— Ну, ладно,— сказал он после небольшой паузы,- оставим Муслима! Но на завод ты все-таки вернешься?

— Нет.

— А с проектом твоим что же будет? Или ты уже на нем поставила крест?

Дамеш ничего не ответила. Встала и подошла к радиоприемнику. Звонкий, чуть насмешливый женский голос пел:

Сердце мое ты оживил.

Сердце мое ты похитил.

Гневом оно и отчаяньем кипит

От нанесенных тобою обид..

Сам от себя ты захлопнул дверь, Что ж от меня ты желаешь теперь?

Каир больше не слушал, он подошел к Дамеш и обнял ее сзади за плечи. Она не шелохнулась. Так они стояли вместе и слушали.

...В Караганду Дамеш ехала одна в такси, от машины Каира она наотрез отказалась. Погода стояла мерзкая, холодная, сыпал дождик. Дамеш с тоской смотрела в окно, и на душе у нее было тоже очень неладно. Именно поэтому она и решила поехать одна. Вчера она позволила Каиру обнять ее и поцеловать, пила с ним шампанское. Нехорошо все это! А почему, собственно говоря, нехорошо? Что плохого в том, что я выпила несколько бокалов шампанского с любимым человеком и даже поцеловалась с ним?

«С любимым? — спросила она себя.— Ты уверена, что он любимый?» И сама себе возразила: «А если любимый? Каир — это мужественный, умный, добрый человек. Правда, он очень вспыльчив и несдержан. Может быть... Но он нравится мне со студенческих лет. А что касается характера, то, боже мой, у меня-то какой? Разве я не мучила, не водила его за нос целые пять лет? Другой бы давно плюнул, а он все ждет».

Аскар ждал Дамеш с утра. Он пошел на рынок, купил мясо, овощи и начал готовить завтрак. Но тут в дверь постучали. Он думал, что это Дамеш, но оказалось, что секретарь горкома прислал за ним машину.

Пришлось бросить все и ехать. По дороге у него тряслись руки, он много раз повторял про себя все, что собирался высказать секретарю, и снова забывал. Мысль перебивала мысль, и все они разлетались, как стая уток от выстрела неумелого охотника. Пятнадцать лет чуть не каждый день он произносил про себя слова, которые сегодня должен сказать в кабинете секретаря горкома, и вот в нужную минуту растерял их.

Он плохо помнил, как поднялся по лестнице, как разговаривал с секретаршей.

— Товарищ Базаров давно вас ждет,— сказала секретарша.

Потом он постучал в дверь и вошел.

Аскар заметил, что руки его дрожали, а в голове шумело, как от вина. Что он очень ясно запомнил,— это то, что секретарь шел к нему навстречу от стола, ласково что-то говоря и протягивая руки.

— Товарищ Сагатов,— сказал секретарь.— Очень и очень рад! Давайте знакомиться! Базаров,— он обнял Аскара за плечи и подвел к одному из стульев, что стояли вдоль стены комнаты, .

— В наших краях вы давно?

— Уже три месяца,— ответил Аскар.

— И до сих пор не зашли?

Секретарь с мягким упреком покачал головой.

— А теперь скажите, в чем вы больше всего нуждаетесь? Может быть, вам надо отдохнуть?

— Спасибо, я хорошо отдохнул, — сказал Аскар.— Моя племянница — Дамеш Сагатова, может, вы ее знаете? Работает инженером на металлургическом заводе. Она делала для меня все, что я мог себе только пожелать. Так что я теперь думаю о работе, а не об отдыхе.

Секретарь кивнул головой.

— Вполне вас понимаю. То же было и со мной, когда я вышел из госпиталя. Но примите мой совет: отдохните еще,— он ласково дотронулся до плеча Аскара.— Поедем вместе на курорт?

— Поедем,— кивнул головой Аскар,— осенью. Знаете, я так сильно затосковал по работе, что никуда не хочу ехать,— он твердо взглянул на секретаря,— Я хочу работать.

— Ну-ну,— успокоил его секретарь.— Времени у нас еще много! Успеете и поработать! Курить будете?

Аскар уже давно не курил, но сейчас взял вздрагивающими пальцами папироску из коробки «Казбека», которую ему поднес Базаров, и закурил от его зажигалки.

