Наташа улыбнулась.

— Главное — чтобы не игнорировали. Остальное решаемо.

Она знала: давление только начинается.

Но знала и другое — они уже выдержали первый удар.

А значит, дальше будет не выживание.

Дальше будет игра.

Глава 16.

Решения всегда приходят не тогда, когда их ждут, а тогда, когда перестаёшь суетиться.

Наташа поняла это на рассвете, когда вышла в сад ещё до того, как проснулись люди. Земля была влажной после ночной росы, пахла тяжело и обещающе — так пахнет только та почва, в которую уже вложились и которая начала отвечать.

Розы пережили давление так же, как и она: молча. Кусты окрепли, дали новые побеги, и в этом упрямом росте Наташа вдруг увидела очень точную метафору того, что происходит с усадьбой.

Мы уже не эксперимент, — подумала она.

Мы — система.

Гийом подошёл тихо, как всегда. В утреннем свете он выглядел строже, старше, чем обычно: лицо без тени улыбки, собранное, сосредоточенное. Таким его видели солдаты. Не таким — она.

— Люди с дороги, — сказал он. — Не посланник. Другие.

— Сколько? — спросила Наташа, не оборачиваясь.

— Трое. Без оружия напоказ. Но не без намерений.

Она кивнула.

— Пусть заходят. И позови Шуру.

Они вошли без дерзости, но и без почтения — те, кто привык считать себя выше простых работников, но ещё не решил, выше ли этих женщин.

Старший был сух, с лицом человека, который слишком долго служил чужой власти и в какой-то момент решил, что может служить своей. Второй — молчаливый, с тяжёлым взглядом. Третий — молодой, нервный, постоянно оглядывался.

— Мы пришли не угрожать, — начал старший.

— Это заметно, — спокойно ответила Наташа. — Вы пришли проверять границы.

Он чуть усмехнулся.

— Вы быстро учитесь.

— Я просто давно живу, — сказала она. — Говорите.

Он оглядел двор, людей, порядок — и это был не праздный взгляд. Он считал.

— Сеньор согласен на договор, — сказал он наконец. — Но с условиями.

Шура скрестила руки на груди.

— Конечно. А иначе было бы скучно.

Старший посмотрел на неё, потом снова на Наташу.

— Земля остаётся за вами. Люди — тоже. Налоги — фиксированные. Но… — он сделал паузу, — вы обязуетесь поставлять часть продукции. Масла. Настои. Всё, что сочтут нужным.

Наташа чуть наклонила голову.

— А взамен?

— Защита, — ответил он. — От чужих претензий.

— От ваших? — уточнила Шура.

Мужчина не ответил. И этого хватило.

Наташа медленно улыбнулась.

— Вы предлагаете нам крышу, — сказала она. — За наш же товар.

— Так работает порядок, — пожал он плечами.

— Нет, — спокойно ответила Наташа. — Так работает паразитизм.

Тишина упала тяжёлая. Молодой из троих дёрнулся, будто ожидал удара.

Гийом шагнул вперёд — не резко, но так, что стало ясно: разговор перестал быть теоретическим.

— Мы не отказываемся от договора, — сказала Наташа, прежде чем он успел что-то сказать. — Мы его переписываем.

Старший прищурился.

— Вы в позиции торговаться?

— Я в позиции выбирать, — ответила она. — И вот что будет: мы платим налог. Деньгами. Фиксировано. Без поставок. Без «вдруг понадобилось». А взамен — никакого вмешательства. Ни людей. Ни условий. Ни проверок без причины.

— Это нагло, — сказал он.

— Это честно, — ответила Наташа. — И выгодно. Вы получаете стабильность. Мы — свободу. Если вы хотите нас задушить — у вас уйдёт больше сил, чем вы получите прибыли. Вы это уже поняли, иначе вас бы здесь не было.

Мужчина смотрел на неё долго. Потом медленно выдохнул.

— Вы уверены, что справитесь?

Наташа посмотрела ему прямо в глаза.

— Мы уже справляемся.

Когда они ушли, Шура села прямо на ступени и выдохнула так, будто сбросила мешок с плеч.

— Ну всё, — сказала она. — Теперь нас точно не любят.

— Зато считают, — ответила Наташа.

Гийом подошёл ближе.

— Ты понимаешь, — сказал он тихо, — что если они согласятся, ты станешь опасным примером.

— Я и так пример, — ответила она. — Просто теперь это официально.

Он смотрел на неё с тем выражением, в котором смешивались уважение и что-то куда более личное.

— Ты не боишься?

Она повернулась к нему, положила ладонь ему на грудь — туда, где чувствовалось ровное, сильное сердце.

— Я боюсь, — сказала честно. — Но я больше не одна.

Он накрыл её руку своей.

— Тогда они проиграли, — сказал он.

И в этот момент Наташа поняла:

эта страница истории — точка, после которой назад дороги нет.

Теперь либо они станут частью новой реальности,

либо эту реальность придётся признать всем остальным.

Наташа поняла, что разговор не закончился, ещё до того, как это стало очевидно всем.

Вечером, когда солнце уже ушло за линию холмов и двор наполнился привычными звуками — бряцанием посуды, шагами, негромкими голосами, — напряжение не рассеялось. Оно просто ушло глубже, стало частью воздуха, как влажность перед дождём.

Люди работали аккуратнее обычного. Не суетились, но и не расслаблялись. Смотрели на Наташу иначе — не с вопросом, а с ожиданием. Теперь от неё ждали не только решений, но и защиты.

Она это чувствовала кожей.

Шура занялась кухней — не потому что надо было, а потому что в такие моменты ей требовалось делать что-то руками. Резала коренья, перекладывала травы, бурчала себе под нос.