— Стоп, — резко сказал я. — Кто дал команду⁈

Симбиот ответил мгновенно:

«Фиксируется внешнее управляющее воздействие. Источник: один из базовых узлов СОЛМО. Наш корабль захвачен в режим автоматической синхронизации. Цель — ближайшая промышленная база».

— Мы можем отключится⁈ — Я пытался разными способами дать кораблю команду на остановку.

— Двигателей у нас нет, у нас под контролем только сенсоры, энергия и навигация. Пока с остальным мы не разобрались. Нас тащат… — сказал Баха. — Похоже на сервисное обслуживание или на ремонт.

Нервов на то, чтобы паниковать у меня уже не осталось. Я просто рассмеялся. Сука… Ну вот как так получается, что, решив одну проблему, мы тут же получаем другую, еще большую? И так вообще без всякого перерыва! С того момента, как я впервые оказался в космосе, я как та собака, чья лапа попала в колесо — пищу и бегу, не имея возможности контролировать процесс и остановиться.

— Отлично. Значит, выбора у нас нет. Плывем значит по течению.

Я положил обе ладони на панель. Поле ответило.

— Слушай меня внимательно, — тихо сказал я кораблю, транслируя свою мысль через имплантат. — Сейчас ты делаешь вид, что подчиняешься. Идёшь туда, куда тебя ведут. Но руль — у меня. Понял?

Корабль отозвался. Не согласием — принятием.

АВАК вспыхнули единым контуром.

«Подтверждение: временное подчинение управляющему носителю „Командир“. Приоритет — сохранение структуры и союзников».

Я выпрямился.

— Ну что, — сказал я в пустоту. — Поехали в гости.

Где-то далеко, среди тысяч баз СОЛМО, одна уже готовилась принять очередной корабль на обслуживание. И понятия не имела, что за сюрприз к ней едет.

До базы оставалось «немного».

Проблема была в том, что «немного» по меркам СОЛМО — это когда у тебя есть время либо приготовить засаду, либо написать завещание, либо и то и другое. А мы… мы были внутри чужого корабля, который официально ехал на техобслуживание, и пытались выглядеть как нормальная деталь системы.

— Дистанция? — спросил я.

Сенсорная петля, которую держали операторы АВАК, развернула картинку прямо у меня в голове. База была не станцией, а скорее «городом» из доков и сот, оплетённым магистралями. Много уровней. Много входов. Много мест, где тебя могут разобрать на запчасти.

«Время до стыковки — двенадцать минут по текущему профилю», — сухо сообщил симбиот.

Кира, которая сидела на нашем импровизированном «мостике» через канал связи, тихо присвистнула:

— Двенадцать минут… Мало, учитывая, что у нас из бойцов только ты да я, да мы с тобой. Заг теперь овощ, от Бахи толку нет, а от наших зверюшек не знаешь, чего ожидать, хотя у них тоже симбиоты есть. Да уж… Ну, зато не скучно. Чего делать будем? Командир, скажи честно: мы хотя бы штаны надеть успеем?

— У меня скафандр, — буркнул я. — Это считается?

— Он вроде как часть тела теперь, к одежде отношение не имеет, — не унималась она. — Ладно. План?

План… да.

Я почесал затылок, чувствуя, как внутри черепа симбиот раскладывает варианты, будто карты на столе. Варианты были в основном плохие. Некоторые — очень плохие. Один — «умереть красиво». Его я отбросил сразу, потому что красиво умереть всегда успеем, а вот выжить — это надо постараться.

— План такой, — сказал я. — Мы маскируемся под штатный корабль СОЛМО, который потерял мозги, но ещё функционален. Подходим. Даем им подключиться. И не даём им понять, что внутри сидим мы. Параллельно — готовим выход. У нас должно быть три вещи: заслон от сканирования, возможность откусить их внешний канал, и вариант «плюнуть им в лицо» в момент стыковки.

— Вариант «плюнуть им в лицо» звучит как мой любимый, — сказала Кира. — Можно я за это отвечаю?

— Ты у нас отвечаешь за всё, что связано с плохими манерами, — кивнул я. — Но без самодеятельности.

Баха уже копался в интерфейсе, который корабль сформировал под нас. Его пальцы двигались по панелям, будто он всю жизнь готовился чинить инопланетные кошмары, и только сегодня наконец нашёл работу по специальности.

