Да уж. Для Марфы сегодняшний день станет настоящей пыткой. Видеть еду, готовить ее, ощущать ароматы, и не иметь возможности покушать! Как и просто попить. Да еще и слова сказать не можешь. Она конечно и раньше не особо-то с кем-то общалась — работа у нее такая, что больше в одиночестве проводишь время. Потому наверное и обрадовалась нежданной собеседнице, когда та Ефросинья к нам приехала. Вот и полилось из нее.

Женщину мне было чисто по-человечески жалко. Но в одном мама права — так она точно запомнит это наказание и в следующий раз тысячу раз подумает, прежде чем кому-то чужому что-то рассказать.

Но как-то наш дом быстро из уютного и теплого места превращается в какую-то камеру пыток для наших слуг. Вот что мне категорически не нравится. Не хотелось бы, чтобы тенденция сохранилась.

После завтрака отец засобирался к Уваровым.

— Меня дождитесь, — сказал он. — Хотя, а как вы без тарантаса уедете? — тут же хохотнул он собственной несообразительности.

— На яхте, — двумя словами оборвал я его смех.

— Кхм… Мда… запамятовал я об этом, — неловко пробормотал он. — Но вы все равно меня дождитесь. Мало ли, что после того разговора поменяться может.

Спорить мы не стали. Мама ушла к себе — собираться, а я решил до стройки скататься, где мастерскую игрушек складывают. Кирпич-то не пострадал, посмотрю — продолжили ли работы. Это вчера весь день дождь шел, да пепелище разгребали. А сегодня солнечно и ветерок теплый обдувает.

Вскочив на Ворона, я пришпорил коня и рысью поскакал к бывшей лесопилке.

Народ там уже снова собрался. Стройку пока не возобновили, как мне тут же пояснил Кузьма Авдеевич — надо было дать время, пока кирпич обсохнет. Потому продолжили пепелище разгребать. Вчера лишь самые крупные части в сторону оттащили, а сейчас принялись их на дрова распиливать ручным инструментом, да всякую утварь в виде горшков, ведер да прочего инвентаря, который не сгорел в огне, вытаскивать и проверять на сохранность.

— Кузьма Авдеич, — отвел я бригадира артели в сторону для приватного разговора. — Что вы там с Тихоном этим решили?

Тот посмотрел на меня долгим взглядом, после чего задал встречный вопрос.

— Он к нашей артели принадлежал. Вы нам за то долг не вмените?

— То к моему отцу, — отмахнулся я. — Так что там с ним?

— Да вон, — махнул рукой в сторону пепелища мужик, — под присмотром отрабатывает. Теперича ему спуску никто не даст. Будет за семерых работать, пока артель не сочтет, что он виру выплатил перед нами.

— У меня просьба до тебя есть, — украдкой протянул я мужику рубль.

Тот покосился на него и не торопился деньги брать.

— Что за просьба? — вместо этого спросил он. — За душегубство не возьмусь. И никто из моей артели на такое не пойдет.

— Не, мне то без надобности, — покачал я головой. — Мне нужно убедиться, что Тихон нам тогда правду сказал.

— Я там был, помните ведь. В чем у вас сомнения появились?

— Что он заказчика правильно назвал, — честно признался я здоровяку. — А если он намеренно князя приплел, чтобы от настоящего виновника наш взгляд отвести? Понимаешь, князю наша лесопилка ну никак не мешала! А вот другому соседу — графу Свечину — она как кость поперек горла. Что если Тихон специально нам про князя брякнул, лишь бы мы от него отцепились, а своего господина защищает?

Почесав подбородок, Кузьма Авдеич глянул в сторону усердно работающего парня, который все еще до конца от нашего «разговора» не отошел и слегка прихрамывал, и уточнил.

— А ежели не выйдет у меня ничего узнать? Или и правда князь тот повинен?

— Мне главное понять — врал он или нет, — заявил я, суя рубль в руку бригадира.

На этот раз он все же принял ассигнацию.

— Я сегодня убываю в Дубовку. Как вернусь, жду ответа — что удалось у него вызнать. Как ты это сделаешь — не моего ума дело. Если не выйдет ничего, то с рублем так и останешься. А если твердая уверенность будет, что это князь — или другое какое имя всплывет, то еще пятерку накину.

Ударив по рукам, мы разошлись с Кувалдиным в стороны. Он пошел к своей артели, а я до Михея.

