Ярослава на миг застыла. Я чувствовал, как внутри неё закипает холодная ярость. В изумрудных глазах больше не было глуповатой покорности, которую она изображала мгновение назад. В её взгляде читалось предупреждение.

— Обслуживаю, — ответила она спокойно, — как умею.

Барсу, видимо, понравился вызов. Уголок его губ дрогнул в подобии усмешки. Он отпил ещё глоток из своей кружки. Его взгляд не отрывался от рыжей.

— Подойди поближе, да налей ещё. И смотри мне в глаза, когда будешь лить. Уж больно нравится мне изумруды.

Это была уже не проверка, а игра с огнём, прямая провокация. Коренастый бандит хмыкнул, наслаждаясь зрелищем. Витёк у двери насторожился, его рука легла на рукоять одного из ножей.

В этот миг тот же самый коренастый бандит взял да и негромко, непроизвольно зевнул — широко так, по-звериному. Он поморщился и тряхнул головой, прогоняя дремоту.

— Чёрт, — пробормотал он. — Сегодня, видать, устал…

Вслед за ним и второй бандит потёр переносицу. Он украдкой посмотрел на свою кружку, а потом на кружку Барса, как бы спрашивая, насколько крепкое это пиво.

Ярослава медленно наполнила пивом кувшин и сделала первый шаг к столу. Я чувствовал, что если рыжая подойдёт слишком близко, то Барсу несдобровать.

— Я сказал, — хрипло, с нажимом произнёс Барс. — Налей мне пиво, девка. Или ты чудить удумала?

Слова Барса заставили всех бандитов слегка протрезветь. Они с интересом уставились на рыжую «подавальщицу». Ярослава же бросила быстрый, короткий взгляд в темноту лестницы, туда, где скрывался я. Ещё миг и рыжая перережет глотку Барсу. А он был нужен мне живым.

— Сука, я… — слова Барса оборвались, потому что в этот момент открылась дверь в кладовую.

Да так смачно, что дверь аж ударилась об стену и раздался оглушающий грохот. Мирон вывалился из темноты. Его ноги заплетались, на лице был морок. Он глупо улыбался и едва мог двигаться. Он нёс запотевшую бутылочку черносмородиновой настойки.

Вот только донести её он не смог. Он преодолел половину расстояния до бандитов, его ноги заплелись, и он рухнул на пол. Бутылка со звоном разбилась, и деревянный пол окрасился в фиолетовый. Мирон лишь промычал что-то невнятное.

Бандиты, лениво и непонимающе переглянулись.

Барс побледнел. Его глаза расширились, а руки потянулись к короткому мечу на поясе. Но было уже поздно.

Барс не успел вытащить клинок больше чем на палец. Его хватка разжалась, как будто мышцы попросту одеревенели. Он попытался вскочить, но ноги предали его и подкосились, не выдержав веса собственного тела. Он грузно осел на скамью. Дерево жалобно заскрипело под ним и тело Барса чудом не рухнуло на пол.

Его бойцы вокруг замерли в неестественных позах. Коренастый так и остался сидеть с полуоткрытым ртом, его голова медленно клонилась на стол. Другой бандит, который тер переносицу, часто моргал и боролся со сном. Третий и вовсе медленно сполз по скамье на пол.

И только Витька, молодой бандит у двери непонимающе смотрел на разыгравшуюся картину. Ярослава замерла на полпути к столу, кувшин всё ещё был в её руке. Она быстро посмотрела сначала на замирающие тела, а потом на меня. Цель была достигнута, и оставалась лишь одна угроза.

Я выступил из-под лестницы. Чёрная аура, до этого сжимавшаяся вокруг меня маскировочным коконом, явилась на свет, вот только уже не тьмой, а серостью. Мои шаги по деревянному полу прозвучали неприлично громко в затихшем трактире.

Витек, увидев меня, напрягся, нахмурился. Ярослава посмотрела на него и строго произнесла:

— Не надо.

Но паренёк не послушался. Он схватился за кинжалы и бросился вперёд, только сразу же рухнул на колени и с грохотом покатился по полу. Когда он замер, его грудь тяжело вздымалась, а изо рта бурлила кровь. Широко распахнутые глаза медленно затухали, а в горле торчал нож, тот самый, припрятанный Ярославой за поясом. Рыжая шансов не давала. Я прошёл мимо Ярославы, кивнул ей, чтобы она заняла позицию у двери, и подошёл к столу.

