Зато в ближайшее время мне скучать не придется. Пора отправляться в Царицын.

Кристина очень обрадовалась, когда отец сказал, что теперь они с Валентиной на равных. Идея завоевать Романа из простой зависти и духа соперничества с более скромной кузиной превратилась для девушки в настоящую цель. Цель не просто завоевать парня, но и устроить свое будущее. С каждым днем она узнавала о нем чуть больше. Из разговоров слуг, из отношения ее отца к молодому Винокурову, из общения с самим юношей. И чем больше она его узнавала, тем сильнее ей хотелось заполучить парня себе.

«Такой точно долгов не насобирает и все имение не спустит, не то что Елецкий», — думала девушка.

Князь после раскрывшейся тайны о его долгах резко перестал выглядеть в глазах Кристины выгодной партией. Наоборот, разочарование Уваровой было столь велико, что при встрече она бы не протянула ему даже руку для церемонного поцелуя, чему раньше очень радовалась, а сердце замирало.

И вот сейчас она со всей решительностью выпросила у отца позволение съездить к Винокуровым. Но не к Роману, а к его матушке. Девушка решила не действовать нахрапом, как раньше, а собрать все сведения о парне — что он любит, а чего сторонится. Какая музыка ему нравится, какое блюдо его любимое, обращает ли он внимание, в каком платье ходят девушки. И если обращает, то что больше привлекает его взгляд. Если уж бить, то наверняка, чтобы у Романа и шанса не было проигнорировать Кристину при новой встрече. Чтобы он сам хотел вновь и вновь возвращаться к ней взглядом, думал о ней, писал портреты не «по обмену», а из собственного желания.

Отец в итоге сдался, но предупредил, что если ее напористость ухудшит отношения с Винокуровыми, то дома она просидит целый месяц, а не два дня как после праздника. Кристина угрозе вняла и клятвенно пообещала, что ничего подобного не допустит. Валентина узнала о ее отъезде уже по факту, когда Кристина садилась в тарантас, и провожала кузину завистливым и недовольным взглядом. Что только порадовало самолюбие Уваровой.

— Здравствуйте, Кристина Леонидовна, — с удивлением и радушием поприветствовал девушку Сергей Александрович. — Какими судьбами?

— Прошу прощения за нежданный визит. Я хотела поговорить с вашей дражайшей супругой.

— Увы, это невозможно, — вздохнул мужчина, располагаясь на диване в зале. — Она с Романом в отъезде.

— Вот как, — расстроилась на пару минут Кристина.

— Возможно, я смогу вам помочь? Или у вас чисто женский разговор ожидался? — дежурно спросил мужчина.

— А знаете, да, я думаю, вы можете мне помочь, — удивила она его. — Папа сказал, что хоть он и вы не будете помогать нам больше в помолвке, но он не имеет ничего против, если я сама подружусь с вашим сыном. А там… кто знает? — улыбнулась девушка.

Сергей Александрович уже удивлялся не столь сильно. Хотя и было с чего — ведь раньше девушка была против свадьбы с Романом. Но раз уж она высказывает такое желание, то мужчина не был против.

— Желаю вам удачи в этом нелегком деле. Признаться, у меня, как и у Ольги Алексеевны, наладить дружественные отношения с сыном в последние дни получается с трудом. Но может, вам будет сопутствовать успех?

Слова Винокурова огорчили девушку. Но и сдаваться она была не намерена. Потому в течение следующего часа пытала Сергея Александровича об увлечениях Романа. В конце концов, он не выдержал и спихнул девушку на свою дочь Людмилу, а сам ретировался в кабинет, сославшись на дела.

Девочка от внимания Кристины на краткий миг растерялась. Ей еще не приходилось оставаться один на один с гостями, тем более старше ее возрастом. И Кристина воспользовалась этим, тут же взяв разговор в свои руки. И довольно быстро выяснила, что Роман заинтересовался игрой на гитаре.

— Он еще обещал мне подобрать мелодию для моего стихотворения, — смущенно рассказывала Людмила. — Но только, когда научится играть сносно.

— Это так здорово! — захлопала в ладоши Кристина, стараясь завоевать доверие девочки. — А не покажешь и мне его?

— Эээ… да, хорошо, — кивнула Люда.

Уварова мысленно поставила себе жирный плюс. Сейчас она подружится с сестрой Романа, а через нее сможет подобраться и к самому парню! Валентине теперь ничего не светит.

