Тишина стала другой — тяжёлой.

— Это будет чертовски сложно без искина, — сказал Денис. — Гиперпрыжок вручную — это не просто «сложно», это… ну, ты понял.

— Понял, — сказал я. — Но хотя бы подготовим площадки. Резервные грузовые модули, которые можно срочно загрузить гражданскими, медикаментами и минимальным набором специалистов. Маршруты эвакуации до доков. Список тех, кто в первую очередь должен выжить.

Начальник безопасности побледнел.

— Ты понимаешь, какой вой поднимется, если об этом узнают?

— Поэтому не узнают, — отрезал я. — Официально — это просто резервный план на случай «крупного стихийного бедствия». По документам — ударный шторм, метеорит, что угодно. На деле — наш последний шанс, если всё пойдёт в задницу.

Я поймал на себе взгляды. Усталые, злые, но не сломанные.

— Мы сюда не за тем прилетели, чтобы лечь пластом при первом шорохе, — сказал я тише. — Мы сами выбрали эту дыру во вселенной как свой новый дом. И если к нам сюда придут с чужими правилами — мы сначала сломаем их игрушки. Потом тех, кто их прислал. А если уж совсем не потянем — хотя бы обеспечим, чтобы кто-то из нас дожил до момента, когда можно будет вернуться и отомстить.

Федя внутри отозвался короткой, уверенной вибрацией. По сети АВАК прошла тихая, едва ощутимая волна — отражение моих мыслей. Магистр, похоже, вслушивался.

— Итак, — подытожил я. — План действий на ближайшие дни:

— Денис — система и орбита. Маяки, сенсорная сеть, минные поля, орбитальные рубежи.

— Заг — укрепление планетарного периметра, адаптация АВАК под «живой щит» и систему раннего оповещения.

— Я и АВАК? — Удивился десантник.

— Да, ты и АВАК — усмехнулся я — Сразу после совещания ты, Кира и Баха получат симбиотов. Я не хочу сейчас слышать ни каких возражений! Я так решил! Резерв операторов действительно нужен, на случай если я выйду из строя. Всё, ни каких обсуждений, я продолжаю.

— Кира — подготовка экипажей и колонистов. Учения, тренировки, инструкции. Работаем так, как будто завтра война, но без истерики.

— Витя — антиабордажная оборона «Земли» и тренировка десанта.

— Баха — маяк. Полная изоляция, анализ, попытка расшифровки протоколов сети. Никаких экспериментов с активной передачей без моего прямого приказа. Когда получишь симбиота, начнёшь эксперименты с чисткой наших искинов. Но опять повторяю, никакой самодеятельности, всё согласовывать со мной и штабом!

— Я даже думать уже боюсь, — мрачно буркнул он. — Но работать буду.

Я выключил голограмму.

— Всё, — сказал я. — «Оранжевый» режим вступает в силу немедленно. Через сутки хочу увидеть первые промежуточные результаты. Через три — чтобы наша «дыра во вселенной» хотя бы отдалённо напоминала крепость.

Когда мы расходились, я чувствовал усталость так, как будто меня сутки подряд возили по планете, привязав к днищу бота. Но под этой усталостью шевелилось что-то ещё — знакомое, холодное состояние, которое я знал ещё с первых боёв. Не страх. Готовность.

Где-то далеко-далеко, на концах невидимых нитей, возможно уже шевелилось «начальство» СОЛМО, глядя на маленькую отметку в своей бесконечной карте.

Пусть смотрят.

Когда они придут проверить эту галочку, их здесь будет ждать не разбитый дрон и жалкий лагерь выживших. Их будет ждать планета, которая умеет кусаться. И люди, которые уже один раз выжили там, где, по их логике, жить никто не должен.

Сутки после совещания превратились в размазанную кашу из приказов, докладов и коротких, обрывочных снов. Я даже не был уверен, что спал — скорее просто пару раз вырубался в кресле, пока кто-то не тряс за плечо со словами: «командир, это важно».

«Оранжевый» режим база приняла как-то… слишком спокойно. Любая нормальная воинская часть в такой ситуации должна бегать, материться и терять документы. У нас народ просто стал работать быстрее. Видимо, после морских монстров, биотехноидов и враждебных роботов-охотников их ничем уже особо не удивишь.

