Я хочу поближе узнать своего соседа сверху, который, видимо, умеет обращаться с инструментами не хуже, чем с компьютерами. Но в каждую нашу случайную встречу я чувствую себя полной неудачницей и начинаю молоть вздор или вовсе лепетать. Я хочу хоть раз почувствовать себя на высоте, пока общаюсь с Тео. Неужели я прошу слишком многого?

— Как квартира? — Эйприл вырывает меня из размышлений, затронув еще одну привычную тему наших бесед. — Уже забрала что-нибудь со склада?

— Пока нет. Но все нормально.

Я бросаю взгляд на маленькую рождественскую елку, которая смотрится уже не так печально, с тех пор как я повесила на нее снежинку, журавля, дощечку с зимним пейзажем и звездочку. Но я хочу сперва поблагодарить миссис Грин за украшения, а уже потом рассказывать о них Эйприл.

В груди становится тепло. Эта елка с несколькими игрушками ручной работы помогла мне почувствовать себя как дома.

Эйприл замолкает на мгновение, и я снова берусь за пад-тай.

— Я знаю, что вы с бабушкой сильно сблизились под конец, — тихо говорит она. — Мы все очень благодарны за то, как ты ей помогала. Это нормально, что тебе непросто освоиться.

Мне проще промолчать. Признаться, я стараюсь поменьше об этом думать.

Я переехала к бабушке три года назад. Ей тогда было восемьдесят пять, и она вполне справлялась самостоятельно, но все же нуждалась в помощи с выносом мусора и другими бытовыми мелочами. Арендная плата за квартиру в Бруклине вытягивала из меня все соки. Кроме того, я единственная в семье работала из дома — а значит, легко могла переехать.

Мы с бабушкой стали прекрасными соседками. Она готовила, я делала уборку, а по вечерам мы вместе смотрели сериалы. Я плохо владею испанским, поэтому бабушка объясняла мне все, что я не понимала, и в итоге мой словарный запас заметно расширился.

А потом у нее случился инсульт. Через месяц ее не стало.

— Tio паршиво поступил, продав дом, — продолжает Эйприл. — Мы все это знаем.

Лапша вдруг становится безвкусной, и я запиваю ее водой.

Бабушкина смерть для всех стала тяжелым ударом. Я помогала маме, тетям и дядям привести дом в порядок и надеялась пожить в нем хотя бы какое-то время. Ипотеку выплатили уже давным-давно.

Но бабушка оформила дом на дядю, а он продал его, не сказав никому. Не сказав мне.

— Жаль, что он даже не дал мне возможности его выкупить. — Я давно на это сетую, но Эйприл умеет посочувствовать, по крайней мере, в этом вопросе, а именно он беспокоит меня сильнее всего. — Не то чтобы я могла себе это позволить, но все же. И tio дал мне лишь три недели на то, чтобы съехать.

Вот почему все мои вещи хранятся на складе.

Эйприл понимающе хмыкает.

— Я знаю, что ты не хочешь жить с мамой и папой. Но могла бы переехать к нам. У нас предостаточно места, а квартиру наверняка сможешь сдать в субаренду.

Съехав из бабушкиного дома, я несколько недель провела у родителей, в Астории. Они не брали с меня денег за проживание. Однако я не могу подолгу общаться с матерью, так что это решение было временным.

После очередной ссоры воскресным утром — мама хотела, чтобы я пошла в церковь, а я не желала идти, — папа попросил старого друга об услуге и нашел мне эту квартиру. Полы в ней скрипят, как в доме с привидениями, а в кухне допотопное оборудование, но аренду не повышают каждый квартал и никто мне не мешает.

Жаль, что пока я не чувствую себя как дома.

— Большое спасибо за предложение, — благодарю я Эйприл. — Но я не готова уезжать из Нью-Йорка. — И как бы сильно я ни любила сестру, она доведет меня своими участливыми, но навязчивыми вопросами.

— Я просто хочу, чтобы ты знала: есть и другой вариант, хорошо?

— Спасибо. Ой, мне звонят по второй линии, — лгу я.

— Повеселись на вечеринке. Потом расскажешь мне все в подробностях. И принимай взвешенные решения!

Я борюсь с желанием закатить глаза. Она твердит это, сколько я себя помню.

— Хорошо. Пока, мамуля.

