявился вплоть до того, что босиком. И заявлял, что никому не должно быть дела, в каком виде человек на скверной работе присутствует. Спасибо, мол, что присутствует. Ну, вот, освободили его от необходимости присутствовать.

— А он?

— Дальше пьёт. Господь с ним уже совершенно. Сам себя человек похоронил.

— Не без вашего участия, прямо скажем.

— Иные люди, Александр Николаевич, когда наверху сидят — других губят, а как упадут — себя. Пусть уж лучше себя.

— Ну… В чём-то вы правы. Однако можно же поставить человека на такое место, где он других не погубит, да и сам не убьётся.

— Есть ли у нас с вами время всё это пробовать да испытывать? У меня вот должностей отнюдь не две повозки на примете, да и у вас, полагаю, тоже. Пропьёт все деньги — наймётся дворником.

— Или грабить-воровать пойдёт.

— Или так, да. А всё-таки жаль, что не знатного рода. Вызвал бы его — да и дело с концом. Кажется, Татьяна?

Серебряков встал, я тоже поднялся, увидев бредущую между сосен тень сложных очертаний. Оказалась и вправду Танька с Даринкой на руках. Обе мокрые, замёрзшие, зубами стучат. Я поспешно сунул Татьяне принесённую с собой сумку, протянул махровые полотенца. После чего мы с Серебряковым деликатно отвернулись и вовсе отошли на безопасное расстояние, предоставив дамам переоблачиться в сухое. Обычно-то детей к Хранителям летом носят. Но у нас уж больно ситуация экстренная. До лета наш Wunderkind, чего доброго, Белодолск спалит.

— Отвратительна осень в этих широтах, — поёжился Серебряков. — Зиму, впрочем, тоже не люблю. Не желаете ли махнуть куда-нибудь на юга?

— Отчего же? Давно махнул рукой. Впрочем, теперь, с изменением финансовой ситуации, ваше предложение можно и рассмотреть.

— Рассмотрите-рассмотрите. Есть на нашей планете, к слову говоря, и такие места, где зимой — лето.

В голосе и глазах Серебрякова уже отчётливо читалась тоска по дальним странствиям. Чую, недолго он тут просидит. Сейчас бал закончится — и свинтит Вадим Игоревич далеко и надёжно, нести культуру и просвещение очаровательным туземкам.

— Уже можно! — крикнула Таня, и мы вернулись к костру.

Даринка всё ещё дрожала, Танька обняла её. Костёр загорелся ярче прежнего — поддала рыжая.

— Ну как сходили? — полюбопытствовал я.

— Распрекрасно! — фыркнула Танька, но тут же опомнилась, что с нами её жених, и сменила тон: — Инициация прошла. Удивительно там. Озеро такое красивое… А Хранительницы я поначалу испугалась. Прямо как призрак с картинки.

Это Танька потому плетёт, что, по легенде, она всё это дело в осознанном возрасте впервые увидела. Не говорить же при Серебрякове: «Да всё как в прошлый раз, когда сначала я тебя на спине тащила, а потом ты меня. Ну, помнишь, в ту ночь я ещё к тебе приставать у камина пыталась, а потом уснула неприставшей».

Серебряков, кстати говоря, с нами увязался вообще случайно. Зашёл в гости и попал аккурат на обсуждение проблемы Дарины. Проникся нашим путём решения, но заключил, что, с его точки зрения, было бы опрометчиво позволять невесте компрометировать себя ночью в компании мужчины, пусть и родственника. Другой разговор, если мужчин будет двое, один из которых — он сам. Тогда, в случае чего, любого брехуна сможет без разговоров отоварить перчаткой по лицу, не утруждаясь мучительными расследованиями. На том и порешили.

Тому, что Серебряков сам открыто назвал рыжую невестой, никто как будто не удивился, да и вообще этого никак не отметили. Мол, Таньку хоть горшком обзови, только под кровать на ночь не ставь.

— Значит, будет в нашем царстве-государстве ещё один сильный стихийный маг? — весело спросил Серебряков, пытаясь неумело заигрывать с Даринкой.

Та его проигнорировала, как дети умеют игнорировать неуклюжих взрослых, пытающихся с ними подружиться, сами не зная, для чего. А вот Танька ответила:

— Не будет. Дариночка у нас — боевой энергетический маг. Вот как.

Новость о даринкиной инициации огорошила всех. В первую очередь тех, кто наблюдал её успехи с магией огня. Но тут всё объяснилось просто: как я уже говорил, огонь из всех стихий — самая простая штука. И, коль скоро уж малолетний маг чувствует в себе некие силы, с огнём ему подружиться проще всего. Но это ровным счётом ничего не говорит о природе дара. Может вовсе анималист получиться или метаморф.