Барс держался за край стола соскальзывающими пальцами и старался не рухнуть назад со скамьи. Его светлые хищные глаза всё ещё были открыты и полны чистой, немой ярости. Он мог следить за мной, но больше ничего. Мускулы задубели, а тело не сдалось только из-за того, что пил он меньше всех. Сейчас глава банды оказался пленником в своём же теле.

Я наклонился ближе к нему. Запах пива и пота ударил в нос.

— Здравствуй, Барс, — произнёс я так, чтобы слышал только он. — У нас с тобой скоро будет очень много времени для честного разговора. А пока отдохни.

Барс судорожно пытался понять, кто я, что за сила такая и как я вообще здесь оказался. Мысли мелькали в его умных глазах. Я выпрямился и оглядел зал. Бандиты уже сползли со скамьи на пол, а коренастый мужик и вовсе лежал мордой в квашеной капусте. Мирон храпел на полу.

Снаружи не было слышно тревоги — значит, Артём и его Вороны держали периметр, не подпуская любопытных. План сработал, пусть и не так изящно, как задумывалось, но сработал. Теперь нужно было быстро убрать «мусор», пока действие масла не кончилось, и получить ответы. Я повернулся к Ярославе:

— Открой-ка дверь в погреб. Будем загружать туда тела.

Затем я достал из-за пояса кожаный чехол. Оттуда вынырнул на свет небольшой флакончик. Я влил содержимое в рот Мирону, и трактирщик начал приходить в себя.

— Как же… хотел же… — попытался заговорить он, откашливаясь, — черносмородиновую настойку…

— Если б ты всё знал, они бы тебе не поверили, — спокойно ответил я. — Давай, приходи в себя и помогай перетаскивать тела.

Мы закончили погрузку быстрее, чем я думал. Воздух в погребе «Усталого кота» был спёртым, пахло овощами и старым деревом. Свет от нескольких свечей метался по стенам, выхватывая из мрака закрома с соленьями, бочки с горячительным и фигуры людей.

Бандиты лежали у дальней стены, связанные и с кляпами во рту. Они уже приходили в себя, но их тела были слабы, а разум затуманен. Барс же сидел на перевёрнутом ящике. Я его даже не связывал — в этом не было нужды.

Он сидел с прямой спиной, но его руки лежали на коленях ладонями вверх — жест капитуляции. Напротив него на таком же ящике сидел я. У меня на коленях лежал скрамасакс, а на полу в ногах красовался кошель с серебром. Ярослава стояла у лестницы. Она неотрывно следила за руками и глазами Барса.

— Сарафан шёл тебе больше, — прохрипел Барс.

— Закрой пасть, — холодно отшила ему рыжая.

Она действительно успела переодеться, и сейчас на ней были простые штаны, рубаха и кожаная куртка.

— Не отвлекайся, — холодно осадил бандита я. — Твоей банде конец. Лучшие люди лежат связанными, а остальные разбегутся как тараканы, когда узнают, что тебя не стало, или их перехватят конкуренты.

Барс нахмурился, но не дрогнул. Его светлые глаза смотрели на меня с холодной внимательностью. Он ждал удара. На нём сейчас не было маски. Барсу было на вид лет тридцать пять — сорок. Кроме шрама через бровь, у него было ещё несколько отметин — прошлое явно солдата или наёмника.

— Но ты можешь выжить, — продолжил говорить я и провёл пальцем по лезвию скрамасакса. — Главарём тебе, конечно, не быть, но для тебя есть работа.

Барс молчал, понимая своё положение, только в глазах мелькнула расчётливая искра. Он кивнул и продолжил слушать.

— Мне нужно всё. Всё о сходках глав банд, места, сигналы, пароли, имена покровителей, если есть, и без слухов. Факты. Печати, документы, условные знаки. И самое главное — ты поможешь мне организовать одну сделку. Очень громкую сделку.

Барс заёрзал на ящике, явно обдумывая моё предложение. После этого я пнул кошель с серебром. Тут же раздался влажный, соблазнительный звон серебра.

— Ты получишь деньги и уйдёшь куда глаза глядят. Хочешь в Сибирь, хочешь на южные рубежи или на далёкий север. Больше твоего имени на Урале не услышат.

— А если… — голос Барса хрипел, но тон был твёрдым. Он явно проверял границы. — Откажусь?