2 — 4 августа 1859 года

Сразу отправиться в Царицын не получилось. Митрофана под рукой не было, а садиться на почтовый дилижанс уже я не хотел, когда под рукой имеется яхта. Поэтому я сначала до Прокопия съездил, узнать — как там дела двигаются с обивкой сидений. Мебельщик меня обнадежил, что к обеду следующего дня все уже будет готово. Свои скамьи я в его мастерской тоже заметил, так что успокоенный отправился в усадьбу тетушки.

А там мама меня стала расспрашивать — как моя встреча с Дубовым прошла. Успела узнать, что я у него был.

— Нормально, — ответил я. — Только мне теперь в Царицын надо. Без архитектора он отказывается работать над проектом нового здания лесопилки.

— Опять траты, — всплеснула она руками.

— Смотри на это позитивно, — возразил я. — Зато мы будем уверены, что здание долго простоит и не обвалится, потому что фундамент плохо рассчитали, или нагрузку на стены не учли.

— Ты прав, — вздохнула она. И тут же раздраженно заявила. — Как узнаю, кто виноват в поджоге — уничтожу репутацию негодяя!

Я лишь на это улыбнулся. Может, она и правда приложит все силы для этого, но не факт, что у нее получится. Это не служанку из дому пытаться выжить. Силы совсем иного порядка требуются.

Утро следующего дня я провел в некоем ожидании. Прокопий пообещал прислать мне своего племянника, который доложит о готовности скамей, так что у меня не было необходимости лично к нему кататься. Но вот чем занять себя в свободное время — снова проблема. Хорошо, что я взялся обучаться игре на гитаре. Теперь в любую свободную минуту, если никто не мешает, могу тренироваться. Главное, чтобы инструмент был. К счастью — и в нашем поместье, и в усадьбе Зубовых он имелся. Вот и «мучал» я струны, пока не пришел племянник Прокопия.

— Господин, все готово, — сказал он мне, когда Архип доложил о приходе парня, и я спустился вниз.

— Пойдем тогда, посмотрим, что получилось.

Новости я обрадовался, а потому и оделся быстро. Погода была хорошей, дожди отступили, хотя ветерок сегодня был чуть сильнее, чем вчера.

До порта я добрался на извозчике. Заодно и парня, которого звали Игнатом, подкинул. Он и показал мне результат работы своего дяди. Скамьи получились на загляденье. Мягкие и упругие. Низ тоже успели прикрутить. Теперь можно было разложить их в полноценные койки-топчаны. К тому же и Маргарита Игоревна не подвела. Правда подушек оказалось всего три. На один борт только хватит, чтобы из скамьи диванчик получился. Ну да ладно, позже еще можно заказать. Тут же и расплатился с парнем, попутно попросив его передать плату Угорской. Видимо почуяв запах денег, или просто заметив меня, подошел и рабочий, который мне откидной низ для скамей делал. И с ним я рассчитался. Теперь никому не должен. Вот только деньги стремительно тают. Из «свободных» пяти сотен осталось чуть меньше четырех. Но тут уж ничего не поделаешь.

Вернувшись в усадьбу, я собрал вещи — в основном одежду — предупредил слуг, что убываю в Царицын, да и вернулся в порт. Там уже закинул пожитки в каюту и уже более сноровисто отвязал швартов. Поднять парус тоже получилось гораздо проще, сказывался некий опыт. И вот, поймав ветер, я направил свое судно в сторону уездной столицы. Повезло еще, что мой курс шел по течению. Неважно, какой ветер был бы, все равно рано или поздно даже без паруса добрался бы до места. Но уж лучше с парусом — быстрее.

Петр Егорович привычно покрикивал на матросов, контролируя разгрузку корабля. Их шхуна только вчера прибыла в Царицын на пополнение припасов и двухнедельный отпуск. Вчера капитан дал всей команде отдохнуть и повидаться с родными, а сегодня уже пора за работу. Петр Егорович Скородубов служил на ней старшим помощником капитана уже более трех лет. А до того Черное море бороздил, и в Крымской войне поучаствовал, пока по ее окончанию не получил перевод на Каспийское море. В чем-то это было даже благом. Тут и к дому поближе, и можно было чаще навещать любимых дочерей. Те уже совсем взрослые стали, замуж пора отдавать. Вот только за кого? Из-за постоянных выходов в море ни с кем близко сойтись Петр Егорович не смог. Среди сослуживцев, с кем он был в хороших отношениях, сыновей подходящего возраста тоже не имелось. А у кого женихи были, с теми сам Скородубов не хотел бы родниться.