Тут еще и осколков от стекла было прилично. Их тоже аккуратно вытаскивали и складывали кучей. Посмотрев на это дело, я прошел к ямам, о которых говорил Михей. Сам мастер шагал рядом со мной, помалкивая. Все что хотел, он уже сказал, а вопросы я пока не задавал, исчерпав их. Вот осмотрю все своими глазами, тогда может новые появятся.

Сами ямы находились на возвышении. Да и не ямы то были в привычном понимании этого слова. Тут холм у нас небольшой был. Вот в нем накопали ям, под холмом поставили несколько бочек, еще и заглубили их, чтобы верхняя часть лишь немного торчала. Все-таки холм небольшой, скорее пригорок. В верхней части в одном месте и правда торчало что-то. Но тут Михей лукавил — когда я подошел поближе, то заметил, что тут не просто яму вырыли, в которую древесины накидали, подожгли и землей засыпали, чтоб тлела. Так оно в старой яме было по получению смолы. А тут похоже целую печь сделали. Вон с противоположной стороны холма вижу, где дрова закладывали, чтобы нагрев обеспечить. А труба та — не просто прямая кишка, а змеевик настоящий. Еще и поставлен так хитро, что одной своей частью в бадью с водой опускается. И конец его в бочонок опущен.

Единственное, откуда могло искр принести — та самая печь с противоположной стороны холма. Сильным ветром вполне могло искры поднять и до лесопилки донести. Вот только как они в полете не потухли-то? И второй вопрос — на что такое они могли упасть, чтобы лесопилка сразу же гореть начала?

— Михей, — обратился я к мужику, — а бревна лесопилки ничем не пропитывали? Ну там — от гниения али еще от чего? Не могла та пропитка вспыхнуть от искры?

— Да ничем бревна не обмазывали, — пожал плечами мужик. — Смолой разве что, да глиной в основании.

— А смола от малейшей искры разгорается? — тут же спросил я его.

— Свежая — может, а старую уже гораздо сложнее зажечь, — ответил мастер.

На его лице тоже пошел мыслительный процесс. Если до моих вопросов он не сомневался в своей версии — что из-за искр из печи лесопилка загорелась, то сейчас уже задумчиво смотрел то на печь, то на остатки здания. И было от чего ему задуматься — ведь если пожар пошел от искр из печи, то вся вина на него ляжет. Он эту печь тут поставил, чего я или отец ему не приказывали. Зачем кстати, она тут? Я о том и спросил мужика, узнав, что предприимчивый Михей решил кроме смолы еще и скипидар добывать таким образом. Легковоспламеняющуюся жидкость на секундочку! Которая как раз от любой искры и способна полыхнуть.

— И ты такое рядом с лесопилкой поставил? — вскинул я брови.

Михей виновато уставился в землю.

— Ты понимаешь, что если пожар произошел из-за нее, то ты до конца жизни будешь бесплатно на нас горбатиться, выплачивая ущерб?

Мастер лишь сокрушенно вздохнул и понуро кивнул.

Тут мне пришла другая мысль.

— А кто мог этот скипидар взять? Ты его учет ведешь?

— Да кто угодно, — пожал плечами Михей. — А что, вы думаете что… — шокировано оглянулся он на пепелище.

— Я думаю, что кто-то мог чисто для себя припрятать бутылочку. Скипидар же денег стоит. А тут — ветер. И искры из этой печи. Мало ли где та бутылка стояла, зато стоило искре до нее долететь — и все.

— Получается, все равно я во всем виноват, — убито констатировал мужик.

— Если кто у тебя этот скипидар умыкнул да возле лесопилки припрятал — то уже не полностью вина на тебе. Узнай, кто мог его взять, и тогда часть долга за ущерб на того работника запишем. А пока — туши эту свою печку, да потом перенесешь подальше куда-нибудь. А лучше и вовсе либо ее разобрать и не восстанавливать, либо хоть по уму все сделать, чтобы искры никуда не разлетались.

— Понял, барин. Все сделаю, — тут же засуетился он.

— Барин, — подошел ко мне Прохор.

До того он позади двигался, с любопытством по сторонам глядя, да не мешал мне с Михеем разговаривать. А как заметил, что я освободился — тут же и позвал.

— Мне бы расчет получить да назад двинуться, — напомнил матрос о моих обязательствах перед ним.

— Пошли к поместью, — махнул я рукой. — Здесь нам пока делать нечего.

