И, похоже, наши повара это хорошо понимают и начинают готовить так, что действительно пальчики оближешь. По крайней мере, все из столовой выходят с какими-то умиротворёнными, довольными лицами, а не с обычным военным выражением постоянной озабоченности.

Лично мне любой поход в нашу столовую заметно повышает настроение. Во время еды всегда появляются почему-то светлые мысли о мирной жизни, о том времени, когда кончится эта проклятая война. Когда миллионы наших бойцов вернутся домой с фронтов, всё разрушенное будет восстановлено и отстроено заново. А я лично женюсь на какой-нибудь хорошей девушке и буду спокойно приезжать или приходить домой на обед. Лепота, одним словом, сказочная.

Мои мечтания о послевоенных мирных обедах за семейным столом были самым жестоким образом прерваны начальством, когда я над собой услышал знакомый голос Виктора Семёновича:

— Георгий Васильевич, не будешь против, если я тебе составлю компанию?

Я за столиком сидел один, и почему-то ко мне сегодня никто не подсаживался, словно все знали о вчерашнем и боялись.

Последние дни на третье в столовой стали предлагать выбор: чай или компот из сухофруктов. И я всегда предпочитал компот, который пил медленно, смакуя каждый глоток, часто при этом даже закрывая глаза, чтобы лучше почувствовать вкус.

Виктор Семёнович терпеливо дождался, пока я закончу своё компотное священнодействие, и только потом спросил деловито:

— Ознакомился с приказом наркомстроя по Михайловке?

— Ознакомился внимательно, — кивнул я. — Хороший приказ, правильный. Главное, чтобы всё было выполнено в срок, без обычных проволочек.

— Выполнят, не сомневайся, — уверенно сказал Виктор Семёнович.

В отличие от меня, он предпочёл чай и, сделав пару неторопливых глотков, продолжил:

— Среди немецких специалистов, которых направят на строительство, есть строители с хорошим опытом. Возможно, кто-то из них будет тебе интересен для твоих проектов. Тебе надо как-то к ним присмотреться, оценить их квалификацию. Хорошо бы твоего гауптмана Весселя привлечь к этому делу, он должен кое-кого там знать лично. Немцы же, земляки.

Легко сказать, привлечь гауптмана. Только вот как это практически сделать, не нарушив режимных требований, да и вообще.

Гауптман Курт Вессель окончил какую-то техническую школу в Штутгарте, служил в ремонтных частях вермахта с конца августа тридцать девятого года. Он действительно оказался для нас палочкой-выручалочкой со своим опытом и знаниями всего технического зверинца, оказавшегося в распоряжении нацистов. К нам уже с полей области потащили технику всей Европы: собственно немецкую, чешскую, французскую и всех остальных европейских производителей.

Неожиданно много оказалось американской техники, особенно той, что выпускалась и продолжает выпускаться по лицензиям того же Форда на территории рейха. Например, большая часть пятитонников имеет заокеанские корни. И Курт знает эту технику на отлично.

С ним постоянно работают двое: немец Курт Тельман, однофамилец знаменитого немецкого коммуниста, и наш мастер Иван Васильевич Прохоров, сорокалетний мастеровой с Урала. Он приехавший к нам добровольцем, списанный под чистую по ранению.

Курт Тельман тоже коммунист, осенью сорок первого он добровольно сдался в плен и сразу же предложил свои услуги для работы против нацистов. Его к нам направили органы. Курт, наверное, даже военнопленным сейчас не считается. По крайней мере, нет никаких ограничений свободы передвижения.

Курт Вессель молчун, никаких посторонних разговоров, только по делу, да и то чаще всего односложно: «да», «нет». Поэтому как с его помощью выполнить пожелание товарища второго секретаря, я откровенно не знаю.

Кроме этих немцев у нас работает ещё десяток других, и во многом благодаря этому с восстановлением вражеской разбитой техники у нас всё очень неплохо.

