Наконец я замираю перед ее квартирой и стучусь. Телевизор внутри стихает, и слышны приближающиеся неуверенные шаги.

— Кто там?

При звуке ее голоса каждая мышца в моем теле напрягается, как тетива лука.

— Иви, это я.

Мне кажется, или она сглатывает?

— Люк.

После недолгой заминки раздается щелчок отпираемого замка. От нахлынувшего облегчения я даже прикрываю веки — и тут же распахиваю снова, чтобы увидеть ее, впервые за целые сутки. Боже, ожидание того стоило. Сонни сидит на правом бедре матери и играется с ее локонами. Не уверен, как правильно называется то, что на ней надето, но, думаю, технически это можно обозначить как сорочку. Платье, которое женщины надевают под платья, — полная бессмыслица, однако прямо сейчас я бесконечно рад его существованию, ведь оно короткое и почти ничего не скрывает.

Проклятье, да я практически целиком вижу бедра Иви.

Все изгибы ее тела.

Господи, дай сил сохранить рассудок.

— Сейчас… сейчас же канун Рождества. Что ты тут делаешь?

— Принес подарок.

С растущей неловкостью она оглядывает меня сверху донизу.

— И где же он?

— Внизу. — Я киваю вглубь ее квартиры. — Посмотри в окно. Я подожду здесь, если хочешь.

Иви рассеянно перекидывает волосы через плечо, подальше от загребущих ручек Сонни.

Она раздумывает. Взвешивает все за и против. Наверное, не стоило ставить ее в такое положение.

— Нет, заходи, — наконец решается она и отступает с дороги. Иви не может сдержать улыбку, видя, как мне приходится нагнуться, чтобы не стукнуться о притолоку. — Смотрю, так и носишь мои джинсы?

— Снимаю, только чтобы поспать. Или помыться, — спешно добавляю я, пока она не приняла меня за неряху. — Собрал уже кучу комплиментов, кстати говоря.

— Серьезно? И от кого же?

— В основном от кур.

Иви издает недоверчивый смешок. Звук будто прокатывается по всему моему телу — и задерживается где-то в области сердца. А еще он привлекает внимание Сонни. Малыш с любопытством поглядывает на мать, пока она, так и не спуская его с рук, подходит к окну и выглядывает вниз.

— Ох! Это же велосипед.

— Да, это велосипед.

— С… с детской люлькой на багажнике.

От души жалею, что не надел сегодня шляпу — так хоть бы было чем занять руки.

— Надеюсь, с его помощью ты сможешь почаще навещать меня на ферме, Иви.

Она не отвечает.

Я бы отдал всю сотню акров своей земли за возможность прочесть ее мысли.

— Спасибо, — наконец произносит она слегка дрожащим голосом. — Спасибо. — Иви оборачивается, прижимая головку сына к своей груди. — Ты очень внимательный, Люк.

Я неловко прочищаю горло. Что тут скажешь?

Со своей стороны я четко обозначил свои намерения. Теперь ход за ней.

— Вижу, я тебя прервал, ты готовила ужин, — говорю я, потирая шею, а сам пячусь обратно к входной двери и кладу ладонь на ручку. — Знаю, завтра Рождество, но, если ты не против, я бы хотел заглянуть…

— Оставайся сейчас, — выпаливает Иви, и ее щеки чудесно розовеют. — В смысле, не хочешь остаться на ужин? Раз уж ты здесь.

— Я не могу.

— Можешь. И останешься.

Единожды приняв решение, Иви уже от него не отступает. Это так на нее похоже. Мне нравится узнавать о ней больше — любые детали, большие или маленькие. Она вновь подходит ко мне, хватает меня за локоть и тащит к синему дивану перед приглушенным телевизором. На экране идет «Один дома». А у нее отличный вкус!

— Садись, располагайся. Я только… — Она оглядывается в сторону кухни. — Я как раз готовила горячие сэндвичи с сыром и томатный суп. Сойдет?

— Более чем.

— Хорошо. Отлично. — Она подозрительно быстро отворачивается. Я ее смутил?

— Иви.

— Что?

— Я могу уйти, все в порядке.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, Люк. Просто немного растерялась. Мне даже в голову не приходило купить велосипед. И люльку. — Она закусывает губы и облизывает их. — Не уверена, что мне стоит принимать такой подарок. Как я уже говорила…

— Серьезные отношения — не для тебя. Я помню. Считай это платой за джинсы. — Я выгибаю бровь. — Если б взяла деньги, не пришлось бы сейчас мучиться.

