— Но как это может быть, — растерялся Скородубов. — Мне ведь… — тут он осекся, словно его пронзила какая-то мысль. Внезапно он встал, оправил свой мундир и, чеканя слова, сказал, — приношу свои извинения за то, что посмел усомниться в вашем слове и оскорбил вашу честь. Если вы того желаете, готов принять вызов на дуэль.

Вот уж чего мне точно не нужно — так это дуэли. Мало того что Петр Егорович только что публично извинился, так еще и сама дуэль не имеет смысла. И если бы имела, то мне пришлось бы поднапрячься, чтобы к ней подготовиться. Хотя бы потому, что силы явно не равны. Из пистоля нынешнего я не стрелял никогда, на саблях рубиться не умею, как и шпагой не владею. А Скородубов — боевой офицер.

— Я принимаю ваши извинения, — тоже встав, кивнул я ему. — Дуэли не нужно.

Коротко дернув головой наподобие кивка, Петр Егорович уже гораздо медленнее сел обратно в кресло.

— И как же так получилось, что вы поверили тому проходимцу, что оклеветал Романа? — спросил отец, которого простые извинения не сильно обнадежили.

И далее мы услышали подробную историю о том, что не нужно слепо доверять всем окружающим, которые имеют лишь косвенное отношение к делу. Необходимо опираться на факты, а вот их-то Скородубов толком и не собрал. Привык верить дворянскому слову, от чего и впал в ярость, когда посчитал меня обманщиком. А сейчас вон, сидит, «копытом бьет», так рвется поквитаться с Канарейкиным, что его нагло обманул, да еще и извиняться перед другим аристократом заставил. И это я не только про себя говорю, но еще и про спутника самого Виталия Мстиславовича.

— А мне признаться во всей этой истории интересно взглянуть на саму вашу яхту, — заявила Кристина Уварова, когда Скородубов закончил свой рассказ.

— Да, я бы тоже с удовольствием на нее посмотрела, — поддержала сестру Валентина.

— Да и мы столько слышали о ней, но еще не имели удовольствия лично полюбоваться судном, вызвавшим такую неоднозначную ситуацию, — сказала Анна.

— А ведь я говорила, что Роман не врет, — тихо прошептала в этот момент Анастасия.

Но сидела она рядом, потому я услышал. И кстати, она единственная, кто из Скородубовых не смотрела на меня неприязненно в первые минуты их прибытия.

— Я бы с не меньшим удовольствием удовлетворил ваше любопытство, но неужели вы желаете покинуть наш дом в такую погоду? — кивнул я на окно.

Дождь на улице не прекратился, хотя немного и стих. Теперь вместо мороси лишь водная взвесь в воздухе была, создавая легкий туман.

— Согласна, время для прогулок не самое лучшее, — поддержала меня мама.

Хоть желание посмотреть на яхту у девушек не пропало, зато они переключились на ее обсуждение. И стали заваливать меня вопросами — где я делал ремонт, как судно выглядит теперь изнутри, почему я вообще решился на восстановление яхты. С каждой новой подробностью Петр Егорович лишь больше убеждался, что зря на меня наговаривал. Это было заметно по его лицу. Но в какой-то момент тема яхты себя исчерпала, и гости перешли на другие новости. Мама сумела вновь увести Уваровых в комнату Люды. Петр Егорович, стремясь реабилитироваться в глазах моего отца, принялся рассказывать, как у них на судне один мичман водил за нос весь экипаж почти полгода, заявляя, что холост. А затем выяснилось, что он женат. И все бы ничего, вот только этот мичман успел сговориться с парочкой других сослуживцев о свадьбе с их сестрами, а у кого-то и с дочерями. И в качестве залога надежности соглашения требовал дать ему приданое за невест заранее. Схема у мошенника была проста: заключает предварительный устный договор, затем получает приданое — обычно в деньгах, после чего через несколько дней разыгрывает оскорбленную невинность — что де невесту-то оказывается ему «порченую» подсовывают. Для чего находил «свидетелей». Договоренность расторгается, а деньги остаются у того мичмана — в качестве компенсации. Не состоявшийся тесть, чтобы не выносить позор на всеобщее обозрение, молчит в тряпочку. И так было ровно до момента, пока в одном из возвращений «на землю» мошенника не встретила в порту законная супруга.

— … я и раньше-то врунов не любил, но с тех пор прямо как бес в меня вселяется, стоит мне узнать, что кто-то посмел обманом заниматься. А уж ежели меня обманули… — доверительно делился Скородубов с моим отцом.

