Я сжал ладони на панели и отдал кораблю команду — очень тихую, почти шёпотом в поле: Дыши ровно. Делай вид, что ты их. Не показывай им нас.

Корабль принял. И на секунду мне показалось, что он… тоже боится. Не за нас — за себя. Потому что, если СОЛМО поймут, что внутри чужие, они его не чинить будут. Они его распотрошат. Он это знал.

— Слушайте, — сказал я в общий канал. — Если всё пойдёт плохо… мы не геройствуем. Наша цель — выжить и утащить максимум информации. По возможности — утащить корабль. По невозможности — утащить хотя бы наши задницы.

— Я за задницы, — сразу сказала Кира. — Они у нас пока не казённые.

Баха фыркнул:

— Командир, стыковка через… девяносто секунд.

— Принял, — сказал я.

Операторы АВАК сомкнули поле плотнее. Маскировка стала почти физической — как слой тумана на коже.

И где-то впереди база СОЛМО раскрыла док. Я видел его через сенсоры корабля, он выглядел как пасть чудовища, утыканный странными конструкциями, очень уж сильно напоминающими клыки.

Корабль плавно вошёл в направляющие поля, и чужой внешний контроль потянул его внутрь — уверенно, по-хозяйски.

А мы стояли на нашем «мостике», среди чужих панелей и живого металла, и готовились сыграть самую неприятную роль во вселенной: роль детали, которая внезапно оказалась бомбой.

— Ну, — тихо сказала Кира. — С богом. Или с кем там у СОЛМО принято.

— С тараканами, — ответил я. — Поехали.

Уже внутри дока, когда внешние поля базы сомкнулись вокруг корпуса и корабль окончательно «сел» на обслуживание, Кира внезапно замолчала. Я прям почувствовал напряжение, которое от неё исходит.

Я почувствовал это раньше, чем услышал.

— Кира, — позвал я. — Что у тебя?

Ответ пришёл не сразу. Сначала по общему полю прошёл слабый, рваный всплеск — будто кто-то оступился. Потом её голос, уже без шуток:

— Командир… у нас проблема. И она… хуже, чем мы думали.

— Конкретнее, — спокойно сказал я, хотя внутри всё уже напряглось.

— Я сейчас держу общий контур с АВАК. Не боевой. Информационный. Они… они начали открываться. Не как операторы сети. Как… живые.

Я нахмурился.

— Поясни.

Кира глубоко вдохнула, будто собираясь нырять.

— Те, кого мы освободили… они не часть АВАК. Не изначально. Вообще.

Пауза.

— Это не полевая ветка, не специализированные носители. Это была местная раса. Цивилизация. Биологическая. Со своей планетой. Со своей культурой.

В рубке стало слишком тихо.

— Подожди, — медленно сказал Баха. — Но их симбиоты…

— Не симбиоты, — перебила Кира. — Интеграторы. Первичный контакт. Как у нас. Только… неудачный.

Она сглотнула.

— Они жили на своей планете. Развивались. Не СОЛМО, не АВАК. Просто… другие.

Когда СОЛМО пришли в систему, они не стали их уничтожать сразу. Сначала — «изучение». Потом — «интеграция». Потом…

Кира на секунду сорвалась:

— Потом планету просто выжгли. Полностью. Атмосфера сорвана, кора разрушена, биосфера стерта. А выживших… — она запнулась, — выживших втащили в сеть как расходный материал. Как живые вычислители.

Я почувствовал, как симбиот внутри меня стал холодным. Не злым. Именно холодным.

— То есть… — тихо сказал Баха. — Они даже не АВАК.

— Нет, — ответила Кира. — АВАК — это сеть. А они… были народом. Потом их начали переделывать. Постепенно. Короны, узлы, перепрошивки. Захваченные симбиоты АВАК им просто уже тут интегрировали, чтобы через них слушать сеть и выявлять «опухоли». Их индивидуальность ломали слоями. Но до конца — не смогли. Поэтому они и страдали так долго. Их нельзя было просто «переписать», они всё время сопротивлялись.

Старший из освобождённых АВАК — теперь уже не-АВАК — отозвался в поле. Не технически. Эмоционально. Глухо.

«Подтверждение. Мы не являлись элементом сети. Мы стали ею против воли. Наша планета уничтожена. СОЛМО сочли нас удобными».

