— Вижу, — сказал я, резко меняя направление движения, чтобы добраться до узла. — Кира, прикрывай.

Кира так же резко остановилась, встала сбоку, укрывшись за вроде бы статичным элементом конструкции и открыла массированный огонь, перехватывая боевые машины СОЛМО, которые уже начали поворачивать к нам. Я же добрался до узла и практически в упор выстрелил по нему из орудия своего скафандра.

Оружие оставило вмятину. Узел выдержал. Я подошёл вплотную.

Поверхность была плотной, слоистой. Под пальцами чувствовалась вибрация. Он работал. Я вогнал вибронож в сочленение между сегментами и провернул. Узел дёрнулся, по конструкции прошёл резкий толчок. Машины вокруг замедлились.

— Попал, — устало выдохнула Кира.

Я бил дальше. Нож, выстрел, снова нож. Узел пытался компенсировать повреждения, но я уже рвал его изнутри. Последний удар пришёлся точно в центральный сегмент. Металл лопнул, внутренние элементы рассыпались, что-то тяжёлое и вязкое вытекло наружу.

Док содрогнулся. Баланс нарушился. Машины вокруг потеряли синхронность, несколько просто врезались в конструкции и зависли.

— Отлично, — сказала Кира. — Теперь он ослеп.

— Это ненадолго, — ответил я, пристально разглядывая содержимое вскрытого узла.

Моё внимание привлекли блоки, которые симбиот идентифицировал как информационные модули. Точно такие же, как те, что мы уничтожили на трофейном корабле. Тогда мы палили во все без разбору, пытаясь выжить и спасти Зага, и ни одного целого на корабле не осталось. А эти — были целые, я каким-то чудом их не задел ни ножом, ни огнем своего орудия. Хотя они были встроенные прямо в конструкцию. Тяжёлые, плотные, с механическими фиксаторами — они прямо-таки притягивали мой взгляд.

— Похоже это хранилище данных — сказала Кира, проследив за моим взглядом — Ого как много!

— В том то и дело… Забираем, что сможем! — Принял я решение.

Мы действовали быстро. Я вскрывал крепления, Кира принимала блоки и крепила их к грузовым узлам скафандра, которые наши симбиоты вырастили на броне. Некоторые модули сопротивлялись, приходилось вырывать их вместе с частью конструкции. А между тем док начал приходить в себя. Где-то вдали снова зашевелились машины.

— Хватит, — сказал я, когда на спине и груди моего скафандра не осталось больше места. — Больше не утащим.

Мы развернулись и пошли назад.

Отход оказался тяжелее входа. Док перестраивался на ходу. Новые машины выходили с других направлений. Одна из них зацепила Киру манипулятором, потащила в сторону. Я врезался в неё, стреляя в упор. Машина рухнула, Кира ударилась о балку, но удержалась.

— Цела, — выдохнула она. — Почти.

Мы добрались до корабля в момент, когда очередная балка уже занимала место предыдущей. Обшивка была изрезана, часть внешних слоёв сорвана. Шлюз раскрылся с задержкой, будто корабль тянул время.

Мы ввалились внутрь. Через секунду корпус дёрнулся. Рывок оказался резким, болезненным. Корабль рвался из захватов. Док пытался удержать его, но разрушенный узел нарушил координацию. Захваты срабатывали с задержкой, балки расходились с опозданием. Ещё один рывок — и мы вылетели в зону верфей. Корабль трясло, но движение было. Настоящее.

Кира сползла по стене, тяжело дыша.

— Если Баха справился, — сказала она, — я ему памятник поставлю.

— Справился — внутри корабля связь восстановилась, и инженер ответил сам, в его голосе слышалась паника — Но я этой фигнёй рулить не умею! Командир, бери управление, срочно, пока мы не воткнулись куда ни будь!

— Подключаюсь! — Я отреагировал мгновенно, хотя чувствовал такую усталость, будто в одиночку разгрузил железнодорожный состав с углем.

На визоре появились данные и знакомый, пилотский интерфейс. Имплантат привычно подключил базы, и я почувствовал, как корабль готов реагировать на мои приказы.

Маневр уклонения от недостроенного корабля СОЛМО, разворот, ускорение, готовность к прыжку в гипер! Я всё делал автоматически, практически не думая, на автопилоте. Как сотни раз до этого, будто управлял сейчас своим линкором, а не трофейным кораблем СОЛМО. Координат для прыжка у меня нет, у меня нет искина, который их может рассчитать, но сейчас у меня задача одна — убраться отсюда подальше! Так что мы прыгнем наугад, пока нас не преследуют, а там уже разберемся.

Через ставшие мне доступными сенсоры, я смотрел на удаляющийся док. Он уже перестраивался. Латал повреждения. Вставлял новые элементы. Работал дальше. Система, выстраиваемая миллионами лет, легко устранила все повреждения, что мы смогли ей нанести.

Корабль уходил в темноту.

Скорость росла.

Назад дороги не было.

— Он к прыжку готов, без разгона! — сипло сказал Баха. — Вроде бы. Поразительно!

— Это хорошо… — ответил я, изучая новые возможности. Непривычно, но я разберусь. Хотя… не будем пока экспериментировать, делаем всё по старинке. С разгона уходить в гипер мне привычнее.

Коридор перед носом корабля смазался, будто пространство потеряло резкость. Внутри корпуса что-то натянулось, как сухожилие перед рывком, и на мгновение наступила тишина — та самая, которая бывает перед ударом.

— Держитесь, — сказал я.

Я дал команду, и корабль рванул.

Звёзды сложились в тонкие иглы, потом в сплошную белую плёнку. На визоре поползли предупреждения, но их уже было поздно читать. Воздух в горле стал тяжёлым, тело прижало к броне, а где-то в глубине корабля застонал металл — как будто сам корпус понял, что сейчас его будут протаскивать через щель, сделанную не под него.

Гиперкоридор раскрылся рывком.

Мы провалились в чёрный тоннель, где времени хватило только на одно: понять, что впереди снова неизвестность и новая война.

И коридор за нашей спиной захлопнулся.