Решаю сказать правду. Полную правду. Какой смысл врать сейчас? Выбора всё равно нет, деваться некуда.

— Из другого мира я, — говорю я медленно, осторожно, наблюдая за её реакцией внимательно. — Меня зовут Александр Северов. Я историк по образованию и призванию. Жил в городе Москве на планете, которая называется Земля. Два дня назад, может, три я уже запутался, я работал с древним манускриптом. Там были странные символы, подробное описание ритуалов, какие-то сложные заклинания. Я заснул над работой, а когда проснулся… оказался здесь. В тёмном лесу. Совершенно один. Не знаю, как это произошло, не понимаю механизма.

Элиана смотрит на меня долго, пристально, внимательно. Лицо непроницаемое, невозможно прочитать, но я вижу, как она тщательно обдумывает каждое слово, взвешивает.

— Другой мир, значит, — повторяет она наконец задумчиво. — Ты считаешь себя путником?

Вздрагиваю от неожиданности услышать знакомый термин.

— Ты знаешь это слово? — спрашиваю я удивленно. — Откуда?

— Конечно знаю, — отвечает она, пожимая плечами, словно это очевидно. — Легенды о путниках между мирами существуют многие столетия, тщательно записаны в древних книгах нашей библиотеки. Говорят, иногда открываются Разломы: временные порталы между параллельными мирами. Люди проходят через них случайно, попадают сюда из других реальностей. Или отсюда уходят в неведомые места. Но это крайняя редкость, почти миф, легенда. Я никогда лично не встречала настоящего путника до сегодняшнего утра. До тебя.

— Я встретил одного в тюрьме, — говорю я. — Торина зовут. Он тоже из моего мира, из России.

— Торин Молот? — Элиана усмехается впервые, и на суровом лице появляется что-то похожее на тень улыбки. — Известный наёмник? Слышала о нём много. Говорят, он странный, необычный. Использует боевые техники, которых никто здесь не знает и не понимает. Бьётся голыми руками гораздо эффективнее, чем другие воины с оружием. Если он действительно путник, то это многое объясняет в его поведении.

Садится обратно, задумчиво смотрит в окно на пустой двор.

— Допустим, я верю тебе полностью, — говорит она медленно, обдумывая каждое слово. — Ты из другого мира, из другой реальности. Случайно попал через непредсказуемый Разлом. Но это всё равно не объясняет главное. Почему твоя аура абсолютно чистая? Даже попаданцы обязательно приобретают искажение со временем жизни здесь. Это физически неизбежно. Магия этого мира буквально пропитывает всё вокруг: воздух, воду, землю, камни.

— Я здесь всего два дня, — возражаю я. — Максимум три.

— Этого более чем достаточно для первых изменений, — качает головой Элиана категорично. — Просто дышать воздухом здесь уже постоянный контакт с магией. Она в воздухе растворена, в воде течёт, в земле залегает. Через два полных дня обязательно должны появиться первые заметные следы искажения ауры. У тебя их нет вообще. Совершенно ничего нет.

Не знаю, что можно ответить на это утверждение. Элиана встаёт решительно, начинает ходить по комнате взад-вперед нервно, руки сцеплены за спиной.

— Есть древние легенды, — говорит она медленно, словно вспоминая что-то очень давнее, почти забытое, — о далёких временах, когда магия была совершенно другой. Чистой, гармоничной. Без искажения структуры, без смертельной порчи тела. Тогда маги не платили своим телом и жизнью за каждую крупицу силы. Они использовали истинную магию, первозданную. Абсолютную гармонию со стихиями. Совершенный баланс с природой.

— Истинную магию, — повторяю я, и сердце учащается от осознания. — В манускрипте, с которым я работал в университете, было подробное описание именно такой магии. Без побочных эффектов. Без смертельной цены за использование.

Элиана останавливается резко, поворачивается ко мне.

— Манускрипт? — переспрашивает она резко, напряженно. — Какой именно манускрипт? Расскажи подробнее. Всё, что помнишь.

