Каир останойился, потому что слов больше не было.

И тут вдруг Дамеш встала с дивана, взяла бутылку и протянула ему: -

— Открой... Давай-ка спрыснем твой приезд.

— А хозяин бутылки что скажет? — хмуро спросил Каир. Он протянул руку, взял книгу, лежащую на столе, перевернул несколько страниц и отбросил ее обратно. Нет, книга как книга, какой-то переводной роман, все это отлично могла бы читать и сама Дамеш. Кстати, вот

и шпилькой ее заложена страница.— Ведь предназначалась же кому-то эта бутылка,— снова сказал он.

— Тебе, тебе она предназначалась! — улыбнулась Дамеш.— Только тебе! Ты хочешь знать, как она сюда попала? И почему здесь два стакана? Шел из ресторана сверху редактор «Советской Караганды» да и захватил с собой бутылку и стаканы. А я сказала, что настроения пить у меня нет. Он погоревал, погоревал, да и ушел, ну, а бутылку оставил здесь. «Придет к вам кто-нибудь, кто ближе меня, с ним вы и выпьете»,— сказал он.— Вот мы и выпьем ее с тобой. Можешь ты открыть эту бутылку?

Пробка полетела вверх, и белая сердитая пена упала на ковер. Каир осторожно налил доверху оба стакана.

— Ой, куда ты столько льешь? — закричала Дамеш.—Ну, разве только ради твоего приезда. Пьем за твои успехи, настоящие и будущие.

Каир опустил стакан.

— Нет уж, если ты не хочешь пожелать что-нибудь по-настоящему, то подними тост за исполнение моей давнишней мечты.

— Какой же именно? — спросил Дамеш, глядя на него очень прямо.— Секрет?

Он покачал головой, ему сразу стало жарко от своей храбрости. Тем не менее он собрался с силой и ответил так, как и следовало говорить о таких вещах:

— От тебя не секрет — моя мечта быть с тобой.

Но Дамеш как будто не поняла.

— Так вот ты со мной,— сказала она.

— Нет, не только сейчас, а вообще всегда. Всю жизнь!

Она отвернулась и покачала головой.

— С ума сойти! Нет, с таким тостом я не согласна.

— Почему? — спросил он тихо.

Она подумала.

— По многим причинам. Но прежде всего потому, что три года тому назад одна девушка, блондинка из Москвы, говорила примерно то же самое рослому загорелому парню, и, может быть, ты помнишь, что он ей ответил? Покопайся в памяти и вспомнишь! Нет, твой тост я ценю, но пить за него не буду. Давай лучше чокнемся за нашу встречу. .

— Джарайд!

Они стукнулись стаканами, посмотрели друг другу в глаза и разом опорожнили все до дна.

— Теперь рассказывай,— сказала Дамеш, отставляя бутылку,— что ты вынес с пленума? Говорят, были очень крупные разговоры? Тебе там не вправляли мозги?

Вопрос звучал как будто отвлеченно, но Каир сразу понял, о чем его спрашивает Дамеш. Конечно, с этого и надо было начать.

— Понимаешь, Дамеш,— сказал он.— Мы проглядели в своей работе самое главное — творчество. А ведь именно оно освободит нас от лошадиного пота. Решался вопрос о технике, какой она должна быть в будущем семилетии. Вот взять наш завод—каким он будет в конце семилетки?

— Ну, каким же?

— А вот я тебе расскажу—полная механизация и электроника. Автоматические линии, фотоэлементы, телеобъекты. В общем, где раньше стояли двадцать-тридцать человек, будет работать одна машина. Понимаешь, одна машина шихту подвозит, печь задувает, сталь плавит, а человек только стоит где-то у пюпитра и отдает по реле приказ: «Машина, машина, а ну-ка, подними мне температуру в печи еще на пятьдесят градусов...» Что, разве это не сказка? Сказка!

— Сказка, сказка,— улыбнулась Дамеш.— Только убери руки.

Действительно, рассказывая о будущем заводе, Каир так разгорячился, что размахивал руками уже перед самым лицом Дамеш.

— Ох, извини! — сказал он.— Я так...

Пока Каир говорил, Дамеш сидела, опустив голову, и молчала. Потом вдруг посмотрела на него долгим пристальным взглядом. '

— До чего я люблю тебя таким,— сказала она.— Ты молодеешь на глазах сразу на десять лет... Я потому и влюбилась в тебя тогда, что думала, ты всегда такой.