— Вы знаете, Василий Федорович,— сказал он,— какой у меня сегодня большой день... Ведь там,— он ткнул пальцем куда-то в угол,— пятнадцать лет я ждал, когда приду в горком, постучусь в дверь вашего кабинета и расскажу обо всем, что передумал, перечувствовал за эти пятнадцать лет. И я страшно благодарен вам. Вот вам персонально, первому секретарю горкома Базарову, за все хорошее, что вы для меня сделали. Но это уже особое дело. Сегодня же я благодарю партию за все.

— И партия тоже благодарит вас,— сказал Базаров,— благодарит, если уж мы будем говорить от ее имени, за ту редкую выдержку и мужество, которое вы проявили. Теперь скажите: где ваше партийное дело?

— Вот об этом я и хочу поговорить с вами.

Аскар полез в карман, достал чистый платок и развернул его. В нем была красная корочка с надписью «Партбилет». Но когда Аскар открыл его, то секретарь увидел внутри крошечный пакетик, такой, в каком филателисты хранят марки. Аскар раскрыл этот пакетик и вынул оттуда полинявшую желтую полоску — вырезанный, очевидно, лезвием бритвы номер партбилета. Цифры потускнели, выцвели, но прочесть их можно было совершенно ясно.

— Вот, сохранил все-таки,— сказал Аскар.— Через все пронес...

Базаров взял в руку желтую полоску, минуту неподвижно смотрел на нее, потом очень осторожно и бережно засунул обратно в пакет.

— Да, это много стоит,— сказал он.—Так много стоит,— сказал он,— так много, что я даже не знаю, что вам сказать. Расскажите, как все было?

— Как было? — Аскар закрыл глаза, обдумывая, с чего бы ему начать.— Вот как это было,— сказал он.

Они говорили часа три и вышли вместе. Базаров довез Аскара до больницы.

Аскар спешил к Айше. Сегодня был такой день, что он пренебрег всеми соображениями осторожности и решил увидеть ее во что бы то ни стало,

«О партстаже не беспокойтесь. Никуда не пишите, все это я беру на себя!» — сказал ему секретарь горкома, и за последние пятнадцать лет не было для Аскара слов более отрадных, чем эти.

Айшу он считал своим другом. Ведь когда-то они встречались ежедневно, и не было ни одного радостного или горького события, которым они не поделились бы Друг с другом.

. Конечно, за пятнадцать лет все стало иным. Айша вышла замуж, а он так и остался холостым. Что поделаешь, разные судьбы. У него она так и осталась единственной. Да и разве мог он влюбиться еще раз? В школьные годы увлекался только футболом, а после школы на него сразу все и посыпалось. Погиб брат, умерла невестка, и он вдруг, сам не ожидая этого, стал главой семьи. В его квартире появилась крошка Дамеш, а легко ли воспитывать семилетнюю девочку, когда ты не отец, не мать и даже не брат ее. А ведь он воспитывал, да и как еще воспитывал! Следил, чтобы она вовремя ложилась спать, вовремя вставала, просматривал ее школьные тетрадки, ходил на все родительские собрания, разговаривал с учителями. А потом грянула война. Фронт, служба в полковом госпитале, плен, побег, гестапо, снова побег, потом короткая угрюмая передышка и опять—тюрьма, Тайшет, Сибирь... И на это ушло пятнадцать лет. Вот и вся его жизнь... Да, не было у него времени заглядываться на женщин. Айша так и осталась его единственной любовью. А она... В больнице Аскару сказали, что Айша сегодня не дежурит и просила, если что-нибудь нужно, звонить ей прямо на дом.

Он позвонил тут же нз больницы, и к телефону подошла дочка Айши.

— Позови маму,— попросил ее Аскар.

Айша была, очевидно, рядом, потому что сейчас же он услышал ее голос.

— Да, я слушаю,— сказала она.— Ах, это ты, Аскар? Что у тебя такой голос? Ну, такой взволнованный? Что ж, ладно, приходи ко мне домой, буду ждать.

«Вот отчаянная-то,— подумал Аскар.— А если муж нагрянет?»

Айша открыла ему дверь сама. Она была в домаш-. нем халатике с короткими рукавами и в туфлях на босу ногу.

— Заходи, пожалуйста,— пригласила она.

Аскар прошел в первую комнату и обомлел. У них с Дамеш все было по-походному, по-холостяцки, а тут стояли тахта, телевизор, книжные шкафы во всю стену. Пол у Муслима был паркетный, скатерть — шелковая, а люстра — хрустальная. И все это он нажил за то время, пока судьба бросала Аскара по лагерям смерти и пересылкам.