— Ты можешь это сделать? — спрашиваю я, и надежда вспыхивает ярко в груди, почти болезненно. — Открыть Разлом обратно?

— Не знаю точно, — отвечает она предельно честно. — Но в сохранившихся записях отца были подробные упоминания о Разломах. Как они возникают естественно, что их вызывает, какие условия нужны. Может быть, там есть практический способ открыть портал намеренно, управляемо. Может быть, нет ничего полезного. Но это единственный твой реальный шанс узнать правду.

Обдумываю предложение тщательно. Крыша над головой. Регулярная еда. Помощь в изучении чужого мира. Возможность, пусть призрачная, вернуться домой. В обмен на помощь с расшифровкой древних текстов то, что я умею делать лучше всего на свете.

Единственное разумное предложение, которое у меня есть сейчас.

— Согласен, — говорю я твердо, протягивая руку для рукопожатия.

Элиана смотрит на протянутую руку несколько секунд, словно оценивая, потом пожимает ее. Хватка крепкая, сухая, удивительно сильная, уверенная.

— Хорошо, отлично, — говорит она, отпуская руку. — Начнем работу сегодня же. Сейчас покажу тебе дом подробно. Дам нормальную одежду, а то в этой ты выглядишь как последний нищий с грязных окраин. Накормлю как следует. А завтра начнем серьезную работу. У меня есть комната на втором этаже, где хранятся все записи отца. Много текстов. Очень много разрозненных фрагментов. Надеюсь, что ты справишься с задачей.

— Постараюсь изо всех сил, — обещаю я.

Элиана встаёт решительно, идёт к полке быстрым шагом. Достает толстую книгу в потертом кожаном переплете.

— Полный словарь, — говорит она, кладя тяжелую книгу на стол передо мной. — Местный язык. Начинай учить немедленно. Заклинание перевода работает всего несколько часов, не больше четырех. Постоянно поддерживать его я физически не могу. Слишком затратно для моего тела, слишком опасно.

Открываю книгу осторожно. Текст на двух языках, на местном и ещё каком-то, с символами, которые выглядят смутно знакомо, но не совсем понятны.

— Это на торговом наречии написано, — объясняет Элиана терпеливо. — Международный язык, который используют купцы по всему огромному континенту для торговли. Ты знаешь его?

— Буквы выглядят отдаленно знакомо, — признаюсь я честно. — Похожи на греческие немного. Но конкретных слов не знаю вообще.

— Тогда будет значительно сложнее, — вздыхает Элиана с лёгким раздражением. — Но ты справишься обязательно. Ты привык к изучению древних языков, мертвых наречий. Это принципиально не сильно отличается от того, что ты делал раньше.

Она права, конечно. Я знаю латынь свободно, древнегреческий прилично, старославянский неплохо. Выучу и этот проклятый язык, несмотря ни на что. Элиана идёт к двери уверенно, открывает её широко.

— Пойдём со мной, — говорит она коротко. — Покажу тебе дом. Дам нормальную одежду, а то смотреть на тебя сейчас крайне неприятно. И накормлю как следует. Ты выглядишь как живой скелет, обтянутый серой кожей.

Встаю послушно, иду за ней, взяв тяжелый словарь. Поднимаемся на второй этаж по узкой деревянной лестнице, которая скрипит под ногами. Коридор с тремя дверями, простой и очень аккуратный.

— Моя личная комната, — показывает Элиана на первую дверь строго. — Не входи туда без стука никогда. Это комната для гостей, редких. Теперь твоя на время. А это был кабинет отца. Там хранятся все записи, вся его работа. Завтра покажу подробнее, когда начнём.

Открывает вторую дверь, и я вхожу в маленькую, но уютную комнату. Кровать у стены, выглядит мягкой, стол у окна, стул деревянный, простой шкаф. Окно выходит на тихую улицу. Скромно, но удивительно чисто, пахнет свежим бельём и травами.

— Здесь будешь жить, — говорит Элиана, быстро оглядывая комнату проверяющим взглядом. — Вода в кувшине на столе. Ночной горшок под кроватью. Еду принесу позже, через час. Отдохни пока, приди в себя.

— Спасибо большое, — говорю я, и слово звучит недостаточно для того, что она сделала, но другого не нахожу.

