— Смотрю, не бросаешь это дело, — одобрительно крякнул утром Владимир Михайлович, застав меня за обливаниями.

— Как можно? — улыбнулся я ему. — Вон, у меня уже и судно свое есть, капитаном стал! — шутливо отсалютовал я ему. — Скоро настоящим моряком буду.

Мужчина сдержанно посмеялся. Оно и понятно, до моряка мне еще далеко. Для начала стоит хотя бы морскую терминологию выучить. К тому же яхта — это не нормальное судно с большим экипажем, где у каждого свои обязанности имеются. Но шутку он оценил.

Церковь в Дубовке от нашей отличалась лишь размерами. Ну и тем, что здесь на службу много дворян приходило, а не только наша семья. Поэтому мы с Зубовыми особо-то и не выделялись на общем фоне. На нас не косились крестьяне, шапку тут же не ломили, но некое почтение во взглядах рабочих проскальзывало. Все-таки одежда на нас была дорогой, «статусной» — и по материалам и по крою. Да и вообще одежда в нынешние времена — все равно что «партаки» у заключенных в будущем. По ней можно многое о человеке рассказать. Это в будущем одежда тебе может сказать лишь о вкусах прохожего, его увлечениях, да может быть характере. Но не даст тебе информации ни о его работе, ни о его положении в обществе. Сейчас все ровно наоборот. Характер человека ты по его одежде не определишь, а вот его род деятельности и занимаемую в обществе «нишу» — да.

После церкви я отправился к Маргарите Игоревне. Пока что без Пелагеи, надеясь, что застану женщину дома.

Мне повезло, Угорская и правда никуда еще не ушла. Но была занята, о чем говорили круги под глазами женщины, да усталый взгляд.

— Здравствуйте, Роман Сергеевич, — поприветствовала она меня со вздохом.

— Я не вовремя?

— Простите, просто не успеваю с заказом для Софьи Александровны. Некоторые костюмы пришлось перешивать, вот и… Но не будем о грустном, — тут в ее глазах мелькнула хитринка. — Вы так часто меня навещаете, что будь я дворянкой, не смогла бы ответить таким же количеством взаимных визитов. Может, вы тайно в меня влюблены, но боитесь признаться? Так не переживайте, я не против ваших чувств.

— Ценю ваше чувство юмора, — скупо улыбнулся я, — но нет. Как и в прошлые разы, мой интерес сугубо делового характера.

— Какой вы бываете скучный, Роман, — огорченно покачала головой Маргарита Игоревна, что я не поддержал ее легкий флирт. — Хорошо, проходите.

Меня снова провели на кухню, где женщина начала растапливать печь. Через пять минут дрова разгорелись, и она поставила чайник на плиту, после чего вновь обратила свое внимание на меня.

— Итак, что же привело вас ко мне в этот раз? Вы решили все же порадовать меня и придумали новые фасоны платьев?

— Увы, но нет, — развел я руками. — Но мое предложение, думаю, придется вам по вкусу. Особенно сейчас.

— На что вы намекаете? — не поняла Угорская.

— Что вам нужна помощница. Такой замечательной женщине не к лицу усталость. К тому же как вы смотрите на то, чтобы расширить свою мастерскую?

— У меня не мастерская, — покачала головой Маргарита Игоревна. — Так, частная практика.

— Тем более стоит расширяться, — развел я руками и улыбнулся. — Не вечно ведь вам самой заниматься шитьем? Только если в свое удовольствие, а работу оставить на иных людей.

— У вас есть кто-то на примете?

— Да, вы ее видели. Моя бывшая служанка — Пелагея.

— Бывшая? — тут же уцепилась за мою оговорку Угорская.

— Обстоятельства сложились таким образом, что мне пришлось дать ей вольную, после чего отпустить в свободное плавание. Однако я чувствую ответственность за ее дальнейшую судьбу. Девушка увлекается шитьем и готова стать вашей старательной ученицей и помощницей.

— Все же вы решили выведать секреты следующих постановок своей тети, — усмехнулась Маргарита, покачав головой.

