Он привёз вино — редкое, дорогое, и подал его как жест вежливости. Сел в тени, не вмешиваясь, наблюдая, как Наташа отдаёт распоряжения, как Шура держит дистанцию, как люди реагируют.

— Вы строите не просто хозяйство, — сказал он позже, наедине. — Вы строите влияние.

— А вы хотите в нём участвовать, — спокойно сказала Наташа.

— Хочу быть рядом, — улыбнулся он. — Пока вы растёте.

Она посмотрела на него холодно.

— Тогда держите дистанцию. Пока.

Он рассмеялся.

— Вы удивительная женщина.

— Я практичная, — ответила Наташа. — Это разные вещи.

Когда вечер опустился на дом, Шура принесла кувшин воды и села рядом.

— Ну что, — сказала она. — Военный или аристократ?

Наташа устало улыбнулась.

— Ни тот, ни другой. Пока.

— А если оба? — приподняла бровь Шура.

Наташа посмотрела на сад, где между грядками уже начинали распускаться первые настоящие розы.

— Посмотрим, — сказала она. — Пусть сначала докажут, что умеют не только смотреть.

Над домом медленно сгущались сумерки.

И в этом полумраке рождалась не просто новая жизнь — рождалась новая сила, о которой ещё слишком многие не догадывались.

Глава 8.

Утро началось с запаха.

Не с дыма, не с навоза, не с привычной сырости старого дома — а с тонкого, горьковато-сладкого аромата, который Наташа узнала сразу. Роза. Не цветок ещё — обещание. Тот самый запах, когда бутон только-только решает, что пора жить.

Она стояла в саду, в простой льняной рубахе, подпоясанной верёвкой, с растрёпанной косой через плечо, и осторожно перебирала листья. Пальцы двигались уверенно, почти профессионально — возраст тела был молодым, но память рук оставалась прежней.

— Ну что, красавицы, — пробормотала она. — Не подведите. Я на вас серьёзные планы строю.

— Разговаривает, — раздалось за спиной. — С цветами. Всё, диагноз ясен.

Шура вышла из дома с котелком, от которого тянуло чем-то травяным и бодрящим.

— А ты с людьми разговариваешь, — не оборачиваясь, ответила Наташа. — Вот где клиника.

Шура хмыкнула и поставила котелок на камни у стены.

— Слушай, к нам сегодня опять гости, — сказала она. — Причём не из тех, что с корзинками.

— А из тех, что с мыслями, — кивнула Наташа. — Я чувствую.

Она действительно чувствовала. Дом жил уже не своей жизнью — он стал узлом. К нему тянулись дороги, слухи, интересы. И чем аккуратнее они выстраивали быт, тем сильнее мир вокруг пытался в него встроиться… или сломать.

К полудню Гийом вернулся.

На этот раз он был не один — с ним пришли трое мужчин, все вооружённые, но без показной агрессии. Они остановились у края участка, не заходя, и ждали, пока их заметят. Это был жест уважения — и Наташа его оценила.

— Он учится, — тихо сказала Шура.

— Или проверяет границы, — ответила Наташа.

Гийом подошёл первым.

— Я был прав, — сказал он без приветствий. — Люди говорят. И не все говорят доброе.

— Это нормально, — спокойно ответила Наташа. — Когда у кого-то начинает получаться, всегда находится тот, кому это мешает.

— У вас хотят проверить землю, — сказал он прямо. — Формально. С бумагами. Не сегодня, но скоро.

Шура усмехнулась.

— Бумаги — это когда хотят забрать красиво.

Гийом посмотрел на неё внимательно.

— Вы умеете видеть суть, мадам.

— Я просто старая, — отмахнулась Шура. — Опытная.

Наташа сложила руки на груди.

— Что вы предлагаете?

— Официальный союз, — сказал Гийом. — Я размещаю здесь патруль. Не внутри — рядом. Вы сохраняете независимость, но под защитой моего имени.

— А взамен? — спросила Наташа.

— Вы не прячете, что здесь происходит, — ответил он. — И не играете в одиночек.

Шура приподняла бровь.

— Намекаешь, что нас могут прижать?

— Намекаю, что мир не любит тех, кто растёт слишком быстро, — ровно сказал Гийом.

Наташа посмотрела на него долгим взглядом.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Но на моих условиях.

Он кивнул, не споря.

— Я ожидал этого ответа.

Когда он ушёл, во двор почти сразу вошёл Этьен де Монреаль.

Как всегда — без спешки, без охраны, будто просто прогуливался. На нём был тёмный камзол хорошей ткани, аккуратные сапоги, руки чистые, но не праздные. Такой мужчина не носил оружия открыто — он носил влияние.

— Вы собираете розы, — сказал он, вдыхая воздух. — Интересный выбор для начала.

— Не хуже, чем золото, — спокойно ответила Наташа.

— Иногда — лучше, — улыбнулся Этьен. — Золото не пахнет.

Шура фыркнула.

— Ага. А ещё его нельзя намазать за уши и продать под видом счастья.

Этьен рассмеялся искренне.

— Вы мне нравитесь, мадам.

— Не увлекайтесь, — парировала Шура. — Я кусаюсь.

Он перевёл взгляд на Наташу.

— Я слышал, вы хотите делать масла.

— Хочу делать продукт, — ответила она. — Масла — это начало.

— У меня есть стекло, — сказал Этьен спокойно. — И доступ к мастерским. Не бесплатно.

Наташа прищурилась.

— А вот теперь интересно.

Он наклонился чуть ближе.

— Вы даёте мне долю. Не в земле — в товаре. Я даю вам рынок.

Шура скрестила руки.

— Ага. И потом ты нас красиво выжимаешь?