Положил трубку и подошел к окну. Ему было так душно и тошно, как будто в комнате уже не осталось воздуха. Мать тревожно смотрела на него, он чувствовал ее взгляд, но делал вид, что не замечает. Молча полез в карман, вынул коробку «Казбека», постучал папироской по коробке и закурил. Потом искоса взглянул на мать. Все ведь отлично понимает, хотя и делает наивное лицо. А он любит ее, любит... Несмотря на всю ее вздорность и бабью болтливость, характер у нее все-таки чисто муж

ской. Именно поэтому после смерти отца она и сумела стать ему и матерью и отцом...

До сих пор Каир никогда не говорил ей слова поперек, а сейчас, ничего не поделаешь, придется сказать... И не одно слово, а много.

Послышался стук каблуков, и в дверь влетела Ажар.

Каир подошел к ней вплотную и, не здороваясь, строго спросил:

— Ты что там такое натворила?

— Я? Натворила? Ажар от удивления даже отступила на шаг.

— Да, ты!

Она молчала.

— Ну, что дурочку валять! — крикнул он грубое Зачем ты прогнала Дамеш?

Ажар растерянно посмотрела на мать, потом опять на брата и вдруг крикнула:

— А затем, что пусть не пакостит у меня в семье!

— Да? — насмешливо и сурово спросил Каир.— Чем же она тебе напакостила?

— Она,— начала было Ажар и вдруг, не выдержав испытующего взгляда брата, осеклась, опустила глаза.

— Ты сейчас же пойдешь, попросишь у нее прощения и приведешь обратно,— сухо отчеканил Каир.

Ажар подняла на него глаза, поглядела с негодованием, потом, ничего не говоря, пожала плечами и медленно вышла из комнаты.

— Стой,— Каир побежал за ней, схватил ее за руку и потащил обратно.—Ты слышишь, что я тебе сказал? Стой...— И он так сжал ей руку, что она сразу побледнела, вскрикнула от боли и села на стул.

— А почему я должна перед ней унижаться? — спросила Ажар.

Каир ударил кулаком по спинке стула.

— Я заставлю тебя извиниться! — прошипел он.—Заставлю, понимаешь?

Ажар закрыла лицо руками и заплакала. Тут поднялась Акмарал.

— Эй, вы,—крикнула она громко,— что там еще за беда? Почему вы грызетесь?

Каир резко обернулся к ней:

— Мать, образумь свою дочь... Пусть она пойдет и извинится. Дамеш должна вернуться в дом.

— Ну да, только этого недоставало! Вернуться... После всего, что она натворила... Нет, ты думаешь, что говоришь? Ее собственный муж...

И тут Каир прервал ее, топнул ногой и крикнул:

— Замолчите сейчас же... Стыдитесь! Вы уже старуха...

Акмарал застыла от изумления: так Каир еще никогда не разговаривал с ней.

— Что такое он говорит? — пролепетала она. ...

— Запомните, мама,— медленно выговорил Каир, подходя к ней.— Я вас слушал всю жизнь, и вот что из всего этого вышло. Хватит! Теперь вы будете слушать меня... Это я вам говорю.

С этими словами он выбежал из дома. .

На завод Каир пришел темнее тучи. О чем бы он ни думал, он в мыслях все время возвращался к Дамеш. Конечно, в этой поганой истории он не виноват, он ничего не знал о ней, но перед Дамеш этим ведь никак не оправдаешься. «Почему же ты не мог угомонить свою мать и сестру?» — спросит она, пройдет мимо него и, конечно, будет права. .

Каир думал и о другом. Вот, скажем, случится такое чудо: Дамеш вдруг согласится стать его женой. Что будет дальше? Не введет ли он в дом жену только для того, чтобы у его родственников было кого грызть... Хорошо, если мать уживется с его женой, а если нет... Скорее всего нет. Так какой же выбор он должен, в конце концов. сделать?

Приотворилась дверь, и показалась голова секретарши. Она поглядела на директора, угрюмо стоящего около окна, на стол с разбросанными бумагами и бесшумно исчезла.

Вслед за тем в дверь громко и требовательно постучали. В кабинет вошел заведующий заводской лабораторией инженер Амиров. Он был в белом халате и белой круглой шапочке. Всегда он улыбался, подмигивал, рассказывал разные анекдоты, а сегодня был непривычно озабочен и тих.

— Каир,—сказал он,— вам докладывали, что произошло?

— Нет, а что? —сразу позабыв о всех домашних не

приятностях, бросился к нему Каир.— Что-нибудь серьезное?