— Командир, — сказал он, не поднимая головы. — Есть идея. Этот внешний канал… он похож на служебный «поводок». Они ведут корабль как буксиром — команда плюс обратная телеметрия. Если мы попробуем не обрубить, а подменить телеметрию… чтобы база думала, что внутри всё штатно.

— Фальшивые анализы, — ухмыльнулась Кира. — Прекрасно. СОЛМО: «у вас всё хорошо, вы просто устали».

— Примерно, — подтвердил Баха. — Мы дадим им красивые цифры: «узел в деградации, ремонт требуется, угроз нет». А фактически — будем держать свои контуры отдельно.

Симбиот вмешался:

«Вероятность успешной подмены телеметрии — 0.62. Рекомендуется. Дополнительно: требуется маскировка биополя носителей».

— Вот, — я вновь обратил внимание на операторов АВАК. — Ваша очередь. Спрячьте нас. Сделайте так, чтобы мы пахли как СОЛМО. Или хотя бы как их половая тряпка, но своя.

Операторы ответили единым импульсом — сухим, рабочим.

«Возможна экранировка. Мы сформируем „оболочку“ из сигнатур узла корабля. Носители внутри будут размыты. Но при прямом физическом досмотре — обнаружение вероятно».

— Значит, прямого досмотра быть не должно… — задумался я. — И вот тут начинается самое весёлое. Ладно, над этим я ещё подумаю, что можно сделать, а пока не теряем время и делаем то, что уже можем.

Операторы АВАК начали «подмешивать» нашу активность в общий фон корабля. Это ощущалось странно: будто тебя обмазывают чужим запахом. Не грязно — чуждо. Как если бы тебя заставили надеть форму врага, и она идеально сидит, но зудит везде.

Симбиот предупредил:

«Не рекомендуется длительное пребывание в маскирующем контуре. Возможна адаптация носителей к чужим частотам».

— Мы не в санаторий приехали, — сказал я. — Нам бы пережить стыковку.

— Командир, — Баха поднял голову. — Если база подключится к нам через док… они попытаются залезть в бортовую сеть. Это неизбежно. Но… можно сделать так, чтобы их «рука» вошла в заранее подготовленный карман. В песочницу. Там мы её и прихлопнем.

— То есть ты предлагаешь сделать им поддельную дверь в поддельный дом, — уточнила Кира. — И когда они зайдут, дверь захлопнется и дом взорвётся?

— Без взрыва, — поморщился Баха. — Желательно.

— Скучно, — сказала Кира.

Я посмотрел на панель. На «индикаторах», которые сам же случайно придумал, мигала полоска сближения. База росла. Уже не абстракция — давление присутствия.

— Хорошо, — сказал я. — Делаем песочницу. И закладываем «кнопку паники»: если они распознают нас раньше времени — мы режем поводок и уходим в слепую зону базы. Есть такая?

Операторы АВАК ответили:

«У базы имеются зоны техношума. Верфи. Ремонтные соты. Там плотность сигналов высока. Вероятность потерять нас в шуме — значительна».

— Отлично, — кивнул я. — Тогда наша цель после стыковки — оказаться в шуме. Как тараканы на складе, пусть о нас знают, но найти чтобы нас было сложно.

Кира хмыкнула:

— Не хочу, чтобы меня с тараканами сравнивали.

— Тараканы выживают, — ответил я. — Это их главный плюс.

За пять минут до стыковки корабль начал «готовиться» сам.

По корпусу пошли мягкие вибрации, будто он разминал мышцы. Где-то в глубине раскрывались каналы. Стык-орган сформировался — не шлюз, а что-то вроде биомеханического «губастого» узла, который умел и цепляться, и обмениваться потоками.

— Мне это не нравится, — сказала Кира. — Он как будто собирается нас поцеловать.

— Главное — чтобы не с языком, — буркнул Баха.

Симбиот уточнил:

«Идёт подготовка к стандартной процедуре обслуживания. Будет попытка полного сканирования структуры. Приоритет: сохранить маскировку. Второй приоритет: удержать наш управляющий слой».

— То есть сейчас нас будут «диагностировать», — сказал я. — И если им что-то не понравится, нас отправят на утилизацию.

— Или на гарантийный ремонт, — добавила Кира. — С заменой мозгов. Я против.