— Ай. Аргумент принят. Пока!

Я отключаюсь и убираю оставшуюся еду в холодильник. А потом наконец-то разбираюсь с горой посуды в раковине.

В такие моменты я сильнее всего скучаю по бабушке. Когда вокруг тихо, я остаюсь одна и мне в затылок не дышат дедлайны. Проще нагружать себя делами, чем погрязнуть в печали оттого, что встречу первое Рождество без нее.

Украшения, лежащие на складе? Это ее украшения. Я решила забрать их еще до того, как дядя втайне продал дом, поэтому никому не сказала, что они у меня.

Но видеть их где-то, кроме как на искусственной елке в бабушкиной гостиной, выше моих сил.

Поэтому я никогда не смогу выразить, как много для меня значит забота миссис Грин: она подумала обо мне и нашла время, чтобы сделать елочные игрушки своими руками.

Но все же нужно как-то ее отблагодарить.

Я размышляю об этом, пока домываю посуду и устраиваю ежедневное пятнадцатиминутное занятие йогой. Хочу сделать что-нибудь в ответ. Другое украшение? Нет, это как-то неоригинально. Рисунок? Можно.

И тут меня осеняет. До Рождества осталась неделя, а я еще ни разу ничего не испекла после переезда. И хотя повар из меня так себе, я обожаю выпечку за ее точность. Выполняешь все по шагам, а в итоге получаешь что-то вкусное и душевное. Узнаю, какой у миссис Грин любимый десерт, и приготовлю его.

Приняв решение и расслабившись, я переключаюсь на другое дело — подготовку к вечеринке в квартире 5В.

Я роюсь в комоде и крошечном шкафу, пребывая в эйфории оттого, что доделала работу в срок, а может, еще и от ощущения открывшихся перспектив. Вдохновением служит и сюжетная линия Звездной Песни. Мне мало просто хорошо выглядеть, я хочу проявить изобретательность и сделать нечто запоминающееся.

Пока я перебираю теплую одежду, меня посещает гениальная идея.

Если пожертвую белым шарфом и красным свитером…

Быстро найдя нужные изображения на компьютере, я достаю ножницы и клеевой пистолет.

Вскоре мой костюм готов. Я крашу ресницы тушью и наношу помаду винного цвета. Затем подстригаю челку и завиваю кончики волос щипцами. Закрепляю несколько прядей по бокам парой заколок, а остальные оставляю распущенными.

Закончив с прической и макияжем, я с трудом умещаю грудь в лифчик пуш-ап без бретелей и натягиваю такие узкие черные джинсы, что буду неизбежно чувствовать позывы в туалет каждый раз, как присяду. Но это несущественное неудобство, потому что в них моя задница выглядит превосходно.

А теперь гвоздь программы.

Я украсила полосками пушистого белого шарфа треугольный вырез и края рукавов красного свитера. Надеваю его через голову, стараясь не испортить прическу и макияж, и заправляю край в джинсы. Затянув на талии эластичный черный ремень, я поворачиваюсь, чтобы полюбоваться результатом в зеркале на двери спальни.

— Вот так-то! — говорю я отражению. Впервые за долгое время я чувствую себя не просто иллюстратором комиксов Иви К., милой и чудаковатой.

Я Ивелисс Круз, взрослая женщина, которая знает, чего хочет, и добивается своего.

На мне культовый красный рождественский костюм Мэрайи Кэри из клипа 1994 года на песню All I Want for Christmas Is You. Во всяком случае, он похож настолько, насколько возможно, — учитывая скромный гардероб.

Я выгляжу сексуально и в то же время немного глупо, что кажется вполне уместным для рождественской костюмированной вечеринки с соседями. Жаль, у меня нет красных штанов, чтобы завершить образ, но, может, это уже перебор. А в карманы джинсов я могу, хоть и с трудом, втиснуть телефон, ключи и помаду.

Я фотографируюсь и отправляю снимок Эйприл. Ответ приходит мгновенно.

Я с улыбкой обуваю черные ботильоны на низком каблуке и прихватываю узкий подарочный пакет с бутылкой вина, которую купила заранее. Заперев дверь, поднимаюсь на пятый этаж.

Квартира 5В открыта, оттуда доносится живая музыка. Кто-то играет композицию It’s Beginning to Look a Lot Like Christmas[24].