— Ни в коем разе, — поднял я руки в защитном жесте. — Только то, что я сказал вам. К тому же, — понизил я голос до шепота, — я пообещал Пелагее в качестве приданого такую же машинку, как у вас. Только представьте — верная помощница, которую вы обучите работе с таким аппаратом, да еще с собственной техникой… Насколько ускориться ваша работа? Вы сможете брать больше заказов. Высвободите свое собственное время. Из частной практики создадите самую востребованную по качеству и скорости пошива мастерскую в Дубовке. А там… кто знает, насколько ваше дело может разрастись?

— Вы прямо змей-искуситель, — улыбнулась Угорская. — Даже удивительно, насколько дорога вам эта служанка, что ради нее вы готовы и меня уговаривать, и швейную машинку в приданое дать. Кстати, когда?

— Как только будет назначена дата свадьбы.

— Еще и мужа мне ей подыскивать, — раскусила она второй слой моей задумки. — Кто она вам, Роман? Почему вы делаете столько для обычной крестьянки?

Я задумался, что ей ответить. Уже не в первый раз я слышу, что чересчур сильно привязался к Пелагее. Ладно услышать подобное от одного человека. Бывает, что и двое также думают, особенно когда общаются между собой и предвзяты. Это я о своих родителях. Но когда совершенно посторонний человек заявляет мне такое, то тут уже глаза не закроешь. Получается, я и правда сильно привязался к девушке. И на вопрос — почему — я и сам ответа не знаю.

— Знаете, Маргарита, — протянул я спустя некоторое время, — мне сложно ответить на ваш вопрос. Тут многое наложилось. И ответственность за ее жизнь, которую я сам на себя повесил, в порыве защитить от посягательств князя Белова. И усилившееся это чувство позже, когда она стала не одной из многих наших слуг, а моей личной. И… — тут я замолчал, но Угорская все поняла по моему лицу.

— О как. Вы уже не мальчик, но мужчина. В этом плане, — опустив взгляд на мой пах, кивнула она.

— В общем, мне сложно описать, из-за чего я так переживаю о ней.

— Я поняла. Можете более ничего не объяснять, — благожелательно прервала меня женщина. — Но вы будете мне должны.

— Разумеется, — другого я и не ожидал.

— Тогда приводите ее ко мне.

— Когда?

— Ей есть, где жить? — задумалась Маргарита. — Вы дали ей вольную, вряд ли теперь она сможет оставаться в доме Софьи.

— Тут вы правы. Пелагея пока в усадьбе Зубовых, но лишь до тех пор, пока я нахожусь в городе. Так что нет — у нее пока нет своего угла.

— Тогда приведите ее сегодня. А я пока подумаю, куда ее можно определить. Насколько она ограничена в средствах?

— У нее будет пятьдесят рублей ассигнациями.

— Уже хоть что-то, — снова поняла мое высказывание Угорская.

Конечно, эти деньги я дам девушке, откуда бы она еще их взяла? Жалованье слуги маленькое, большую часть платы они получают в виде еды, крова и одежды.

Покидал квартиру Маргариты Игоревны я в приподнятом настроении. Если бы она не согласилась взять шефство над Пелагеей, мне было бы трудно представить, куда можно было бы устроить девушку.

— Собирайся, — приказал я Пелагее, когда вернулся в усадьбу.

— Куда? — тут же с испугом спросила девушка.

— Я договорился, что ты станешь помощницей у Маргариты Игоревны. Помнишь же ее?

— Ааа… кем? — растерялась девушка.

— В смысле? Я же сказал…

— Простите, барин, я имела в виду — а чем мне ей помогать? По дому служанкой быть? Или что иное делать?

— На швею она тебя учить будет. И мужа поможет отыскать. Кстати, — я сходил к своим вещам и достал пятьдесят рублей. — Держи, на первое время. С Маргаритой Игоревной сама договоришься, сколько она тебе платить будет и как часто. Она же поможет тебе жилье найти. А как мужа найдешь, да срок свадьбы будет известен — мне пиши. Я про свое обещание про твое приданое помню. Поняла?

Девушка была растеряна столь стремительной сменой ее жизни и лишь механически кивнула.

— Тогда собирайся, — вновь повторил я, — да отправляйся к Угорской. Она тебя уже ждет. Тебе сегодня желательно еще найти место, где жить будешь. Это первоочередная для тебя задача. Увы, но больше ты не моя служанка. Вольная птица, — хмыкнул я, — так и учись жить своим умом.