А на пирсе стоял какой-то офицер, Виталий его вообще впервые видел. Он-то и напирал на приятеля мужчины, обвиняя того, что он зашел на чужое судно.

— И кто же ваш друг? — сбавил обороты офицер.

— Да вот он, — ткнул пальцем в Виталия Игорь. — Это его яхта.

— Ну вот тут уж вы меня не проведете! Я лично знаю ее владельца! — при этих словах внутри у Канарейкина все похолодело.

— Видимо вас обманули, потому что эта яхта уже более двенадцати лет принадлежит Виталию Мстиславовичу! О том во всем порту известно!

И в качестве доказательства своих слов, Игорь принялся оглядываться в поисках хоть кого-нибудь из прохожих. И заметив какого-то матроса, тут же кликнул его. Тот глянул в сторону офицера, что тоже требовательно смотрел на матроса, и потому подчинился, подойдя на оклик Старостина.

— Давно здесь работаешь? — спросил у него Игорь Михайлович.

— Да почитай уже с десяток лет в порту служу, — осторожно ответил матрос лет тридцати, косясь в сторону офицера.

— Знаешь эту яхту? Кому она принадлежит? — ткнул пальцем в судно Старостин.

Внутренне Виталий опять сжался от страха разоблачения. Матрос придирчиво осмотрел судно, обошел его со всех сторон, после чего почесал в затылке и поглядел на самого Канарейкина.

— Так-то название знакомое. Вот только раньше эта яхта иначе выглядела. Все время на приколе стояла, ветшала. А тута — отремонтировали ее, как вижу…

— Так кому она принадлежит? — напирал на него Старостин.

— Да какому-то дворянину местному, — развел тот руками. — Я его имя и не ведаю.

— Ладно, иди, — разочарованно махнул рукой Игорь, снова начав шарить взглядом по порту. Зато Виталий заметил хмурый взгляд офицера, который переспросил матроса:

— Точно местному? Не из иных краев?

— Точно, господин капитан-лейтенант, — закивал матрос. — Слыхал я, что он недалече от Царицына живет, да сюды просто редко заглядывает.

— Вот! — тут же оживился Игорь. — У Виталия поместье рядом с городом. Его это яхта!

— Может и так, — согласился офицер, — вот только мне говорили, что вы, — посмотрел на Канарейкина офицер, — свою яхту продали в обмен на картину. И была она тогда в плачевном состоянии.

— Ну кто же продаст ее всего лишь за картину? — пошел «ва-банк» Виталий, поняв, что если ничего в итоге не скажет, то и сам оконфузится, и Игоря он уже невольно подставил. Пусть тот и сам подставился из-за своего напора и энергии. — Дал покататься на несколько дней — не более. Я же ее как раз на днях отремонтировал, денег наличными не осталось, а вот покататься тот художник хотел. Пришли к взаимному удовольствию, так сказать.

Мысленно при этом Виталий молился богу, чтобы офицер не потребовал каких-то бумаг с него. Или до начальника порта не пошел, ведь тот в курсе о передаче судна.

— Вот как… — протянул помрачневший офицер. — Тогда прошу прощения, господа. Меня ввели в заблуждение.

— Обязательно накажите того наглеца, что посмел вам соврать в лицо! — с удовлетворением заявил Игорь, после чего повернулся к Виталию. — Так значит, завтра устроим регату?

Канарейкин лишь кивнул, мысленно кляня на все лады энергичного друга, да судорожно думая, как бы отменить эту гонку. Пусть сейчас ложь и прокатила, но разгневанный офицер, когда узнает правду, вернется вновь и неизвестно, что устроит уже самому Виталию.

— Поедем пока ко мне, — потянул он друга. — А то я уже проголодался.

Незнакомый офицер провожал их долгим взглядом, находясь в глубокой задумчивости.

4 — 5 августа 1859 года

Предложение Екатерины Савельевны в свете работы мамы стало выглядеть гораздо привлекательней. Мне самому идти к главе магистрата — глупость. Я в раскладах по отношениям в высшем обществе пока мало что знаю. Для моего личного развития такой визит может и был бы в плюс — показать себя, обзавестись новым знакомством на будущее, но для рода выгоднее, чтобы или мама, или отец навестили Николая Степановича. Да, Царицын далековато от наших земель, но не настолько, чтобы глава магистрата был не в курсе о делах в той же Дубовке. Допускаю, что именно поход к этому человеку может помочь маме сложить все кусочки «пазла» — кто именно стал работать против нас. Поэтому вздохнув, я спросил у Совиной:

— Ну и какие именно наряды вы от меня ждете?

