— Понял, сержант.

— Хорошо. — Он вытер пот со лба, смотря в сторону леса, темневшего за частоколом. — Завтра рано. Солнце ещё не встанет. Будешь в моём патруле. Пойдём прочёсывать фланг, к ручью. Там фалькенхарские шакалы любят шнырять, стрелы в обозы пускать.

Это было больше, чем я ожидал. Патруль. Выход за пределы лагеря. Первый контакт с реальной угрозой, а не с внутренней дедовщиной.

— Слушаюсь, сержант.

— Задание простое: смотреть и молчать. Твои глаза, говорят, зоркие. Будешь смотреть. Замечать всё: следы, сломанные ветки, птиц, которые вспорхнули не там. И молчать. Ни слова, пока не спросят. Это не игра, Лирэн. Там стреляют. Направляют. И не разбирают, шнырь ты или сержант. Понял?

— Так точно.

Он кивнул, и в его взгляде промелькнуло что-то похожее на… доверие? Нет, пока ещё нет. Надежду. Надежду на то, что я не окажусь ещё одним обузой.

— Иди. Отдохни. Завтра в четвёртом часу у ворот. Без опозданий.

Я отдал щит, кивнул и пошёл к бараку. Внутри всё пело от адреналина и нового чувства — полезности. Я был не просто расходником. Я был специалистом. Пусть пока в зачаточном состоянии.

Вернувшись в барак, я почувствовал на себе взгляды. Горн, сидевший на нарах, уставился на меня с такой ненавистью, что казалось, воздух затрещал. Он понял, что меня выделили. Что я ушёл из-под его примитивной власти в другую, более высокую сферу влияния. Это было для него хуже любого физического поражения.

Элви, Гендль и Ян смотрели с робким восхищением. Они не знали деталей, но видели, что сержант задержал меня одного, а теперь я возвращаюсь с каким-то новым, твёрдым выражением лица.

Я прошёл к своему месту, сел и закрыл глаза, но не для сна. Для анализа.

Задание на завтра: патрулирование фланга. Цель: обнаружение следов противника, предотвращение засад.

Состав патруля: предположительно, Виган, я и ещё 2–3 опытных солдата.

Угрозы: вражеские разведчики, лучники, возможные ловушки. Природа (звери, непроходимая местность).

Моё снаряжение: только одежда, возможно, дадут копьё или нож. Щит маловероятен для патруля.

Моя роль: наблюдатель. «Смотреть и молчать».

Это была идеальная возможность. Выйти за пределы лагеря. Изучить местность. Оценить реального противника, а не карикатуру на него в виде Горна. И, что самое важное, зарекомендовать себя в глазах Вигана как ценный актив.

Но была и опасность. Большая. В лесу всё просто: или ты убиваешь, или тебя убивают. И у меня не было ни опыта боя в этом теле, ни должного оружия.

Значит, нужно полагаться на то, что осталось от Алекса Волкова: наблюдательность, расчёт, хладнокровие.

Вечером, перед отбоем, я провёл усиленную, но укороченную ночную тренировку. Больше упражнений на ноги и спину — для марша. Больше растяжки — для гибкости в лесу. И снова — упражнения на концентрацию. Я сидел в темноте и пытался не просто слушать звуки барака, а разделять их. Храп Горна — из дальнего угла. Шорох мыши под полом. Дальний окрик часового на вышке. Я тренировал слух, обоняние, пытался обострить все чувства до предела. Завтра они могут спасти жизнь.

Перед сном я позволил себе на мгновение представить лица Миры и Лианы. Они были моим якорем. Моим «зачем». Я вышел из тени, чтобы защитить их. И для этого мне нужно было пройти через лес к ручью, остаться в живых и доказать, что я стою больше, чем пайка каши.

Утром, за час до назначенного времени, я уже был на ногах. Сделал лёгкую разминку, съел припрятанный с прошлого вечера кусок хлеба. Оделся в самую прочную и менее вонючую рубаху, крепко обвязал ноги портянками.

Когда я вышел из барака, на небе ещё не было и намёка на рассвет. Воздух был холодным и сырым. У ворот, в тусклом свете факелов, уже собрались люди. Виган, в потёртой кольчуге поверх стёганого дублёна, с круглым щитом за спиной и мечом на поясе. С ним — двое. Один — тот самый Старый Ворон, сержант-разведчик, которого я видел в разговорах с Виганом. Сухой, как щепка, с лицом, изрезанным морщинами и шрамами, и теми самыми отсутствующими пальцами. Его глаза в темноте блестели, как у ночного хищника. Второй — молодой, коренастый солдат по прозвищу Камень, с бесстрастным лицом и тяжёлым алебардой в руках.

