— Да он что? Правда сумасшедший?

— Не знаю, не знаю, я не психиатр,— Муслим покачал головой.— Я докладываю только то, что было,

а выводы делайте уж сами. Ну, конечно, люди этим пользуются. Вот Сагатова вообще на работу не выходит, бойкотирует мой приказ, и все!

— Так! — Базаров решительно поднялся из-за стола.— Ты сейчас куда едешь? На завод?

— Нет, мне надо в область.

— Хорошо. Тогда завтра с утра жди меня на заводе,—сказал Базаров.— Там продолжим наш разговор,

После этого Муслим поехал на квартиру Каира, к Акмарал. Надо узнать, что там происходит. А то, действительно, вернется директор и начнет кричать: как ты смел, да почему не подождал меня, да почему не согласовал с Серегиным? Надо все подготовить заранее.

Акмарал встретила Муслима в передней и провела в комнаты. По всему было видно, что квартира ждала хозяина. Пол был вымыт и натерт, потолки выбелены, на кровати цветастое покрывало, Акмарал ходила в новом, только что сшитом шелковом платье. Она приветливо встретила Муслима.

— Ну, перелетная птица,— сказала она ласково,— откуда летишь, где сядешь? Покажешься раз в год, да и опять исчезнешь...

Она вынула из кармана толстый пузырек из белого металла, высыпала из него на ладонь черно-зеленые зернышки насыбая — злейшего табака, который не курят, а сосут, и поднесла ладонь к лицу.

— Новые порядочки,— пожаловалась она невесело.— Раньше вот жевала, а теперь только нюхаю. Ка- иржан терпеть не может, когда при нем жуют и сплевывают. Ну что, пишет Каир вам что-нибудь на завод?

— А я вас хотел спросить,"ничего от него не получали?

— На той неделе звонил,— сообщила Акмарал и подвинула гостю стул.— Садись, сейчас чай поставлю! Звонил он, звонил! Говорил, что задержится на каком- то собрании.

— На пленуме,— кивнул головой Муслим.— А еще что сказал?

— Да больше ничего как будто! А ты что здесь шумишь без него? .

Муслим неуверенно взглянул на нее,

«Что сказать? Черт знает, что у нее сейчас в голове, может, она пляшет под дудку Каира? У этих старух своего-то ума нет».

И на всякий случай он ответил очень тихо и скромно:

— Ну! Это я-то шумлю! Действительно, нашли шумного человека. Я только и гляжу за тем, чтобы все было тихо.

— А Дамеш за что уволил? — спросила старуха.

— Здравствуйте, уже уволил? — слегка поклонился Муслим.— Дамеш по-прежнему на заводе. И кто это сплетни такие распускает?

Она засмеялась.

— А ты думаешь, что, если я сижу дома, так ничего и не слышу? Приходил ко мне Курышпай и сказал; «Я этого проклятого Муслима изобью так, что и своих не узнает».

— Видишь, сколько у нее доброжелателей! — сказал Муслим.— Просто не продохнешь! За справедливое дело небось так не встанут. Я не увольнял ее с завода, я только перевел на другое место. Ну, а положим, уволил бы — есть за что и уволить,— тогда что? Вас бы, жен- гей, задело это?

Она махнула рукой.

— Не меня, конечно, а сына. И мой совет тебе: без сына ты ее не трогай. Беды не оберешься.— Она подумала и сказала, указывая на комод: — Вот, видишь, портрет ее у меня стоит? Понял? Из-за нее он на все готов!

«Ну, плохо,— подумал Муслим,— очень, очень плохо. Этот дурак и мать убедил, что без Дамеш ему не жить».

Он помолчал и спросил:

— А правда, что Ораз из-за нее развелся с женой? Акмарал вспыхнула.

— Да кто тебе наговаривает этакое? — крикнула она.— Ох, до чего люди любят лезть не в свои дела! Скажи им всем, пока я жива, этого не будет! Только когда я умру...

Она вдруг отвернулась и замолчала, верно, вспомнила, что при ее телосложении волноваться вредно.

— Женгей, женгей! — сказал Муслим умоляюще.— Нельзя же из-за таких пустяков расстраиваться... Я за что купил, за то и продаю.

— Проклятый спекулянт! Не торгуй гнилью! — прикрикнула на Него Акмарал.— Вот ты теперь пойдешь и станешь разносить это по всему городу.

— Только вам, клянусь аллахом! Только вам! — повторял Муслим.

— Молчи, не поминай имя божье! Беда с ней, с этой девкой! Вот слушай-ка, я что тебе расскажу.

