Уже удалось расчистить и привести в относительный порядок довольно-таки приличную территорию на берегу Волги шириной почти двести метров и глубиной в отдельных местах до полукилометра.

На этом пятачке было почти шесть десятков блиндажей, которые удалось приспособить для жизни и различных общих целей. Основу составляли компактно расположенные ближе к воде двадцать пять советских блиндажей.

Здесь был штаб одной из наших дивизий, удержавшихся на правом берегу, и её условно говоря тыл.

Эти блиндажи до второй половины февраля использовались по своему прямому назначению и оказались в очень хорошем состоянии. Бревенчатые накаты не провалились, земляные своды держались крепко, входы не обвалились. Видно было, что строили их с умом, основательно, понимая, что придётся тут зимовать под постоянными обстрелами.

Самый большой, который в прошлом был штабным, располагался почти на самом берегу Волги, и в нём расположилась одна из кухонь-столовых. Просторное подземное помещение с двумя выходами отлично подходило для этой цели. Рядом в блиндаже поменьше был оборудован универсальный склад, где хранились продукты, инструменты и всякая полезная и нужная в хозяйстве всячина, которую ребята находили при расчистке.

И уже немного в глубине площадки баня, переоборудованная естественно тоже из блиндажа. Ещё был технический блиндаж, где в частности стоял наш электрогенератор, обеспечивающий наш городок электричеством. Его монотонное тарахтение слышалось во всей округе и стало своеобразной визитной карточкой нашего поселения.

Вокруг мы всё расчистили, и получилась довольно-таки приличная площадка, на которой вполне можно даже что-нибудь путнее построить. Ребята старательно убрали битый кирпич, осколки, куски арматуры, разровняли землю. Теперь это была не просто выжженная пустошь, а более или менее ровная территория, готовая к дальнейшему использованию.

А вот от неё вглубь развалин отходили как бы три языка, при расчистке которых были обнаружены другие пригодные для жизни блиндажи. На самом большом удалении от Волги ребята вышли уже на немецкие позиции, и там тоже начали попадаться вполне пригодные для жизни блиндажи.

Немецкие укрытия отличались от наших. Они были более глубокими, некоторые с бетонированными стенками, многие с деревянными нарами и печками-буржуйками. Большинство из них нуждались в каком-нибудь ремонте, но в целом были пригодны для обитания.

Наши войска во время Сталинградской битвы очень страдали от вшей, особенно во время оборонительных боев, но потом когда началось наступление, то быстро добились перелома в этой борьбе. А необычайно холодный январь и февраль закрепили нашу победу над этими тварями.

Но наши проблемы меркли на фона того что творилось у немцев. Их эти твари начали заедать еще осенью, а уж когда немчуру погнали, то тут уж вши начали просто их живьем жрать. Поэтому я лично очень опасался использования под жилье пусть и хорошо сохранившихся немецких блиндажей.

Но все подобные опасения оказались напрасными и беспочвенными. Эти гады живут только на людях и в тепле. Все немецкие блиндажи простояли на страшном холоде зимы начала сорок третьего по месяцу и более. А морозы порой по ночам доходили чуть ли не сорока пяти градусов. И ребята молодцы абсолютно все блиндажи тщательно приводили в порядок. С собой они привезли много доступных дезсредств, которыми на всякий случай тщательно все обрабатывали. Поэтому все опасения оказались напрасными. Этих гадких тварей в нашем городке не было. А чтобы они не появились надо соблюдать меры профилактики и будет вам счастье.

Жилищная проблема в Сталинграде стоит очень остро, и желающих заняться ремонтом найденных блиндажей, с тем чтобы потом поселиться в них, предостаточно. Люди готовы были жить где угодно, лишь бы иметь крышу над головой и не мёрзнуть ночами.

Заправляет всем здесь Василий. Пока мы с Андреем безвылазно работали над проектом, в нашем «блиндажном» городке появились представители городских властей, и нашего морячка официально назначили местным комендантом. Наш городок официально теперь числится в горисполкоме как какая-то жилая зона, причём перспективная.