— А я оказался?..— спросил Каир.

Она рассмеялась.

— А ты оказался, конечно, не хуже других, даже лучше многих, это, конечно, кое-что, но для меня этого все-таки маловато.

— Это просто страшно мало,— с грустью сказал Каир,— я это понял совсем недавно... Ты увидишь, насколько я это хорошо понял.

— Отлично! — она взяла бутылку шампанского, подняла ее, посмотрела на свет и сказала: — О, да тут еще по доброму стакану будет, что ж, давай же выпьем за все хорошее и мудрое, что ты сказал. .

Они наполнили стаканы почти доверху.

— За нового человека! — сказал Каир.

— За тебя, значит...— сказала она, хитро прищурив глаза.— Я вижу, ты изменился в лучшую сторону.

Они чокнулись и выпили.

— Но только надолго ли? — сказала Дамеш, отставляя бокал. -

— Навсегда! — пылко и торжественно воскликнул Каир,

Она с недоверием взглянула на него.

— Что, не веришь?— Каир нахмурился.

— Нет, почему не верю... Очень даже верю, но только что ты будешь говорить завтра, когда опять встретишься с Муслимом?

Он решительно рубанул воздух ладонью.

— Вот что я буду говорить: а ну-ка, составьте-ка мне, товарищ Мусин, смету на разработку проекта инженера Дамеш Сагатовой. Вот что я ему скажу.

Дамеш засмеялась и покачала головой.

— Ну что он тебе ответит, ты не знаешь?

— Знаю! Ответит — слушаюсь, товарищ директор! Составлю!

— Нет, дорогой, он скажет так тебе: «Товарищ директор, выполнить этот приказ невозможно: инженер Сагатова у нас в цеху больше не работает! Я ее перевел в управление».

— Как? — Каир даже вскочил с места.— Да-да, мне говорила что-то такое тетка, я не обратил на это внимание, думал, она перепутала. Как же это произошло?

Дамеш рассказала. Значит, все-таки сумел Муслим подстеречь Дамеш! Вот лиса, нет, даже не лиса, а волк, старый хитрый волк. Кто сказал, что лиса хитрее волка? Сотню лис стоит этот старый разбойник. Каир вспомнил картину, которую видел как-то в Алма-Ате лет пять тому назад. Он с художником был хорошо знаком. Художник этот до поступления в техникум лет десять хо

дил с длинным пастушеским кнутом за плечами и поэтому все, что рисовал, знал хорошо. На картине был нарисован волк, подкрадывающийся к отаре овец. Вечер, тишина, овцы сгрудились около колодца, старик пастух, утомленный длинным и бесконечным днем, идет домой, а из-под обрыва — аул расположен на горе— выглядывает настороженная волчья морда. Пусть только отойдет пастух подальше! . Пусть он только отойдет! -

Вот точно так поступил и Муслим: выждал, пока директор уехал, и, придравшись к пустяку, уволил Дамеш. Но пустяк-то пустяком, а попробуй сказать, что повода к увольнению не было! Нет, предлог выбран был, надо сказать, очень умело.

— В общем, так,— сказал Каир, глядя на Дамеш,— будем считать, что ничего не случилось, завтра вернемся оба на завод, и каждый займет свое место. Вот и все.

— А совнархоз что скажет? — спросила Дамеш.— Там все уже известно. Когда я обратилась к председателю, он мне сказал: дождемся директора, формальных оснований для отмены приказа у меня нет. Но мои ребята чуть не силой засунули меня в автобус на Караганду, вот я и очутилась здесь!

— Вот как! — сказал Каир.

«Хитер, хитер, товарищ волк,—подумал он.— Отлично уяснил себе, что к чему».

— Слушай,— сказал он,— ты только мне одному эту историю рассказала? В горкоме ты не была?

— Была! Получила тот же самый ответ,— надо дождаться директора.

— Но вот ты меня и дождалась,— сказал он.— Я отменю приказ своего заместителя как неправильный, выходи на работу. В чем же дело?

— В том,— ответила она серьезно, что все равно этот волк не оставит меня в покое.

«Волк!» Каир даже вздрогнул,— значит они оба думали о Муслиме одинаково.

— Трусиха,— сказал он.— Чего ты боишься? В каком году ты живешь?

— А ты знаешь, на что он способен? Вот слушай...— и Дамеш рассказала историю Аскара.

Каир даже рот приоткрыл от удивления. Дамеш видела, что он все понял и всему поверил.