— Учту на будущее, — отвечает она, пряча улыбку.

Мы смотрим друг на друга добрых десять секунд — и я с радостью провел бы так всю жизнь, в центре внимания этой женщины.

— Если хочешь, я пригляжу за Сонни, пока ты готовишь. Не волнуйся, справлюсь. Я старший из пяти детей, между мной и младшим разница в тринадцать лет, так что опыта у меня хоть отбавляй.

Она хмыкает, покачивая сына.

— Не припомню, чтобы кто-то брал его на руки, кроме меня и медсестры в больнице.

Я киваю.

И жду вердикта.

— Если решишь присесть с ним на руках, он раскапризничается, — предупреждает Иви. — Ему надо, чтобы ты ходил.

— У меня сестра так же делала.

— А где она теперь?

— Осела в Канаде. В Калгари. Еще в школе стала встречаться с одним парнем, и этой осенью они женятся. — Я выразительно смотрю на Иви. — Хорошего портного не знаешь? Мне костюм на свадьбу понадобится.

У нее снова проскакивает эта очаровательная усмешка.

— Возможно.

Она делает шаг мне навстречу. Затем еще один. Поворачивает ребенка так, чтобы я мог его взять. Стараясь не выдавать своего облегчения, я встаю и забираю Сонни. Укладываю малыша себе на плечо и принимаюсь медленно, плавно прохаживаться под внимательным взглядом Иви.

Она даже представить не может, что я сейчас чувствую, — у меня такое ощущение, будто я сорвал джек-пот в лотерее.

Подобное проявление доверия далось ей нелегко, однако она все же мне открылась.

И теперь я хочу большего.

— А остальные родственники? — спрашивает Иви, босиком шлепая обратно к плите, где помешивает суп и складывает уже второй сэндвич. — Они где?

— Да кто где. Одна вот в Калгари, второй до сих пор живет с родителями неподалеку. Третий еще ходит в школу, а вот четвертая путешествует с театральной труппой. Она у нас самая эмоциональная. — Я подхожу ближе к кухне и невольно улыбаюсь, когда малыш принимается гулить, держась ручонками за ворот моей рубашки. — А у тебя братья-сестры есть?

— Нет, — качает она головой. — Но я всегда мечтала иметь сестренку.

— Можешь взять одну из моих — желательно нашу актрису.

Отсюда мне видна лишь часть ее улыбки.

— А ты унаследовал ферму именно потому, что старший?

— Вроде того. Но вряд ли остальные хоть когда-то мечтали со мной за нее поспорить. Думаю… — От следующих слов у меня перехватывает горло: — Думаю, я в какой-то мере перестарался, пытаясь привить им такую же любовь к земле, какую испытываю сам. Наверное, даже отвратил их от фермы — только осознал это слишком поздно, понимаешь? — Она смотрит мне в глаза, без жалости, без осуждения, лишь с безмолвным пониманием. — Я люблю фермерство. Это у меня в крови. Моим братьям и сестрам нравится другое, и это нормально.

Иви понемногу смягчается, напряжение отпускает ее плечи, движения у плиты становятся более уверенными.

— Я все жду, когда же ты спросишь, куда подевался отец Сонни. Обычно это первый вопрос, который задают люди.

— Ты сама скажешь, когда посчитаешь нужным.

Она кладет оба сэндвича на разогретую сковороду, и смазанные маслом ломтики шипят. Сам-то я себе обычно делаю штуки четыре, не меньше, но не собираюсь говорить об этом Иви. На сегодня и одного хватит — но слава богу, что есть еще суп.

Ничего, не помру.

— Мы встречались два года, потом я забеременела. Он семью заводить не собирался и ушел. Честно говоря, я тоже поначалу не хотела ребенка, но… — Она пожимает плечами. — Я ведь и сама незапланированная. Мама всегда звала меня своей маленькой отрадой. Наверное, я сразу как-то ощутила связь с малышом и просто… решила попытать счастья. Я была готова. — Она оглядывается через плечо и в этот момент кажется такой уязвимой. — Готова принести счастье в чью-то жизнь.

У меня перехватывает горло… я даже сглотнуть не могу. Этому ребенку очень повезло с мамой.