— Да как сказать? Не очень, но все-таки. Ночная смена выдала сталь второй марки вместо третьей.

— Как же так? — Каир забегал по комнате.— Почему вы не доложили мне сразу? Почему же Муслим молчит?

Амиров развел руками.

— Почему Муслим молчит, я не знаю, но анализы проверял я сам лично.

— Хорошо,— Каир позвонил и, когда вбежала секретарша Лида, коротко приказал:

— Вызовите главного инженера.

Когда он повернулся к столу, то увидел, что Амиров все еще стоял у окна.

— Что? Есть и еще что-нибудь? — спросил он.

Амиров вдруг смущенно улыбнулся.

— Есть еще одно дельце,— сказал он, запинаясь.— Да ты сейчас, кажется, не в настроении?

— Говори, говори... Хуже не будет,—проворчал Каир.

— Хочу пригласить тебя на ерулик, или, как говорят русские, на новоселье. Обмываю новую квартиру.

Каир облегченно вздохнул.

— Ну, слава богу! А я подумал, будто еще что-нибудь случилось! Спасибо. Приду обязательно, но об этом действительно потом.

За дверью послышался голос Муслима. Он о чем-то спросил секретаршу, потом вошел в кабинет.

— Так ты зайди попозже,— сказал Каир Амирову и обернулся к Муслиму.

Муслим вошел улыбающийся, веселый, он протянул руку Каиру и спросил:

— Ну, как дела, хозяин, а?

Каир молча ответил на рукопожатие и сурово, не принимая его улыбки, поглядел ему в глаза.

— Ночная смена,— сказал он сухо,— не дала нужной марки стали. Знаете вы это или нет?

— Знаю,— Муслим кивнул головой.

— Знали и не сообщили мне?

— Да я и так бегаю за тобой целый день, как мальчик. Спроси у секретарши, сколько раз я тебе звонил.

Каир подошел к Муслиму и взял его за пуговицу.

— Мусеке, вы мне близкий человек, я все доверял вам, вы все видите, все знаете, но скажите, ради бога, почему с тех пор, как я сделался директором, наш завод стал сдавать темпы? Ведь наша выработка снижается с каждым днем? Верно? Так в чем же тут дело?

— Ну, а ты думаешь, в чем? — прищурился Муслим.

— Когда бы знал, вас бы не спрашивал.

— Ты спрашиваешь потому, что думаешь, будто это зависит от меня?—Муслим усмехнулся.— Дорогой мой, я тут совершенно ни при чем. Я веду свою линию, а начальник смены свою. И сколько я не кричу, не убеждаю, никто меня не слушает.

— Да кто? — возмутился Каир.— Кто вас не слушает? Вы конкретно говорите.

Муслим ответил не сразу.

— Спрашиваешь кто? — он опять помолчал, а потом решительно и резко сказал: — Хотя бы Дамеш Сага- това...

Каир покачал головой.

— Вот уж действительно нашла коса на камень... Что такое происходит? Никому нет покоя от этой Сагатовой. А вам больше всех. Нет-нет, Мусеке, это невозможно, трогать Дамеш нельзя.

Улыбка сразу сползла с лица Муслима.

— Почему же это нельзя? А когда же будет можно?- спросил он не без ехидства.— Сагатова кляузничает, клевещет на руководителей, разлагает коллектив, натравливает людей друг на друга, а мы все будем играть в жмурки? Слушай, я тебе серьезно говорю. Дело зашло слишком далеко, кого-то из нас ты должен уволить: либо меня, либо ее! Вот и все.

— Ну, если вопрос стоит так,— Каир развел руками.— Если другого выхода нет, то...

Он сделал какой-то неопределенный жест, который мог означать: «Дело ваше •— решайте!»

— Да ты что, шутишь, что ли, Қаиржан? — крикнул Муслим, сразу утеряв всю свою невозмутимость и величие.— Ты хочешь сказать, что...

— Да ничего я не хочу сказать,—успокоил его Каир.— Но разговор-то начали вы? Как вы считаете, что я должен сказать Сагатовой? Убирайся, Сагатова, вон, потому что ты не нравишься нашему главному инженеру. А в чем дело, спрашивай у него, я не знаю... Так, что ли, я

скажу Сагатовой? Ведь доводов-то вы никаких не приводите.

— Да какие же доводы еще нужны? — возмутился Муслим,— Работает она вяло, из-под палки, к обязанностям своим относится халатно, приказов не выполняет. Чем это не доводы?