Дмитрий Петрович Кошелёв уверен, что к майским праздникам все потребности треста в различной технике будут закрыты, и мы сможем даже какую-то часть восстановленного предложить другим городским организациям. Мы практически уже готовы передать нашим подшефным колхозам и совхозам десять тракторов и восстановленных шасси танков Т-2, которые вполне можно использовать в мирных целях.

Кошелёв собрал небольшую инженерную группу, и они кумекают, как этих зверей, причинивших столько горя в нашей стране, использовать для восстановления разрушенного. И скоро у нас, наверняка, появятся катки для укатывания дорожного полотна и, возможно, даже что-то типа асфальтоукладчиков. Это не говоря о бульдозерах, погрузчиках и прочем необходимом оборудовании.

На нашу площадку начало поступать большое количество просто разбитого немецкого железа, которое когда-то было передвижными электрогенераторами, и различное сварочное оборудование, которое, хотя и уступало советскому, но вполне ещё могло использоваться в мирных целях.

Между управлением треста с заездом в партийный дом и СТЗ начал курсировать восстановленный немецкий штабной автобус. Он, конечно, служебный, но когда есть возможность, то мы берём и попутчиков. И в ближайшее время Кошелёв обещает восстановить ещё несколько немецких штабных автобусов для городских нужд.

Восстановление легковых машин мы решили проводить в последнюю очередь, так как в этом не было острой необходимости.

Все результаты нашей восстановительной деятельности ежедневно докладывались в Москву, и я надеялся, что они будут оценены по достоинству. Так как, на мой взгляд, за счёт этого Сталинград удастся быстро обеспечить необходимой автотракторной техникой.

Но по мнению Дмитрия Петровича, пока это всё цветочки. Сейчас мы снимаем сливки, восстанавливая незначительно разбитую технику. А вот если ему удастся наладить глубокое восстановление разобранных узлов и механизмов, то наш приз будет исчисляться не десятками и сотнями, а тысячами возрождённых экземпляров техники врага, которая будет заниматься мирным трудом.

Я о подобных планах знаю, но никак их не комментирую, просто опасаясь, что с этого может ничего не получиться. Но если получится… Дух захватывает от перспектив.

Последние дни на нашей площадке стала появляться советская автотракторная техника, уничтоженная вроде бы под ноль. Наши умельцы хотят попробовать делать какие-то гибриды, используя для восстановления наших машин немецкие и европейские агрегаты и узлы.

Короче говоря, аппетит приходит во время еды.

После ухода Виктора Семёновича я ещё какое-то время сидел в столовой, размышляя над его словами. Из раздумий меня вывел голос Андрея:

— Георгий Васильевич, мы готовы.

На выходе из партийного дома меня опять остановил начальник охраны.

— Товарищ Хабаров, товарищи вас ожидают, — он показал на двух сотрудников НКВД, подошедших к нему при моём появлении.

— Старший лейтенант Кошевой, лейтенант Блинов, — представились офицеры, и старший лейтенант протянул мне бумагу с каким-то текстом.

Двое сотрудников Сталинградского областного управления НКВД прикомандировываются к моей персоне для постоянного круглосуточного сопровождения. Службу им велено нести по очереди до особого распоряжения. Товарищам для защиты моей персоны разрешено применять табельное оружие, открывая сразу же огонь на поражение. Основанием служит приказ наркома внутренних дел Берии. А предъявленное мне распоряжение подписано комиссаром Ворониным.

— Надо полагать, что это вы будете делать посуточно? — спросил я, отдавая назад приказ комиссара.

— Так точно, — ответил, естественно, старший лейтенант.

— Тогда быстро решайте, кто первый на смену, и поехали. И так полдня, считай, впустую потеряно.

Очередной доклад из Сталинграда на стол Маленкова лёг, как обычно, вместе с другими сводками и докладами со всей страны. И он с определённым удовлетворением прочитал, что наконец-то начались практические работы непосредственно по строительству завода панельного домостроения. Пока сталинградских товарищей никто специально не подгонял с этим проектом, но, по личному мнению Георгия Максимилиановича, они что-то немного затягивают с работами непосредственно на заводе, хотя причины задержки понятны и объективны.