Мастер хоть и с мрачным лицом, но продолжал руководить рабочими. Увидев меня, он отдал еще пару приказов и поспешил навстречу.

— Здравствуйте, Роман Сергеевич. Инвентарь, тот что из металла, в целом сохранился. Пилы… — тут он вздохнул. — Так-то целы, но править надо. Печь опять же сохранилась, сами видите, стоит себе спокойно. Остальное… — тут он сокрушенно махнул рукой.

— Вижу все. Вот что, Михей. Я сегодня в Дубовку отбываю. Буду договариваться, чтобы нам новую лесопилку поставили. Может, даже из кирпича ее сделаем, чтобы по новой такого пожара не случилось. Коли так, то Кувалдину рабочие руки понадобятся. Так что ты пока людей по домам не спеши отправлять. Кстати, — посмотрев в сторону речки, решил я уточнить. — А вот река эта — она насколько вглубь промерзает? Полностью или нет?

— Дык, — почесал тот озадаченно голову. — Не замерял я никогда то, барин.

— Может, из мужиков кто знает?

— Сейчас спрошу, — сказал мастер и порысил к одному из рабочих. Вскоре он вернулся и тут же доложил. — Наполовину промерзает, Роман Сергеевич.

— То есть, даже зимой по дну вода течет? — уточнил я.

— Получается, что так, — развел он руками. — А зачем вам это?

— Да так. Есть одна мысль, — пожевал я губами, — но подумать надо.

Мысль была простая — закрыть часть реки постройкой и в ней заодно спрятать колесо. Так и подобраться к нему со стороны будет сложнее, только изнутри можно будет. Да и то помещение можно будет обогревать, не давая нарасти льду. А раз течение в речке даже зимой присутствует, то колесо круглый год сможет работать!

Больше меня здесь ничего не держало, и я отправился домой. Теперь только отца дождаться, и можно в путь.

— … вот такие дела-а, — протянул Сергей Александрович, закончив свой рассказ.

Леонид Валерьевич лишь хмуро кивнул, соглашаясь, что дела не очень.

— И что же вы теперь будете делать? — спросил он спустя минуту молчания.

— Лесопилку мы восстановим, в этом не сомневайтесь, — заверил Уварова Сергей Александрович, — но что делать с нашими недругами? Да и кто конкретно против нас работает? Один лишь граф, или вместе с князем? И что они делать будут, когда мы станем ту лесопилку вновь строить?

— Во мне можете не сомневаться, — тут же заявил Уваров. — Мы с вами давно работаем вместе и никогда еще вы меня не подводили, как и я вас. Отказ же Романа от помолвки… — вздохнул он тут тяжело и продолжил, — не повлияет на наше сотрудничество.

— Рад это слышать. Всегда знал, что вы разумный человек и не идете на поводу у эмоций, — довольно кивнул Винокуров.

— Со своей стороны могу обещать, что с графом никаких договоров подписывать не буду. И если мне станет что-либо известно об истинном заказчике поджога вашей лесопилки — тут же вам о том сообщу.

— Я рад, что у меня есть такой сосед и, надеюсь, друг, — тут же поднялся Сергей Александрович, чтобы пожать Уварову руку.

— Друзья познаются в беде, — скупо улыбнулся в ответ мужчина. — Тогда буду ждать от вас вестей. Очень надеюсь, что только хороших!

30 — 31 июля 1859 года

— Дядя, вы свободны? — постучалась в кабинет Уварова Валентина.

— Да, заходи, — махнул ей рукой Леонид Валерьевич. — Что-то хотела?

— Спросить, — тихо начала девушка. — Вы сказали, что Роман отказался от помолвки. А что Сергей Александрович об этом говорит?

— Ничего, — покачал головой мужчина. — Мы обсуждали иные темы.

— То есть… — растерялась девушка. — Он согласен со своим сыном?

— Нет, я этого не говорил.

Валентина тут же восприняла духом. Но ненадолго.

— Однако и ссориться с Романом из-за его отказа он не будет. И вот что я и тебе и Кристине скажу: больше мы с Сергеем Александровичем эту тему поднимать не будем. Ваши личные дела — только ваше дело. Никто не запрещает вам попробовать наладить общение с Романом в частном порядке. И если уж он тебе нравится, и ты сможешь привлечь его внимание, я ничего против не скажу. Но прямой поддержки в этом деле от меня или старших Винокуровых больше не ждите. Теперь ты в том же положении, что и Кристина.