Возможно, в тот момент, когда я наконец покину этот мир, они оставят меня в покое, позволят мне отдохнуть. А может, они будут ждать, чтобы утащить меня на другую сторону, радуясь, что наконец-то я в их власти, и готовые мучить меня вечно.

Я провел рукой по лицу, гадая, не сбежала ли мой маленький паучок. Ей стоило бы. Если она была умна, то убежала бы далеко-далеко от меня и спасла себя от всего моего кровавого багажа.

Конечно, если бы она так поступила, я был абсолютно уверен, что нашел бы ее в течение часа. Возможно, я понимал, что ей было бы лучше без меня, но я был слишком эгоистичен, чтобы отпустить ее. Она привнесла в этот дом то, в чем я даже не подозревал, что нуждаюсь. И теперь, когда я почувствовал вкус к ее прекрасному разрушению, я не собирался сдаваться без боя.

Я сунул пальцы в карман, ожидая, что ключ от ее ошейника исчез, но обнаружил его там, на месте. Моя кожа покрылась мурашками, когда я провел пальцами по его контуру, пытаясь понять, почему она не убежала. И где она сейчас? Она была свободна, но не свободна, близко, но не здесь. Так где же она?

Я схватил бутылку виски, которую оставил на подоконнике, открутил крышку и сделал глоток, ладно, если честно, то доза была нездоровая, но я стремился заглушить боль в руке, так что проблемы с печенью меня не волновали.

Я посмотрел в темноту, мой взгляд скользнул по бассейну снаружи, затем дальше, к холмам и лесу в долине.

Шуршание ткани и ощущение чьего-то присутствия за спиной заставили меня замереть, но я знал, кто это. Назовите это инстинктом, интуицией, ее запахом в воздухе или просто тем фактом, что в этом доме был только один другой маньяк, но я знал.

— Так ты не сбежала от меня, любовь моя? — Спросил я ее, еще раз окидывая взглядом открывающийся вид и делая еще один глоток виски.

— Не сегодня, Адское Пламя. Я хотела сделать что-то приятное для тебя сегодня, — выдохнула она, и я клянусь, в ее голосе слышалось волнение.

Я на мгновение нахмурился, глядя на свое размытое отражение в стекле, затем повернулся к ней лицом, и улыбка уже тронула уголки моих губ, а шутка вертелась на кончике языка, но все это испарилось, когда мой взгляд остановился на ней.

Мое сердце замерло в груди, и холодное, темное чувство скользнуло по венам, когда я увидел ее, стоящую там, покусывающую нижнюю губу и покачивающую бедрами из стороны в сторону, пока она теребила подол струящегося белого платья.

Я полностью замер, моргая от выпитого и боли в теле, когда увидел ее в этом свадебном платье, которое было чертовски длинным для нее, и в тиаре, съехавшей набок.

Моя рука сжала горлышко бутылки виски так крепко, что я был почти уверен, что она разобьется, и во мне поднялась ярость, какой я никогда раньше не испытывал.

— Скажи мне, что я, черт возьми, сошел с ума, — прорычал я, глядя на нее сквозь красную пелену, заставляя себя оставаться совершенно неподвижным благодаря лишь чистой силе воли. — Скажи мне, что призраки моего прошлого наконец-то сломали меня настолько, что я воображаю, как ты стоишь в подвенечном платье моей умершей жены.

— О, Адское Пламя, — прошептала Бруклин, сделав шаг ко мне и снова зашелестев слоями белой ткани вокруг бедер. — Просто ты в последнее время был таким грустным, а потом я нашла фотографию, где ты с ней на свадьбе, такой счастливый, и подумала…

— Ты подумала, что можешь рыться в единственных вещах, которые у меня остались от женщины, которую вырвали из моей жизни самым кровавым и жестоким образом, какой только можно вообразить? Ты подумала, что можешь взять вещь, связанную с самым важным днем в ее жизни, и замарать ее, надев на свое тело, как маленькая девочка, играющая в переодевания? — Спросил я, мой голос источал кислоту.

Ее губы приоткрылись от удивления, и она посмотрела на платье, разглаживая ткань руками.

— Я не грязная. Я сегодня принимала душ и подумала, что тебе понравится увидеть его снова…

Я уставился на нее, мои глаза расширились, а сердце забилось в бешеном, опасном ритме, который мог закончиться только смертью.

