Наташа посмотрела на него открыто.

— Мы не беда, — сказала она. — Мы порядок.

Мужчина в плаще замолчал. В её голосе не было угрозы, но была уверенность. И это оказалось сильнее крика.

Сосед медленно кивнул.

— Порядок — вещь хорошая, — сказал он. — Если его умеют держать.

Шура подошла на шаг ближе.

— Умеем, — сказала она. — И держим. Хотите — посмотрите.

И, не дожидаясь ответа, повела их по двору: к укреплённому курятнику, к навесу, к месту, где уже начали расчищать участок. Люди шли, смотрели, переглядывались.

— Это вы сделали за несколько дней? — недоверчиво спросила одна из женщин.

— А вы думали, мы будем сидеть и плакать? — фыркнула Шура.

Наташа тем временем следила за главным — за мужчиной в плаще. Он смотрел не на доски. Он смотрел, кто командует. Кто решает. Кто здесь сильнее.

Когда они подошли к изгороди, мужчина остановился.

— У вас будет урожай? — спросил он.

Наташа не ответила сразу. Это был тот самый момент, где слова могли стать ловушкой.

— Будет, — сказала она наконец. — Но мы не будем хвастаться, пока не увидим.

Мужчина усмехнулся.

— Умно, — признал он.

Они ушли ближе к обеду. Без угроз, без обещаний. Но Наташа почувствовала: это была первая проверка. И они её выдержали.

После их ухода управляющая долго стояла у крыльца, молча. Потом наконец сказала:

— Вы… так никогда не говорили.

Шура подняла бровь.

— А вы так никогда не молчали, — парировала она.

Управляющая фыркнула, но в уголках её губ мелькнуло что-то похожее на улыбку.

К вечеру Наташа решилась на маленький шаг — не прогрессорский, не громкий, а человеческий. Она достала из запасов сухие травы, которые случайно оказались в их сумках с дачи, заварила их в котле — получилось что-то между чаем и отваром. Запах пошёл по дому необычный, тонкий.

Управляющая вошла, принюхалась.

— Что это? — подозрительно спросила она.

— Напиток, — спокойно сказала Наташа. — Тёплый. Успокаивает.

— Вы ведьмами станете, — буркнула управляющая, но чашку взяла.

Шура хмыкнула.

— Если мы ведьмы, то вы у нас первая ученица.

Управляющая поперхнулась, но… не разозлилась. Только махнула рукой.

Поздно вечером Наташа снова спустилась в подвал. Проверила рассаду. И вдруг услышала шаги.

Шура стояла в проёме, прислонившись плечом к стене.

— Что? — спросила Наташа тихо.

Шура кивнула вверх.

— Они ходят вокруг, — сказала она. — Не в доме. Снаружи. Мужики. Не наши.

Наташа замерла.

— Соседи?

Шура покачала головой.

— Не знаю. Но я слышала — шепчутся. Про землю. Про нас. Про то, что «девки одни».

Наташа медленно выдохнула.

— Значит, пора не только работать, — сказала она. — Пора защищаться.

Шура улыбнулась — и в этой улыбке было больше удовольствия, чем Наташе хотелось бы признавать.

— Вот теперь начинается весёлое, — прошептала она.

Наташа погладила коробку с розами.

И в темноте подвала ей вдруг стало ясно: их испытания только начинаются. Но теперь у них есть и земля, и ресурсы, и молодые тела — и, самое главное, друг друга.

А значит — они справятся.

Глава 5.

Ночью Наташа почти не спала.

Она лежала, заложив руки за голову, и смотрела в темноту, в которой дом уже не казался чужим, но ещё и не стал по-настоящему своим. Балки над головой были кривые, старые, местами потемневшие от времени, и Наташа поймала себя на мысли, что где-то глубоко внутри уже начала прикидывать, какие из них можно заменить, а какие ещё простоят лет двадцать.

Вот так и начинается, — подумала она без иронии. — Сначала балки. Потом стены. Потом судьбы.

Шура спала беспокойно. Несколько раз ворочалась, вздыхала, один раз пробормотала что-то вроде:

— Да пошёл ты со своей барщиной…

Наташа усмехнулась в темноте.

На рассвете она встала тихо, стараясь не разбудить подругу, накинула платок и вышла во двор. Воздух был холоднее, чем вчера, и от земли тянуло сыростью. Туман снова полз между строениями, цеплялся за курятник, обнимал козу, будто пытался её украсть.

Коза, заметив Наташу, недовольно фыркнула.

— Да-да, — тихо сказала Наташа. — Я тоже не в восторге от этого климата.

Она прошлась по двору медленно, уже привычно. В голове крутились не страхи, а расчёты. Люди ходят вокруг. Землю прощупывают. Смотрят, сколько они смогут взять и когда. Это было знакомо — слишком знакомо для человека, прожившего не одну эпоху в одном теле.

Сейчас главное — не показаться слабее, чем есть, и не сильнее, чем нужно.

Шаги за спиной она услышала заранее.

— Рано ты, — сказала Шура, подходя и зябко кутаясь в плащ. — Или вообще не ложилась?

— Полежала, — ответила Наташа честно. — Подумала. Хватит.

Шура посмотрела на неё внимательно.

— Что решила?

Наташа кивнула в сторону земли за изгородью.

— Сегодня начинаем там. Не глубоко. Просто показать, что это не пустырь.

— Людей возьмём? — сразу спросила Шура.

— Возьмём, — ответила Наташа. — Но не всех. И не сразу.

Шура усмехнулась.

— Люблю, когда ты так говоришь. Сразу ясно — кому-то сегодня будет неудобно.

К завтраку управляющая была тише обычного. Она смотрела на Наташу уже не с подозрением, а с чем-то вроде осторожного ожидания — как смотрят на человека, который внезапно оказался важнее, чем предполагалось.