— Не благодари раньше времени, — говорит она холодно, отстраненно. — Ты ещё отработаешь каждую медную монету, что я на тебя потратила. Каждую.

Уходит, закрывая дверь за собой плотно. Остаюсь один в тишине комнаты. Сажусь на кровать осторожно, и она оказывается мягкой, невероятно мягкой после жёсткой деревянной скамьи в холодной тюрьме.

Смотрю в окно, вижу улицу внизу, дома напротив, людей, неторопливо идущих по своим делам. Обычную, спокойную жизнь, которая теперь стала моей новой реальностью.

В другом мире, на другой планете. Живу в доме незнакомой, холодной женщины, которая почему-то верит, что я могу помочь ей в чём-то важном. Должен расшифровывать древние тексты, надеясь найти хоть какой-то способ вернуться домой. Единственная призрачная надежда записи мёртвого человека, казненного за попытку вернуть в мир истинную магию.

Но есть и другая мысль, которая упорно не даёт покоя. Элиана говорила о чистой ауре, о том, что я не несу следов искажения, что это физически невозможно. Об истинной магии, которая существовала давным-давно, в незапамятные времена.

Манускрипт привёл меня сюда не просто так в этом я теперь абсолютно уверен. Голос в том странном сне назвал меня Связующим. Элиана тоже произнесла это слово, когда коснулась моего разума телепатически. Я здесь не случайно. Чувствую это каждой клеткой своего тела, каждым нервом.

Провожу рукой по гладкому столу, ощущая текстуру дерева. Пыли нет совершенно. Элиана тщательно следит за домом, несмотря на то, что живёт здесь совершенно одна. Аккуратная, педантичная до мелочей. Холодная снаружи, но справедливая, кажется. Так кажется, по крайней мере. Дверь открывается без предупреждающего стука, и Элиана входит с охапкой одежды в руках.

— Примерь, — говорит она, бросая вещи на кровать рядом со мной. — Это было отца когда-то. Вы примерно одного роста, судя по всему. Может, чуть великовато будет, но определённо лучше, чем твои жалкие лохмотья.

Беру одежду, разглядываю внимательно. Простая рубашка из грубого, но приятного на ощупь полотна, штаны из темной прочной ткани, жилет с несколькими карманами, теплый плащ.

— Спасибо ещё раз, — говорю я снова, понимая, как часто повторяю это слово сегодня, но не в силах остановиться.

— Переоденься быстро и спускайся вниз, — командует Элиана, уже направляясь к двери. — Покормлю тебя. Выглядишь как живой мертвец. Мне совершенно не нужен помощник, который упадёт в обморок от голода над важными древними текстами.

Снова уходит, не дожидаясь ответа или возражений. Переодеваюсь быстро, снимая грязную, пропитанную потом рубашку и порванные джинсы. Местная одежда сидит неплохо, действительно чуть велика в плечах, но вполне удобная. Мягкая. Приятно тёплая.

Спускаюсь по лестнице осторожно, держась за деревянные перила. Элиана уже накрывает на стол в той же комнате, где мы разговаривали. Хлеб свежий, ароматный, сыр нескольких сортов, вяленое мясо, какие-то овощи, кувшин с чистой водой.

— Садись, — говорит она, не поворачивая головы. — Ешь медленно и осторожно, иначе стошнит.

Сажусь за стол послушно, и запах еды буквально кружит голову, вызывает головокружение. Ем, стараясь не торопиться изо всех сил, но голод такой сильный и всепоглощающий, что руки предательски трясутся. Хлеб свежий, невероятно мягкий. Сыр солёный, но очень вкусный. Мясо жёсткое, но я жую методично, наслаждаясь каждым маленьким куском.

Элиана садится напротив молча, наблюдает за мной внимательно. Сама не ест совсем, только смотрит, сложив руки аккуратно на столе.

— Когда последний раз нормально ел? — спрашивает она после минуты тяжёлого молчания.

— Позавчера вечером, кажется, — отвечаю я между жадными кусками. — Может, даже раньше. Время полностью потеряло смысл и значение.

— Ешь медленнее, как я сказала, — повторяет она строго, с нажимом. — Твой желудок отвык от нормальной еды. Если будешь торопиться сейчас, всё выйдет обратно, и вся еда пропадет зря. Мне совершенно не нужны грязные лужи на чистом полу.