И Акмарал словно прорвало. Все, что она услышала от соседей, все, что надумала за них и после них, все, все полилось на голову Муслима. За пять минут он узнал все сплетни, предположения и опасения всех старух, бездельниц и сплетниц. Но это как раз и было то, что ему больше всего хотелось услышать. Значит, слухи уже гуляют? Хорошо! Дамеш и Каир находятся в незаконной связи? Прекрасно! Каир пользуется своим положением директора? Прекрасно! Прекрасно! Все это может очень и очень пригодиться! Это как раз то, что надо! Обо всем этом обязательно должны узнать в горкоме.

Ораз сидел у обрыва и смотрел вниз на озеро. За плечами у него ружье. Он сегодня урвал свободное время и убежал в горы. Погода стояла тихая, прохладная, лишь иногда набегал ветерок, но все небо было в тучах. От края самой далекой тучи, что стояла над горизонтом, тянулись бурые полосы. Это в Караганде шел дождь. В такую погоду архары пасутся, как овцы. Вот жалко, автомобиля Ажар не дала. Спрятала ключ да и все: «А то будешь разъезжать со своей Дамеш!» — закричала она. Вот пришлось идти пешком.

С горы видно было, как по озеру бежали белые и сизые волны. В прошлом году Геннадий чуть не утонул здесь: ловил с лодки рыбу, и вдруг лодка опрокинулась. Пришлось спасаться вплавь. Ладно! Что Оразу до охоты? Что Оразу до погоды? Все мысли у него о Дамеш. И во сне и наяву он видит ее и всегда по-разному. Иногда она проходит мимо, как будто не замечает его, а иногда протягивает ему руки и манит: «Иди! Иди сюда, милый! Я тебя люблю...» Ох, если бы этакое увидеть и наяву! Поцеловал же он ее только один раз. Это было

давным-давно, когда она ходила в школу. И случилось это тоже в горах.

Они вместе решили собирать цветы. Очень красивые цветы росли в этих местах. И фиалки, и горные пионы, и еще какие-то ночные огоньки, и другие цветы со столь же прихотливым названием. Пошли они вдвоем — она и он. Дамеш шла впереди. Взбирались они весело, шумно, пели, смеялись, а взобрались, вдруг замолчали н притихли. Дамеш отошла в сторону, и тут Ораз увидел у себя под ногами редкий прекрасный цветок. Он называется по-казахски Айгуль, что означает «лунный», Ораз так обрадовался находке, что закричал во весь голос:

— Дамеш! Посмотри-ка, что я нашел!

Она откликнулась не сразу, и ему еще несколько раз пришлось позвать ее. Зато как она обрадовалась, когда прибежала и увидела, зачем он ее позвал. Айгуль был большой, круглый, великолепного фиолетового цвета, и Дамеш от восхищения даже захлопала в ладоши.

— Ну, рви,— сказал ей Ораз,— это твой.

Но Дамеш не решалась сорвать цветок. Она стояла над ним, протягивала руку и снова отдергивала её. Тогда Ораз сорвал цветок у самого корня и протянул ей. Вот после этого Дамеш и поцеловала его в губы. И хотя этого больше не повторялось никогда, но поцелуй ее он запомнил навсегда. И поэтому, когда через много лет они встретились снова, он сразу же забыл все на свете, и прежде всего свою простушку-жену.

Дни и ночи теперь думал он о Дамеш — высокой и стройной, светлолицей и пышноволосой, с сияющими глазами и нежным голосом. Голос ее сводил его с ума. Он слышал его даже во сне. Ораз любил Дамеш и не мог ее понять, уж слишком она была разная: он видел ее то робкой и стыдливой, краснеющей от каждого неосторожного замечания, то бойкой, разбитной, с острым языком и смелыми манерами. И ведь никогда нельзя было заранее угадать, что на нее найдет и какой она предстанет сегодня...

А ведь если сейчас говорить начистоту, он очень виноват перед ней: Дамеш сняли с работы, а он даже н не поговорил с ней. А он мог бы помочь ей, на то у него и депутатский билет в кармане... Ладно! Она сама этого не хочет, она ждет Каира! Пусть ждет.

Уже становилось темно — очень быстро темнело в

этих местах. Ораз спустился с горы и пошел домой. Идти приходилось задами, огородами, надо было перелезать заборы и плетни. Наконец он подошел к дому Дамеш. Среднее окно было ярко освещено. Видно было, что два человека сидели и разговаривали. Ораз сразу узнал их: это были его отец и Дамеш. Ораз прислушался. Голос у старика резкий и раздраженный.