О чем, блядь, я думал, приведя эту гребаную женщину в свой дом?

С чего, черт возьми, я взял, что из этого может выйти что-то хорошее?

Она была просто дурным ветром, который ворвался, чтобы разбудить всех призраков, цеплявшихся за мою кожу, и теперь она разозлила их до предела.

Я поднял бутылку виски и бросил ее ей в голову, а затем с яростным криком бросился на нее.

Бруклин закричала и отскочила в сторону, так что бутылка ударилась о стену и разбилась, стекло и виски разлетелись повсюду, а она вылетела из комнаты.

Но на этот раз ей это не поможет. Она зашла слишком далеко. Я предупреждал ее, что не стоит связываться с монстром во мне. Я говорил ей, показывал ей и дал чертовски ясно понять, кем именно я был. Я был существом, которое убивало всех вокруг. Все, кто был рядом со мной в конечном итоге, погибали. Так что теперь она будет следующей в списке.

Я ринулся за ней в коридор, отступив на шаг назад, когда комод оторвался от стены и рухнул прямо на моем пути.

— Я просто хотела сделать что-то приятное! — завизжала она на бегу, срывая со стены фотографию и швыряя ее в меня.

Я поднял руку и позволил снимку разбиться об нее, а затем перепрыгнул через комод и бросился за ней, оскалившись со звериным рычании, но я не сводил взгляда со своей цели.

— Я покажу тебе, что думаю о твоей версии «приятного»! — прорычал я, бросаясь за ней, когда она вбежала на кухню, и едва успев увернуться, когда она замахнулась сковородой на мою голову.

Я обхватил ее рукой за талию, но она снова опустила сковороду, ударив меня сбоку по голове достаточно сильно, чтобы вырваться из моей хватки прежде, чем я успел ее усилить.

Она сильно пнула меня в живот, отбросив на шаг назад, а затем снова замахнулась сковородкой, целясь мне в голову, заставляя меня поймать ее.

Я вырвал сковороду из ее рук, но она даже не пыталась удержать ее, вместо этого отскочила в сторону и схватила нож для разделки мяса из блока на столешнице, а затем отбежала за кухонный остров и замахнулась им на меня.

— Я прекрасно выгляжу! — закричала она. — А это платье было грустным в той коробке, совсем грустным, запертым и забытым, оно хотело выбраться и поиграть!

Я рванулся к ней, но она метнула нож, вынудив меня блокировать удар сковородкой. Едва успев отбить второй брошенный ею нож, я выругался, а она продолжала метать один нож за другим, заставляя меня использовать эту чертову сковородку как щит, чтобы отбивать каждое лезвие.

— Я думал, ты хочешь умереть от руки величайшего убийцы, который когда-либо жил?! — Взревел я, запустив в нее сковородой и оставив огромную вмятину на дверце холодильника, когда она увернулась от нее.

— Ну, может, ты и не самый лучший! — крикнула она в ответ, выдергивая ящик и швыряя в меня его содержимое, пока я огибал кухонный остров, чтобы добраться до нее. Лопатки, ложки, венчик и картофелечистка врезались мне в грудь, а затем последовал и сам ящик. Я зарычал на нее, когда она развернулась и снова бросилась наутек, распахивая дверцы шкафов прямо перед моим лицом, пока я преследовал ее.

Я с силой захлопнул дверцы, схватил в кулак ее черные волосы и дернул на себя с такой силой, что она упала на спину среди всего того хаоса, который сама же и устроила. Тиара слетела с ее головы и откатилась в угол, а ее глаза вспыхнули от шока и возмущения.

Я бросился вперед, чтобы схватить ее, но она с криком зарядила кулаком прямо по моим причиндалам, и я, выругавшись, отшатнулся назад, хватая ртом воздух, пока перед глазами плясали пятна, а боль сдавила легкие.

— Сука! — Крикнул я ей вслед, когда она вскочила на ноги и выбежала из комнаты, а облако белой материи взметнулось вокруг нее.

Я, хромая от боли, потащился за ней, когда она рванула в столовую, и тут же получил стулом в грудь, едва переступив порог. Я издал яростный рык, схватил стул и вырвал его из ее рук, с грохотом швырнув об стену, когда она отпустила его и снова попятилась. В руках у меня остались две ножки от стула, и я бросился вперед, замахнувшись одной из них в ее голову, а когда она увернулась, ударил второй в живот.