Виган увидел меня, кивнул.

— Вот и наш лесник. Ворон, Камень — это Лирэн. Глаза и уши на сегодня. Лирэн, это — Старый Ворон. Делай, что скажет. Камень — наша дубина, если что.

Ворон осмотрел меня быстрым, цепким взглядом, будто снимая мерку.

— Лесник, говоришь Виган? Ладно. Иди за мной. Шагай тихо. Ступай, как ставишь ногу на сухую ветку — услышишь. Услышишь — умрёшь. Понял?

— Понял, — ответил я тихо.

— Тогда пошли.

Ворота тихо скрипнули, и мы выскользнули в предрассветную тьму, оставив за спиной грязный, вонючий, но относительно безопасный лагерь. Впереди был лес. И тишина, в которой могло скрываться всё что угодно.

Я сделал глубокий вдох холодного, пахнущего хвоей и сырой землёй воздуха и шагнул вперёд, следом за согнутой фигурой Ворона. Мои глаза уже сканировали темноту, уши ловили каждый шорох.

Приказ был прост: смотреть и молчать.

Но внутри я добавил к нему свой, старый, армейский: выжить и выполнить задачу. Всё по протоколу.

Войдя в лес, я переключился. Не на «режим выживания новобранца». На «режим командира разведгруппы на задании». Весь накопленный за недели психологический мусор — унижения, боль, ярость — сжался в крошечный, холодный шар где-то в подкорке и перестал мешать. Осталось только восприятие, анализ и протокол.

Леса были другими. Не мои родные хвойные массивы с чётким подлеском. Здесь бушевала лиственная чащоба, перемешанная с какими-то незнакомыми, широколиственными породами. Деревья стояли плотно, их корни переплетались под ногами, покрытые толстым слоем прошлогодней листвы и гниющей древесины. Воздух был влажным, густым, пахло прелью, грибами и чем-то ещё — сладковатым и тяжёлым. Цивилизации не было и в помине. Только лес, поглощающий нас с головой уже через пятьдесят шагов.

Ворон двигался впереди, как призрак. Его стоптанные сапоги, казалось, не касались земли. Он не шёл по тропе — их здесь не было. Он выбирал путь по какому-то своему, нечитаемому для меня алгоритму: то обходил завалы из бурелома, то пролезал под упавшим стволом, то замирал на несколько секунд, лишь поворачивая голову, словно слушая сам лес. Я следовал за ним, стараясь точно повторять его движения, ставить ногу в его следы. Это было сложно — его шаг был короче, манера движения — иной. Но я концентрировался, заставляя тело подчиняться.

Виган шёл за мной, Камень замыкал. Они двигались увереннее, но тоже без лишнего шума. Это была не прогулка. Это была работа.

Мои глаза, отвыкшие от такой глубины зелени, первые десять минут просто пытались сфокусироваться. Потом начали работать. Я сканировал не только тропу Ворона, а всё вокруг, секторами, как меня учили.

Сектор 1. Непосредственно перед Вороном и по сторонам. На что он смотрит? На изменение цвета листвы? На сломанные ветки на высоте пояса? На отсутствие птиц в определённом квадрате?

Сектор 2. Фланги. Деревья, кусты, возможные укрытия. Здесь лес был идеален для засад. Каждый второй ствол скрывал человека, каждый овраг мог быть заполнен стрелками.

Сектор 3. Кроны. Возможность обзора сверху? Нет, слишком густо. Но там могли быть наблюдатели.

Сектор 4. Земля. Следы. Это было самое важное. Я искал отпечатки сапог, конские подковы, сбитую листву, свежий помёт.

Мы углубились примерно на километр. Ворон поднял руку, и мы замерли. Он прислушался, потом указал пальцем влево, в сторону просвета между деревьями. Вдалеке, может, в трёхстах метрах, мелькнуло движение. Слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но ритмичное, организованное. Патруль. Наши или вражеские? Судя по направлению — параллельно нашему маршруту, но с другой стороны небольшой ложбины. Фалькенхарцы.

Виган подошёл ко мне сзади, его дыхание было ровным.