Та тут же удовлетворенно улыбнулась.

— Тут я положусь на ваш вкус. Уверена, вы сможете приодеть… или слегка раздеть моих девочек так, чтобы при взгляде на них у мужчин дыхание перехватывало.

— Дайте мне пару минут тогда.

Оттягивать работу над интимным бельем я не стал. Раз согласился, то чем раньше я нарисую для Екатерины Савельевны такие наряды, тем скорее она от меня отстанет.

Чистые тетради и просто листы я с недавних пор стараюсь иметь постоянно под рукой и в некоем запасе, как и карандаши с красками. Поэтому сложностей найти, на чем и чем нарисовать не возникло. Чуть подумав, решил остановиться на платье, состоящем из двух половинок. Спереди и сзади полоска ткани от горла до коленок, а вот сбоку между собой они соединены тонкими полосками с большими пропусками между собой. Почти обычный и привычный местным сарафан, вот только руки полностью открыты, да пропуски по бокам позволяют увидеть — есть ли белье под платьем или нет. Ну и отсутствие нижнего белья здорово подстегивает воображение, настраивая на вполне понятный лад. Нарисовал три модели такого платья — одно держащееся на тонких бретельках, второе на обычных широких полосках, ложащихся на плечи, а третье самое откровенное. Спина у платья была открыта, а ткань начиналась с талии, а передняя часть, прикрывающая грудь, держалась на шее девушки с помощью тонкой полоски, которую нужно было накидывать через голову.

— Вот, пожалуйста, — протянул я женщине получившийся результат.

Та тут же жадно впилась взглядом в рисунки.

— Вы непревзойденный талант, — охрипшим от возбуждения голосом сказала Екатерина Савельевна. — Даже меня пробирает, стоит мне представить эти наряды вживую. Что уж говорить о посетителях моего заведения. Это будет фурор!

— Тогда вы мне должны, — тут же заявил я.

— И я выплачу вам этот долг, — согласно подтвердила Совина мои слова.

На этом мы с ней и расстались. Больше меня ничего в городе не держало. А вот передать маме бумагу-разрешение на встречу с главой магистрата Царицына было бы желательно в ближайшее время. Поэтому собравшись, я отправился в порт. Как раз к вечеру доберусь до Дубовки.

Петр Егорович был в замешательстве после случайного разговора с незнакомым дворянином. В первый миг, как он заметил на яхте Романа посторонних людей, он пришел в крайнее возмущение. То, что самого парня там не было, мужчина определил еще издали. Вот и пошел разбираться, что за посторонние шарятся по яхте его будущего, как надеялся Скородубов, зятя. Парень ему в разговоре пришелся по душе. Не заносчив, тренирован — видно по его фигуре и осанке — целеустремлен, да еще и наследник в собственном роду. Пусть не военный, но довольно неплохая партия для одной из дочерей. На фоне прошлых поисков и разочарований, так даже отличная. И тут кто-то посмел покуситься на его судно!

Но разговор с двумя дворянами, что уверенно заявляли свои права на яхту, привел его в замешательство. А тут еще и слова матроса. Но с другой стороны — Роман и не отрицал, что купил яхту у местного дворянина. Получалось слово знакомого юноши, утверждающего, что купил яхту, против слова незнакомца, который твердит, будто сдал парню ее просто в аренду. Кто-то из них точно врал.

Разочаровываться в понравившемся молодом человеке Петру Егоровичу не хотелось. С другой стороны, если парень соврал, то лучше узнать об этом прямо сейчас, чем если бы это выяснилось гораздо позже, когда уже могли бы и о помолвке договориться.

Способ проверить слова Романа был один — сходить до начальника порта. Подобные сделки он заверяет, делая дополнительную отметку в журнале. Петр Егорович не привык откладывать, если уже что-то решил, то сразу и принимался претворять решение в жизнь. Вот только самого начальника порта на месте не оказалось.