— Древний текст, случайно найденный в моём мире, — объясняю я, стараясь вспомнить детали. — Его нашли в подвале старого разрушенного дома при сносе. Принесли в университет для экспертизы. Я работал над тщательной расшифровкой несколько недель. Текст написан на сложной смеси латыни, старославянского и совершенно неизвестных символов. Подробное описание ритуалов, сложные диаграммы, математические формулы. Я думал тогда, это просто фантастическая выдумка средневекового алхимика. Теперь понимаю, что манускрипт описывает реальную магию этого мира. Истинную магию, какой она была в древности.

— И там есть полное описание системы? — спрашивает Элиана, наклоняясь вперёд, и глаза буквально горят азартом. — Заклинания? Детальные ритуалы?

— Не полное, к сожалению, — качаю головой с сожалением. — Я успел расшифровать только треть текста, не больше. Остальное не успел закончить. Манускрипт остался в моём мире, в университетской библиотеке.

Элиана смотрит на меня так пристально, словно видит впервые по-настоящему, насквозь.

— Ты знаешь что-то важное об истинной магии, — говорит она тихо, и в голосе звучит благоговение. — Знания, безвозвратно потерянные многие столетия назад. Знания, за которые многие люди готовы отдать абсолютно всё, что имеют.

— Немного знаю, — поправляю я осторожно. — Совсем немного фрагментов. И не уверен, что правильно всё понял и истолковал.

Элиана садится медленно, аккуратно, не сводя с меня пристального взгляда. Молчит долго, явно обдумывая что-то важное.

— Мой древний род, — начинает она наконец, и голос становится заметно тише, интимнее, — род Лунных, был верным хранителем древних знаний многие поколения. Мы собирали по крупицам тексты, записи, легенды о временах до Великого Искажения. Мой отец посвятил этому поиску всю свою жизнь целиком. Он искренне верил, что истинная магия существовала реально. Что её можно вернуть в мир. Что весь мир можно исцелить от порчи.

— Что случилось с ним? — спрашиваю я осторожно, видя нескрываемую боль в её холодных глазах.

— Казнили публично, — отвечает она, и голос становится ледяным, но я отчётливо слышу скрытую, глубокую боль под этим холодом. — Пять лет назад ровно. Магический Совет официально обвинил его в использовании запрещенной, опасной магии. Сказали, что он безответственно пытался пробудить древние разрушительные силы. Что это смертельно опасно для всех живущих. Судили за плотно закрытыми дверями и казнили публично на площади. Наш древний род опозорили навечно. Имя Лунных стало проклятием.

Молчу, не зная, какие слова могут помочь.

— С тех пор я живу здесь тихо, — продолжает Элиана монотонно. — Совершенно одна. Зарабатываю на жизнь мелкими заклинаниями. Лечение простых болезней, перевод иностранных текстов, амулеты для защиты от сглаза. Не афиширую свое проклятое имя никогда. Совет до сих пор следит за мной внимательно. Если я сделаю хоть что-то подозрительное, повторю ошибку отца, то меня казнят без долгого суда.

— Мне искренне жаль, — говорю я, и слова звучат правдиво.

— Мне не нужна твоя дешевая жалость, — обрывает она резко, холодно. — Мне нужна твоя конкретная помощь.

— Какая именно помощь? — спрашиваю я прямо.

— Ты успешно расшифровал целую треть сложного манускрипта, — говорит Элиана, наклоняясь вперёд. — Значит, ты действительно умеешь профессионально работать с древними текстами. Понимаешь сложную структуру, символы, мёртвые языки. У меня есть ценные записи отца, оставшиеся после казни. Фрагменты древних текстов, разрозненные. Я пыталась их понять долгие годы упорно, но не могу. Слишком сложно для меня. Слишком запутанно. Но ты… ты профессиональный историк. Специалист по расшифровке древних языков.

Понимаю быстро, к чему она ведёт разговор.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе расшифровать записи твоего отца? — уточняю я.

— Да, именно так, — кивает она. — В обмен я помогу тебе. Научу местному языку, чтобы ты не зависел от временных заклинаний. Подробно объясню, как устроен этот сложный мир. Дам надежную крышу над головой, регулярную еду, нормальную одежду. И, может быть, найду реальный способ отправить тебя домой.