— Понимаю, — хмуро кивал тот. — Но все же, проверять слова нужно тщательнее.

— Еще раз приношу свои извинения вам. Вы воспитали достойного сына!

А вот за меня «взялись» близняшки. Наибольшую активность проявляла Анна, но и Анастасия периодически участвовала в беседе. Девушкам вдруг стало очень интересно, чем я живу, какие у меня планы, чем, помимо написания портретов, увлекаюсь. Не пропустили они мимо ушей и слова отца, сказанные в шутку, про мое возможное будущее в качестве композитора.

— Ну какой из меня композитор? — улыбался я. — Я и играть-то толком не умею ни на одном инструменте.

— Не верю, что все так плохо, — с апломбом заявила Анна. — Прошу, покажите свое умение.

Ее наглость иногда была даже на грани с хамством. Но все же черту она пока не переходила. Признаться, когда впервые увидел сестер, они произвели на меня более хорошее впечатление. Настя и сейчас ведет себя корректно, а вот Анна тогда видимо сильно себя сдерживала. Я же незнаком для нее был чуть меньше чем полностью. Однако видимо когда я принял извинения от ее отца, она посчитала это за некую индульгенцию на более открытый и с минимальной «личной» дистанцией разговор.

— И все же, я воздержусь от этого, — чуть более холодным тоном ответил я девушке, давая понять свое отношение к ее просьбе.

— Братец, мы разгадали один из твоих фокусов! — подскочил ко мне Игорь, позволяя сменить неудобную тему.

— И какой же именно? — повернулся я к нему.

Скородубовы вежливо замолчали, тоже переключив свое внимание на мальчика.

— А вот я сейчас его покажу, — состроил хитрую мордочку брат и повернулся к девушкам. Затем раскинул колоду веером и предложил. — Выберите и запомните любую карту. Мне не говорите!

Анна потянулась было к колоде, но брат тут же ее прижал к себе.

— В руки брать не надо. Только смотреть.

Переглянувшись с сестрой, Анна уверенно ткнула в карту с шестеркой буби.

— Эта.

— Какая она по счету от края? — тут же уточнил Игорь.

— Пятая.

— Та-ак, — протянул он, собрав веер обратно в стопку. И принялся отсчитывать по одной карте. Вся колода все также была рубашкой кверху. — Один, два-а, три, четыре… — тут он сделал паузу и хитро глянул на близняшек. — Следующая карта ваша, так?

— Все верно, — с благожелательной улыбкой кивнула Анна.

Анастасия смотрела с детской непосредственностью, не встревая в разговор.

— А вот мы ее сейчас возьмем, и в центр уберем, — сказал брат, попутно выполнив свои слова на деле. — Теперь она внутри колоды, правильно?

— Все так, — уже более заинтересованно кивнула Анна.

— И теперь — волшебство! — прошептал Игорь, хитро улыбаясь. Чуть пошептал над колодой, щелкнул пальцами и заявил. — Все, ваша карта теперь снова сверху. Проверим?

— Ну давай, — хмыкнула весело Анна.

А затем удивленно распахнула глаза, когда Игорь перевернул карту.

— Она? — спросил брат.

— Все… верно, — с запинкой кивнула Скородубова. — Но как?

— А вот отгадайте! Нам братец Роман отказался рассказывать секрет фокуса, мы сами додумались!

Оставив нам колоду, гордый своим умом и удачным выступлением брат убежал обратно в свою комнату, откуда на нас поглядывал Иван.

— Я возьму? — спросила Анна и почти тут же сцапала карты в руки, начав их быстро перебирать. — Странно, никаких меток не вижу. Стоп! Это же ваша матушка? Вы сами рисовали колоду? — подняла она меня взгляд.

— Да, тратиться на карты я не видел смысла.

— Как красиво получилось, — заметила Анастасия. — А это же Софья Александровна? — ткнула она пальцем в картинку. — Вы ее знаете?

— Это моя тетя, сестра отца.

— Вот как? — загорелись глаза у Анны. — Скажите, а вы не могли бы нам помочь? Мы с сестрой так хотели попасть к ней на премьеру, но нам отказали. Билетов нет. Не могли бы вы замолвить за нас словечко? Понимаю, что моя просьба может быть наглой, и извиняюсь за это. За билеты мы заплатим, но вот места… без знакомств их не получить.