Я закрыл глаза.

В этот момент все разговоры про «временный союз», «тактическое взаимодействие» и «паразитический контроль» резко потеряли абстрактность. Мы больше не были группой авантюристов, угнавших чужой корабль. Мы были в доке цивилизации, которая системно перемалывала миры и использовала выживших как батарейки. Если они это сделали как минимум один раз, то могут сделать ещё… с нами! Ярость захлестнула меня с головой, когда я представил на месте не знакомых мне биоформ, людей. Эти роботы распоряжались разумными существами как запасными частями своих кораблей! Кто им на это право дал⁈ Я уже знал, что сеть АВАК создана для борьбы с этим монстром, и эта сеть нам больше не враг, но только сейчас осознал то, с чем на самом деле мы столкнулись.

— Командир… — тихо сказала Кира. — Они не просят мести. Они вообще ничего не просят. Но… если мы вернём их туда, где СОЛМО их снова найдут — это будет пне правильно!

Я открыл глаза и посмотрел на сформированные панели «мостика», на чужой корабль, который уже перестал быть просто трофеем.

— Значит так, — сказал я медленно. — С этого момента это не просто операция по выживанию. Это — эвакуация! Нужно их вытащить отсюда, и наверняка на базе и на других кораблях есть ещё выжившие.

Я перевёл взгляд на биоформы.

— Вы больше не ресурс. Не узел. Не расходник. Пока я здесь — вы под моей защитой.

В поле прошёл отклик. Это не было похоже на восторг или благодарность. Что-то тяжёлое и настоящее. Как если бы кто-то, давно привыкший к боли, впервые услышал, что его не будут снова ломать.

Баха тихо выдохнул:

— Командир… мы ведь теперь точно не сможем просто уйти, да?

Я усмехнулся. Устало. Зло.

— Баха, мы уже не могли. Просто теперь знаем — почему.

А где-то за пределами дока база СОЛМО продолжала работать, не подозревая, что в её чреве только что появился не просто сбой……а экипаж, которому больше нечего терять.

Мы внутри дока, а я всё еще не знал, что нам делать. Когда мы воевали с Содружеством и врагами людьми, да даже с роботами, сделанными людьми, всё было просто и понятно, а тут у меня голова шла кругом. Я был растерян, хотя и не подавал вида. Не часто такое со мной бывало последнее время. Я жил по принципу: «не знаешь, что делать, делай шаг вперед». А тут куда идти? Наш трофейный корабль, который мы вроде бы как захватили и даже частично подчинили себе, послушно выполняет команды противника, а мы даже не знаем, как на нем летать, потому что до сих пор не разобрались с двигателями. У нас нет пути отступление. Идти вперед, значит идти на смерть, без возможности спасения. Я посмотрел на инженера. Похоже иного выбора у меня нет, нам придётся разделится.

— Баха, ты остаешься тут, на корабле — Принял я решение — Твоя задача — чтобы он нас не только слушал, но и подчинялся только нам. Делай что хочешь, но он должен летать! Когда мы с Кирой вернёмся, двигатели и гиперсистемы должны быть под нашим контролем! Заг и наши новые союзники останутся тут. Используй их по полной программе! Мы же с Кирой постараемся отвлечь от вас внимание, и сделать так, чтобы док вас пока не трогал.

— Легко сказать — В голосе инженера слышалась неуверенность — Но похоже иного выбора у нас нет. Я попробую. Главное, чтобы сюда никто не полез, а то понаберут ремонтники…

— Это наши с Кирой проблемы. — Я старался говорить уверенно, хотя сам такой уверенности не испытывал — Мы что ни будь придумаем. У тебя будет время.

Я сказал это вслух — и база СОЛМО откликнулась.

Док сжал корабль, как тиски. Наш трофей вздрогнул, когда его зафиксировали в захватах. По корпусу прошёл импульс проверки. Массированное сканирование, грубо и жестко. Так щупают тушу перед разделкой.

— Зафиксировали, — хрипло сказал Баха. — Работа пошла.

В бортовую сеть вошёл зонд. Контакт оказался тяжёлым, вязким, будто в голову лезли грязными пальцами. Корабль дёрнулся, по внутренним контурам прокатилась волна напряжения.

Симбиот выдал сухо:

«Диагностический контур активен. Давление растёт».