Двигатель с рычанием ожил, и я включил на магнитоле «Tantrum» Ashnikko, мне сейчас не нужно было ничего слишком сложного, и я просто наслаждался музыкой, подпевая. Призраков всегда можно было насытить небольшим кровопролитием, так что его хватило, чтобы отвлечься от них, пока я был весь в красных каплях.

Я откинулся на сиденье и посмотрел на часы. Па ждал меня к ужину еще час назад, но дорога до его дома отсюда была не такой уж долгой, а он никогда особо не беспокоился о моих опозданиях, когда знал, что я работаю. В конце концов, кто-то должен был пополнять список жертв для империи О'Брайенов. Он сказал что-то о вечеринке после ужина, но я не собирался оставаться на нее.

К тому времени, когда я подъехал к его огромному особняку, я выкуривал третью сигарету, а громкость была выкручена на максимум, чтобы заглушить крики из багажника. Забавная штука — крик: некоторые люди делали это красиво, а другие просто визжали самым раздражающим образом. Генри же своими воплями вокруг кляпа практически умолял меня о жестокой смерти.

Я оставил машину припаркованной у подножия лестницы, не потрудившись запереть ее, потому что по опыту знал, что когда кто-то дергается в багажнике, он обязательно активирует чертову сигнализацию.

Я взлетел по ступенькам, перепрыгивая через две за раз, и распахнул дверь прежде, чем кто-то из прислуги успел это сделать. Приложив руки рупором ко рту, я прокричал в глубину дома:

— Есть здесь какой-нибудь мелкий трудяга, которому позарез нужна работа?

Это заняло несколько минут, но затем появились двое сыновей Дугала, Дуглас и Дональд, оба были подростками со скверными чертами характера. Я всегда забывал, кто из них кто, и знал, что это их чертовски раздражало, но мне было насрать, потому что Дугал был, пожалуй, моим самым нелюбимым братом, а его дети были маленькими ублюдками.

— У меня парень в багажнике, — сказал я им. — Присмотрите за тачкой. Не трогать.

Я не стал дожидаться ответа, они все сделают. Каждый О’Брайен знал свое место в семейной иерархии, и большинство из них были ниже меня по статусу. Кроме моих братьев и Па, хотя большинство братьев тоже подчинялись моим приказам, хоть им это и не нравилось.

Домашняя прислуга отца, Марта, выбежала поприветствовать меня, размахивая чертовым набором для тестирования и сурово глядя на меня. Да, да, пандемия. Почему никто не позволяет мне забыть об этом?

Я вздохнул, позволяя ей сунуть тест мне в руки. Подумывал, не будет ли благословением просто подхватить эту дрянь и позволить ей забрать меня. Но вирус «Аид» не казался приятным способом уйти из жизни, поэтому я отбросил эту мысль и согласился на чертово тестирование. Отец не позволял никому приблизиться к нему без отрицательного результата, а спорить с ним было себе дороже. Конечно, он также настаивал, чтобы я носил эту чертову маску во время работы, но я этого не делал. Если смерть захочет прийти за мной, я всегда готов встретить ее с распростертыми объятиями.

Пока мы ждали результатов теста, я немного поболтал с Мартой, и она даже не упомянула о крови, пятнающей мои голые руки, и серую майку. Наверное, она была и на моем лице. Впрочем, неважно. Это служило определенной цели. Я не хотел, чтобы хоть кто-то из членов моей семьи забыл, кем или чем я был. Я был не из тех людей, которого они могли подчинить себе или с которым могли бы заключить союз. Я был сумасшедшим ублюдком с пристрастием к смерти, и это было все, что им нужно было знать.

В тот момент, когда тест показал, что я здоров как бык, я пожелал Марте спокойной ночи и направился по длинному коридору в столовую.

Дугал сидел за столом слева от моего отца, а Коннор справа. Оба моих брата устремили на меня свирепые взгляды, которые говорили о соперничестве между мной и всеми моими братьями и сестрами, но мне было насрать на них. Мы все были довольно похожи: светло-русые волосы и волевые челюсти, но я явно был самым симпатичным. И уж точно единственным, кто уделял достаточно внимания своей физической форме. Они были ленивы, потому что не думали, что им когда-либо придется бежать, чтобы спасти свою жизнь, или сражаться за нее каким-либо образом, не связанным с оружием. Но, может быть, в один прекрасный день заявится картель, или итальянцы, или русские. Кто, блядь, знает? Все, что я мог сказать наверняка, это то, что они меня не поймают, и не побьют. Но моих братьев? Выпьем за то, чтобы их вздернули за лодыжки и засунули им в задницы динамитные шашки, прежде чем раздастся взрыв и положит конец их жалким жизням.