Товарищ из горисполкома явился не один, а со специально обученными людьми, которые быстро обследовали территорию на предмет мин и заявили, что по мере расчистки и окончательного разминирования количество блиндажей, пригодных для жизни, вполне может прилично увеличиться. Саперы работали методично, проверяя каждый метр земли миноискателями, осторожно прощупывая подозрительные бугорки щупами. Они нашли и обезвредили несколько противопехотных мин, пару неразорвавшихся снарядов и связку немецких гранат.

Наш городок официально нарекли Блиндажным. Ежедневно в его окрестностях работает отделение сапёров из пяти человек. В их распоряжении полуторка, которую очень интенсивно использует наш товарищ комендант, сразу же установивший с ребятами отличные отношения.

От интенсивно расчищаемой центральной магистрали вдоль Волги, на которой тут же начались работы по восстановлению трамвайных путей, в наш городок ребята расчистили вполне проезжую дорогу. Они засыпали на ней все воронки щебнем и битым кирпичом, убрали обломки техники и теперь на машине можно смело подъезжать к штабному блиндажу, который рядом с техническим.

Нашему возвращению Василий очень обрадовался и сразу же потащил меня пить чай. Мы перед выездом из партийного дома позавтракали, но Василию отказать было нереально, тем более что он решил совместить приятное с полезным: рассказать мне о наших перспективах.

Мы спустились в его блиндаж, который он обустроил с истинно флотской тщательностью. Всё было чисто, аккуратно, каждая вещь на своём месте. Посредине стояла закопчённая железная печурка, на которой уже кипел чайник. Василий достал три эмалированные кружки, насыпал в них заварки из жестяной банки.

— Чай настоящий, — с гордостью сообщил он, — не суррогат какой-нибудь. Ребята саперы поделились.

Рядом с нашим городком несколько изрядно разрушенных зданий. Чем они были до боёв, не понятно, а точно никто не знает. Приезжавший товарищ из исполкома был из Кировского района и тоже не знал, возможно даже какие-то из них были и жилыми. Но сейчас это не имело значения.

У четырёх из них, стоящих на самом краю нашей расчищенной площадки, достаточно прилично сохранились первые этажи. Верхние этажи были разрушены полностью, перекрытия провалились, но нижняя часть зданий уцелела. Стены стояли, хотя и были пробиты снарядами в нескольких местах, окна зияли пустыми проёмами, но общая конструкция держалась.

Сапёры по просьбе Василия уже тщательно проверили их, и наш комендант составил план их восстановления.

Ему дано право каждый день оставлять в городке наряд из пяти человек. Четверо из них меняются, а пятый постоянный. Это самый возрастной обитатель нашего городка, сорокалетний Иван Петрович Сидоров. Он с ещё оккупированной немцами части Донбасса. Две недели назад подчистую был списан по ранению и приехал в Сталинград, где был ранен в конце января.

Мы с ним можно сказать товарищи по несчастью, у обоих ранение правой ноги. Но если я потерял стопу, то Ивану Петровичу можно сказать повезло, он остался только без двух пальцев. Руки у него просто золотые, он быстро сделал себе ортопедический башмак и умудряется чуть ли не бегать. Низкий, коренастый, с седыми усами и проницательными серыми глазами, Иван Петрович был кладезем всяческих знаний и умений. До войны он работал в артели, занимавшейся реставрацией старых зданий, и теперь его опыт оказался бесценным.

После работы народ на добровольной основе трудится на расчистке и ремонтах, кто час, кто полтора. И возле технического блиндажа уже куча всякой всячины, которую все тащат из развалин. Иван Петрович со своими добровольными помощниками, главным из которых является Петров, что-то там мастерит из всего этого. И со дня на день уже должен заработать ещё один электрогенератор, который решит все проблемы с электричеством.

Но главным было другое. Сапёры в первый день своей работы обнаружили немецкий склад, полный совершенно пустых металлических бочек. Для чего их они притащили почти на передовую, было не понятно, но они были в приличном состоянии. Небольшие помятости ребята быстро поправили, и в них теперь дозревала гашёная известь. Резкий запах извести стоял в воздухе, щипал ноздри, но это был запах созидания, восстановления.