Меня же больше интересовал единственный человек во дворе — Аркадий Иванович. Точнее, его решение. Глава рода Захаровых стоял неподвижно, сжав руки в кулаки так, что аж костяшки побледнели.

Казалось, он не дышал, и только впитывал в себя унизительную тишину, поедавшую его изнутри и оставляющую лишь пустую оболочку. Лена мягко прикоснулась тонкими пальцами к его плечу. Одно лёгкое, как весенний ветерок, касание заставило его вздрогнуть.

Аркадий Иванович медленно, будто против своей воли, сделал шаг вперёд, затем ещё один. Его взгляд смотрел сквозь меня, куда-то в прошлое, где я был жалким воспитанником, которого можно было вышвырнуть в острог без разбирательств.

Аркадий Иванович остановился напротив меня и заставил себя выпрямиться.

— Я… — его голос прозвучал глухо, каким-то сорванным шёпотом, который при этом разносился по всему двору. — Признаю, что был не прав в своих обвинениях, выдвинутых против тебя, Тимофей.

Моё имя сорвалось с его уст как приговор. Он сделал маленькую, мучительную паузу, собираясь с силами для финального удара по собственной гордыне.

— Орден… — Аркадий Иванович почти захлебнулся словами, — … рассудил верно. Обвинения… снимаю.

Это едва ли прозвучало как извинение. Не было ни раскаяния, ни просьбы о прощении. Глава рода Захаровых был вынужден публично признать своё поражение, хотя даже не смог выдавить из себя моё полное имя.

Впрочем, то, что он не упомянул Темниковых, было для меня несомненным плюсом. Мне пока не хотелось раскрывать свою личность соратникам. В ордене обо мне знали только Евграф и Савелий, и мне ещё предстояло понять, почему я не попал под надзор орденских или имперских ищеек.

Зато я, в отличии от Аркадия Ивановича, чувствовал себя великолепно. Я даже сделал небольшую паузу, чтобы слова главы рода Захаровых осели, впитались в почву, стены дома и в сознание каждого свидетеля.

А они совершенно точно понимали происходящее. Стражники были растеряны, горничная, выглянувшая из-за двери дома, прикрыла рот рукой.

Затем я медленно и чётко кивнул, без всяких эмоций на лице. Я не стал торжествовать или злорадствовать, в конце концов, Аркадий Иванович просто подтвердил своими словами свершившийся факт.

— Орден ценит ваше сотрудничество, — произнёс я так буднично, как будто мы обсуждали погоду. — Мы возьмём лишь десятую часть вашего арсенала. Всё остальное останется роду Захаровых для защиты.

Этими словами я поставил точку. Я не просто принял капитуляцию Аркадия Ивановича, но ещё и милостливо дароввал ему то, что он так отчаянно пытался сохранить. Я оказался не мстительным победителем, а прагматичным представителем власти, великодушно возвращающим вассалу его игрушки после того, как он признал свою неправоту.

Аркадий Иванович замер в ожидании чего-то ещё — насмешки или каких-то унижений. Вот только их не последовало. Перед ним разыгрывалась ледяная, безразличная формальность. Возможно, это было даже хуже всякого злорадства.

Не сказав ни слова, и не глядя ни на кого, Аркадий Иванович резко развернулся и почти по-старчески, шаркая ногами, зашагал обратно в дом. Его спина, ещё недавно прямая и гордая, теперь согнулась под невидимой тяжестью. Дверь захлопнулась за ним с похоронным грохотом.

Лена неотрывно смотрела на меня. В её глазах цвета неспелого крыжовника бушевала целая буря эмоций. Что она чувствовала? Досаду за отца и род? Обиду за публичное признание неправоты? Не знаю. Да и не особенно важно.

Лицо Лены на мгновение дрогнуло, а затем она, также не проронив ни слова, развернулась и скрылась в доме, последовав за отцом.

На этом всё было кончено. Я повернулся к своему отряду.

— Чего стоим без дела? — сказал я обычным командным тоном. — Заканчивайте погрузку. Через полчаса выдвигаемся.

Последний раз я взглянул на серые стены поместья Захаровых, когда отряд уже выезжал за ворота. Несколько домов, склады, прилегающие территории… когда-то всё это казалось прошлому мне таким большим и незыблемым, а сейчас это были просто стены. И отличный гроб для гордыни их хозяина.

