Найл затопал вниз по лестнице, под его ботинками хрустели рассыпанные макароны из пакета, который он швырнул сюда в качестве якобы еды для меня. Я презрительно усмехнулся, когда он слегка споткнулся на последней ступеньке.

— Я пьян, — объявил он. — В стельку, если быть точным, хотя я работаю над тем, чтобы протрезветь. Я все еще могу прикончить тебя примерно девятнадцатью разными способами, но если бы я не так нажрался, то справился бы с этим пятьюдесятью способами, даже не вспотев.

— Мне нужна еда, — прорычал я, мой желудок заболел, а конечности сковала слабость. Я был крупным мужчиной, и мне нужно было много еды, чтобы поддерживать себя. Проводить дни без нее было сродни худшей пытке из тех, которым он меня подвергал.

— Да, да. Вот, начни с этого. — Он поднял руку и с издевкой потряс передо мной большой плиткой шоколада, а затем бросил ее мне через решетку.

Я поймал ее и сорвал обертку, прежде чем откусить огромный кусок и проглотить его так быстро, как только мог. В тот момент гордость не имела для меня никакого значения, мне просто нужна была гребаная еда.

— Ты умеешь водить, El Burro? — Спросил Найл, пока я продолжал жадно есть, мой рот наполнялся слюной, а желудок урчал от боли и облегчения.

Я не ответил, сосредоточившись на еде и наплевав на то, что он мог видеть мое отчаяние.

— Тогда я приму это за «да». У нас с тобой проблема, — продолжил он, доставая из кармана телефон и что-то набирая на нем. — Проблема ростом в пять футов, маленькая и взрывная, как петарда.

Когда он заговорил о девушке, я невольно обратил на него больше внимания и на мгновение задумался, все ли с ней в порядке, прежде чем попытался напомнить себе, что мне должно быть все равно.

— А, вижу, теперь тебе стало интересно, не так ли? — спросил он, делая шаг вперед и протягивая вторую плитку шоколада.

Я схватил ее, уронив обертку от первой, и разорвал ее.

— И что на счет нее?

— Скажи мне, тебе на самом деле не все равно? — серьезно спросил он. — Ты на самом деле что-то к ней чувствуешь? Или это просто потому, что ее рот был так чертовски хорош, когда обхватывал твой член?

Мысль о ее горячих и влажных губах вокруг моего члена заставила его дернуться в штанах, и я ухмыльнулся ему, продолжая есть. Кем бы она ни была и каковы бы ни были ее мотивы, я не мог отрицать, как чертовски приятно было трахать ее прелестный ротик.

— Какая разница? — спросил я его.

Он протянул мне свой мобильный телефон, и я замер, увидев изображение на экране. Это была старая фотография девушки, которая ворвалась в мою жизнь, подобно лучу солнца, ее глаза были холодными и безжизненными, я бы сказал, что она была под кайфом, если бы мне пришлось делать ставку. Она выглядела чертовски несчастной, и когда мой взгляд переместился на статью, прикрепленную к фотографии, моя кровь закипела, и я сжал телефон так, что костяшки пальцев побелели.

— Значит, она действительно что-то значит для тебя, — кивнул он, словно ожидая такой реакции.

— Как это случилось? — Спросил я.

— Она убежала, убила тех ублюдков, которые причинили ей боль, а потом продолжила бежать, — ответил он хриплым от алкоголя голосом, хотя я сомневался, что заметил бы, насколько он был пьян, если бы не увидел, как он споткнулся.

— И ты просто позволил ей уйти? — Сердито спросил я.

— Мне показалось, что ей будет лучше подальше от меня, — ответил он, и какая-то старая боль промелькнула в его глазах. Но меня не волновала его гребаная боль, или жалость к себе, или любая другая чушь в этом роде.

— Maldito idiota (Прим. Пер. Испанский: Чертов идиот), — проворчал я, отбрасывая вторую обертку и чувствуя себя немного бодрее, когда сахар попал в мой организм.

Я бы никогда не отпустил ее. Она была моей, и это единственное, что имело значение. Меня не волновало бы, хочет ли она уйти или ненавидит меня, я бы держал ее там, где ей самое место, рядом со мной, в безопасности.