— Подвинься, Коннор, твой брат голоден, — сказал Па, и я, сдерживая ухмылку, вошел в комнату, а Коннор был вынужден уступить мне место.

Мой отец был коварным старым ублюдком, и он прекрасно знал, как такие выходки влияют на его детей. Он хотел, чтобы мы вцепились друг другу в глотки. Он хотел, чтобы мы боролись за господство, и именно по этой причине отказывался назвать преемника. Старый ублюдок не хотел раскрывать, кого из нас он выбрал править вместо себя, пока он не окажется на глубине шести футов под землей и мы не услышим, как зачитывают его завещание.

Я надеялся, что это был не кто-то из них. И я всем сердцем надеялся, что это был не я. Не уверен, кому он все это оставит, но разберусь с этим, когда придет время.

— Дерьмово выглядишь, Найл, — сказал Дугал, презрительно глядя на мою окровавленную майку и поправляя галстук. Он был гладко выбрит, а его щеки блестели, как будто он их отполировал. Я бы даже не удивился, если бы он это сделал, таким чертовым психом он был.

Все трое были, конечно, идеально одеты в элегантные костюмы, но я только пожал плечами, не заботясь о том, как я выгляжу. Мне всегда это сходило с рук, когда я работал, и я знал, что мои братья чертовски ненавидели это.

— Он работал, — проворчал Па. — Чего не скажешь ни о ком из вас сегодня.

Коннор хмуро посмотрел на меня, как раньше, когда мы были детьми, и я улыбнулся в ответ. Его светлые волосы были длинными и собраны в хвост у основания черепа. Всякий раз, когда я видел их, мне хотелось дернуть за них. Может, сегодня я так и сделаю.

Появилась Марта с полной тарелкой еды, которую она держала горячей для меня, и я подмигнул ей, набрасываясь на еду. Насколько я знал, она была милой женщиной, и Киан определенно любил ее, но когда я был в этом доме, предпочитал держаться особняком, так что никогда толком не узнавал ее.

— У меня в багажнике живой, — сказал я с набитым картошкой ртом. — Так что я не смогу остаться на ночь. — И на вечеринку тоже, какая жалость. Я ухмыльнулся в тарелку и продолжил есть.

— Ерунда, — сказал Па, почти непринужденно, но тем тоном, который не допускал возражений. — Как ты хорошо знаешь, после ужина приедут еще гости, и тебе придется остаться, чтобы развлечь их. Кроме того, я вряд ли смогу организовать твою свадьбу без твоего участия.

Я застыл, а Дугал злорадно улыбнулся мне с другого конца стола, когда я поднял взгляд, чтобы посмотреть на папу. Он ни словом не обмолвился об этой чертовой свадьбе, когда приглашал меня на эту вечеринку. Вероятно, потому, что знал, что я бы не появился, если бы он это сделал.

— Я думал, ты забыл об этом, — прорычал я, все во мне кричало об убийстве, когда я посмотрел на него. — Ты же знаешь, у меня нет желания…

— Ты О'Брайен или нет? — Спросил папа арктически холодным и резким тоном. Однако на этот вопрос не было половинчатого ответа, и когда Дугал небрежно положил Desert Eagle (Прим.: вид пистолета) на стол, я понял, что он надеялся, что я скажу «нет» и дам ему повод убить меня. Но я, блядь, ни за что не позволил бы одному из своих братьев прикончить меня. Кому угодно, только не им. Я бы предпочел умереть от полевой мыши, чем позволить им получить эту награду. Уверен, я мог бы найти маленькую мышку, достаточно злую, чтобы сделать это, если бы хорошо поискал.

— Да, — огрызнулся я. — Но как…

— Я не прошу тебя любить эту девушку. Я просто говорю тебе жениться на ней. Трахай ее с закрытыми глазами и, если хочешь, думай о своей бедной мертвой жене, но ты женишься на ней, — холодно сказал Па.