Первыми кто попытался стать препятствием по внедрению новых симбиотов моим друзьям стал не штаб, как ни странно, а медицинская служба. Точнее, их главный, который меня поймал в коридоре, уперевшись в проход так, что не протиснешься.

— Командир, — сухо сказал он. — Я обязан выразить официальный протест против внедрения в тела старшего командного состава непроверенных боевых имплантов непонятного происхождения.

— Протест выражен, — кивнул я. — Отклонён. Свободны.

Он моргнул, но стоять стеной не перестал.

— Тогда, — вздохнул он, — я хотя бы хочу присутствовать при процедуре. И чтобы все трое прошли полную диагностику до и после. Мне потом с этим жить. И вас реанимировать, если что.

— Если что, меня уже не реанимируешь, хотя и убить меня сейчас гораздо сложнее чем раньше — честно ответил я. — Но присутствовать можешь. Будешь последним, кто увидит «добровольцев» в человеческом виде.

Доктор нервно дернул щекой, но дорогу всё-таки освободил.

Камеру, где хранились капсулы с симбиотами, наша строительная техника обошла стороной. Сейчас это было скорее что-то вроде очень аккуратного, старинного подвала с дорогой, антикварной мебелью, или античного склепа, в который никогда не заглядывали архиологи. Единственное, что мы тут делали — это с помощью дистанционно управляемого робота освободили капсулы от окружающей их горной породы, и установили возле каждой капсулы по медицинскому ложементу.

Сеть ждала.

Нет, я её не «видел». Но стоило переступить порог, как где-то под кожей мой симбиот потянулся, словно услышал знакомый голос, и в голове возникло то самое ощущение — не мысль, не картинка, а вектор. Внимание. Приветствие. И лёгкий вопрос: ' ты уверен?'

«Нет», — честно ответил я мысленно. — «Но выбора нет».

При нашем приближении ближайшая из капсул дрогнула. Поверхность её завибрировала, структуру словно осветили изнутри. Всё тоже самое, что и в прошлый раз, когда рядом оказался я. Сейчас я воспринял реакцию капсулы спокойно, так как знал чего ожидать. Да чего там, я сейчас мог приказать любой из них не осуществлять синхронизацию с человеком и уйти в режим ожидания, или вообще, уничтожить зародыш симбиота. При этой мысли Федя дернулся как от удара током, и я его мысленно успокоил: «Не ссы напарник, они нам ещё нужны, я им ничего не сделаю».

— Прям как в курином инкубаторе, — пробормотала за спиной Кира, оглядывая одиннадцать капсул ждущих своего часа. — Только цыплята, судя по всему, вылупятся с зубами и характером.

— Молчи, — буркнул Заг. — А то передумают.

— Кто — симбиоты или командир? — уточнил Баха. Голос у него дрожал, но он держался. Пока.

Я обернулся к ним. На лицах моих боевых товарищей и друзей проносилась целая буря эмоций. Они явно боялись того, что сейчас должно произойти, но старались не показать вида. Заг стоял с мрачным выражением лица, Кира натужно веселилась и старалась шутить, а вот инженер страх скрыть не мог, как не старался.

— Последний шанс сказать «нет», — сказал я. — Потому что дальше я уже буду считать вас не просто офицерами, а узлами сети. Это ответственность, которая не кончается ни после увольнения, ни после смерти. В прямом смысле. От симбиота избавиться не получится.

Кира фыркнула.

— Ты меня видел? — она ткнула пальцем себе в грудь. — Я после первого же контакта с вашей прекрасной планетой и АВАК уже давно в списке идиотов-добровольцев. К тому же я очень завистливая — почему у тебя симбиот есть, а у меня нету⁈ Так что давай, Найдёнов, порадуй девушку подарком, хоть таким, раз ты цветы мне не даришь.

— Я — десантник, — коротко сказал Заг. — Моё дело простое: если начинается мясорубка — я в первой шеренге. Так что… — он махнул рукой. — Вперёд.

Все посмотрели на Баху.

Он сглотнул.

— Я… — начал он. — Я ненавижу всё это. Бесконтрольные системы, чужой код, органику с чужими протоколами. Это всё противоречит каждому пункту нормальной инженерной логики.