— Да-да, без сомнения, ты бы справился куда лучше, — фыркнул он. — Но ты ни хрена не знаешь обо мне или о том, кто я такой. Я — проклятие, и я хотел, чтобы она была свободна от него. Но теперь она там, и я собираюсь вытащить ее. И так уж вышло, что мне нужен тот, кто отвезет меня.

— Тебе нужна моя помощь? — Презрительно усмехнулся я, задаваясь вопросом, не потерял ли он весь свой чертов рассудок.

— Нет, мне не нужна твоя гребаная помощь, — отрезал он. — Но я не оставлю ее в том месте дольше, чем нужно, а значит, отправляюсь прямо сейчас. Именно ей нужна твоя помощь, так ты собираешься помочь или как?

В голове у меня закружилась мысль о том, что это может быть ловушкой, но я не мог понять, как, черт возьми, это может быть западней. Кроме того, если он вытащит меня из этой клетки и возьмет с собой, чтобы спасти ее, тогда я смогу убить его, как только это будет сделано. Тогда я смогу забрать ее и убежать, забрать все, что украл у Кастильо, и вернуть свою жизнь обратно.

— Да, — твердо сказал я. — Выпусти меня.

— Не радуйся раньше времени, сладенький, — предупредил он, вытаскивая этот гребаный электрошокер из-за пояса штанов и направляя его на меня. — Ты по-прежнему будешь моей собакой в клетке, пока мы там. Я просто буду выгуливать тебя на поводке.

Я получил разряд от электрошокера, бесчисленные вольты электричества пронеслись по моему телу и сбили меня с ног так, что я невольно задергался и забился в конвульсиях.

Дверь клетки открылась, и меня охватило непередаваемое облегчение, когда он снял с моей шеи ошейник и освободил меня от него впервые за несколько месяцев. Даже легкое прикосновение его грубых пальцев к моей плоти, которая так долго была заключена в оковы, казалось блаженством, кожа жаждала ощутить что-то иное, кроме впившегося в плоть жесткого ошейника.

Я изо всех сил пытался взять свои конечности под контроль, пока в голове царили мысли о насилии и хаосе, а желание забить его до смерти голыми руками накатывало волнами. Но, прежде чем я смог восстановить достаточно контроля, чтобы сделать это, новый толстый пластиковый ошейник защелкнулся у меня на горле, и он попятился от меня.

Когда электрический ток наконец отпустил мои мышцы, я с трудом перевернулся на четвереньки, ухватился за прутья клетки и с усилием поднялся.

— Пятнадцать минут, — твердо сказал Найл, глядя на меня и сжимая что-то в кулаке. — Приведи себя в порядок и надень что-то нормальное. Я собираюсь попробовать разбавить этот виски кофе и хорошенько протрезветь.

Он выглядел так, словно хотел сказать еще что-то, но стоило цепи исчезнуть с моей шеи, а двери клетки остаться открытой, как я утратил всякий контроль над телом. Дикий рык вырвался из груди, и я бросился на него с желанием его смерти, горящим в моих венах.

Найл улыбнулся мне своей клоунской ухмылкой, и за мгновение до того, как я смог до него добраться, он нажал кнопку на устройстве, зажатом в его кулаке, и из нового ошейника, который он на меня надел, полилось электричество, заставив меня снова рухнуть на пол, корчась в судорогах.

— Это был ошейник Паука, — сказал он мне, сквозь агонию, терзавшую мои конечности. — Но для тебя, здоровяк, я увеличил напряжение. Может, я и пьян, и нуждаюсь в твоих водительских навыках, El Burro, но я все еще лучший наемный убийца в штате. Возможно, во всем мире. Не думай, что сможешь напасть на меня только потому, что тебя ненадолго выпустили из клетки.

Он развернулся и побежал вверх по лестнице, а я, когда шок отступил и контроль вернулся к телу, с трудом поднялся на ноги.

Я выругался про себя и последовал за ним, ощупывая новый ошейник и обнаружив, что он заперт так же крепко, как и предыдущий. Но, по крайней мере, цепи не было.

Когда я добрался до верха лестницы, он направил меня наверх, в спальню, которая раньше была моей.

— Я бы ни хрена не стал выносить отсюда твой хлам, — сказал он. — Так что, твоя одежда все еще в глубине шкафа. Поторопись, мать твою.

Я оскалил на него зубы, посмотрел на пульт дистанционного управления в его кулаке, а затем повернулся и направился вверх по лестнице.