Я повернулся лицом к тракту, ведущему в Ярмут. Сзади на телегах лежала добыча, положенная по договору с орденом: провизия, немного оружия и инструментов. Для меня всё это было символической ценой.

Первые час-два пути прошли на удивление мирно. Светило солнышко, пыльная дорога петляла туда-сюда, а из-за леса по обе стороны доносилось беззаботное щебетание птиц. Казалось, что мятежные князья вовсе не ворвались в Уральские горы, да и сама война находилась где-то там, далеко-далеко, за поворотом, в другом мире.

Даже пахло здесь мирно — свежими листьями и корой. Тишину нарушал разве что скрип колёс, фырканье лошадей да негромкий скрежет и перезвон снаряжения.

Вот только я четко слышал перешёптывания отряда, а вместе с ним и замечал любопытные взгляды и немые вопросы. Правда, никто из соратников не решался заговорить первым.

Моё прошлое до визита к Захаровым было загадкой, и она слегка приоткрылась. Правда, совсем немножко. Самой нетерпеливой была Ярослава. Она успела несколько раз многозначительно посмотреть на Ивана, но тот не понял намёков. В итоге Ярослава не выдержала и пришпорила лошадь. Её рыжие волосы выбились из пучка и заплясали на ветру.

— Значит, Тимофей… — выдохнула она.

Её слова прозвучали чуть громче, чем нужно, и нарушили умиротворяющий лесной покой.

Я даже не повернул головы и продолжал смотреть на дорогу впереди. Вопрос не был неожиданностью, тут впору было думать о том, кто и когда его задаст.

— Тимофей, — ещё раз проговорила Ярослава, смакуя моё имя на языке, — что за история была с Захаровыми там, в поместье? Вы чуть глотку друг другу не перегрызли.

— Разница в имени — это формальность, — ответил я спокойно, специально опуская часть вопроса. — Тим или Тимофей… суть от этого не меняется.

— Это не ответ, — сразу же возразила Ярослава, и в её зелёных глазах вспыхнул знакомый огонёк упрямства. — Ты знаешь, о чём я. Глава рода Захаровых смотрел на тебя так, будто ты выкопал из могилы его первенца и станцевал на костях.

Я едва сдержал смешок. Рыжая каким-то образом точно попала в цель. Ну, настолько, насколько могла попасть без чьей-то помощи и в меру своей осведомлённости.

Иван, ехавший чуть позади, навострил уши. Даже Соловьёв, обычно излучавший абсолютное безразличие, с интересом повернул голову в нашу сторону. Только Олаф, как всегда, оставался невозмутимым, но он и так знал обо мне намного больше.

Я медленно выдохнул, собираясь с мыслями. Конечно, рассказывать правду я не собирался, по крайней мере сейчас. Но и врать особенно было незачем. В конце концов, от меня же не требовали раскрыть ауру или прошлое здесь и сейчас. К тому же, точка зрения и правда это всего-лишь инструмент.

— Ты почти угадала, — сказал я, поворачиваясь к Ярославе. — Род Захаровых крупно мне задолжал. В детали вдаваться не буду, но у них были свои причины. Ну а сегодня…

Я сделал небольшую паузу, внимательно отслеживая реакцию рыжей.

— … сегодня я вернулся и забрал долг. Старые счёты, какими бы они ни были, всегда нужно закрывать.

Я произнёс это ровным твёрдым тоном, без тени сомнения. В моих словах не было злобы на Захаровых или желания что-то доказать, лишь констатация факта. Я, конечно, знал, что Захаров просто так случившееся сегодня не оставит, вот только признание моей невиновности, а заодно и уже начавшаяся война с князьями очень сильно его ограничивали.

— По-моему, ты не просто долг забрал, — неожиданно заговорил Соловьёв. — Ты Захарова просто в грязь втоптал.

На лице Соловьёва была маска спокойствия, а вот в глазах играли огоньки интереса.

— Ловко победил! — влез в разговор Иван. — Один удар в кисть, хрясь и всё. Я бы никогда так не смог, особенно с такой разницей в габаритах.

Я молча посмотрел на Ярославу. Она держалась сдержанно и некоторое время молчала.

— Ладно, — сказала она, смягчаясь. — Долг так долг. Главное, что по списку мы всё забрали. Хотя…