Во всем произошедшем я попытался найти и положительную сторону. А конкретно — хорошо хоть она сейчас сгорела, а не когда бы мы уже ее модернизацию провели. Зато теперь можно новое здание поставить, сразу из кирпича, чтобы предотвратить подобные ситуации в будущем.

Дома очень удивились, когда я пришел пешком да еще в сопровождении какого-то мужика.

— Что случилось, Роман? — обняв меня, спросила мама. — Митрофан говорил, что ты нам сюрприз какой-то хотел сделать. Не вышло?

— Не вышло, — согласился я с ней. — Не увидели вы, как я по реке на собственной яхте рассекаю.

Мама от моих слов еще больше удивилась.

— Яхта? О чем ты? Ты хотел яхту купить? И кто это с тобой?

— Это Прохор, матрос из дубовского порта. И яхта у меня теперь есть. Вот Прохор на ней меня и доставил. Только теперь его надо обратно отправить. Митрофан сильно занят? Пускай отвез бы человека.

— То у отца спроси. Они с артельным бригадиром в кабинете сидят, — махнула мама рукой.

Предложил пока матросу подождать в столовой, где ему Евдокия вынесла чаю — не простой холоп он все же, а солдат. Уже выше по статусу, чем любой крестьянин, такого можно и чаем уважить. После чего я отправился к отцу.

— Ну кто там еще? — гаркнул недовольно отец, когда я постучался.

— Всего лишь я, — с улыбкой зашел я внутрь.

— Вернулся, — выдохнул папа. — Наконец-то. А у нас — сам наверное видел, чего приключилось. Ты чего задержался-то?

— Сюрприз вам хотел сделать. У меня теперь яхта есть, вот на ней и прибыл.

Отец сначала удивленно вскинул брови, а затем резко нахмурился.

— На кой-ляд тебе та яхта? Лучше бы деньги на мастерскую свою оставил, чем ее покупать. А сейчас — вон, вообще непонятно, с чего платить будем, — махнул рукой он на мрачного здоровяка.

Реакция отца в отличие от маминой меня не порадовала. Поэтому ответил я ему уже гораздо холоднее, без всякой радости.

— На мастерскую у меня деньги остались. Хватит и на оплату работы, и на материал.

— Ну так и остальные деньги бы придержал. Видишь, теперь лесопилку с нуля возводить! — тут он снова обратил свое внимание на сидящего перед ним мужика. — И делать это будет артель за свой счет. С нас только материалы.

— А я говорю — не виноват Тихон! — упрямо, словно не в первый раз, набычился мужик. — Да ежели б не он, мы бы все там остались, на пожарище том!

— Странно как-то, не находишь? Вышел он до ветру и тут же — на тебе! Лесопилка, что несколько лет спокойно стояла, уже вовсю полыхает. Ты сам сказал, что он у вас новик. Как раз перед работой у нас появился.

— Зачем ему вашу лесопилку жечь?

— Сунули ему деньгу, вот и пошел это делать. А раз ты его выгораживаешь, уж не в сговоре ли вы?

— У вас, барин, разум от отчаяния помутился, такие вещи говорить, — еще сильнее набычился бригадир. — Никогда я никого не подводил! И никогда ни один мой работник вреда заказчику не нанес. От чего пожар случился — то к полиции. Пущай они расследуют, кто виноват. Но моя артель тут не причем! И повесить на нас долг не получится!

Только после слов здоровяка мне стало понятно, что больше всего волнует отца и в чем у них главный «затык» произошел. Ущерб нанесен, и лесопилка требует полного восстановления. А откуда деньги на то взять? Вон, как отец на меня сразу наехал, о яхте узнав, что я зря потратил деньги. И на бригадира артели давит с тем же умыслом — чтобы тот взял вину за ущерб на себя и бесплатно работал. Классические русские вопросы — «кто виноват» и «что делать».

На второй вопрос ответ очевиден — надо восстанавливать порушенное. А вот с первым загвоздка. Если «никто не виноват», то тратиться на восстановление нам придется из собственного кармана. Я о том же подумал, когда с Михеем говорил. А вот если найдется виновник — то на него можно долг повесить. Особенно это выгодно в отношении этого бригадира сделать. Ну сколько обычный работник будет тот долг выплачивать, даже если признают за ним вину? Всю жизнь? И не факт, что выплатит. Зато если признать бригадира виновным, а лучше — всю артель, то справные мужики быстро все возвернуть смогут. Это понимает и отец, и сам здоровяк. В этом у них и конфликт пошел.