— А бегство — это не победа. Это поражение. Светозар прав. Откроется дорога на Ярмут, и мятежники дойдут до него на наших плечах.

Споры затихли. Даже Фома не нашёлся, что возразить. Велес открыл глаза и тяжело и испытующе посмотрел на меня.

— У тебя есть иной вариант, ратник? — спросил он.

— Есть, — сказал я.

Я не был воеводой в Белоярске, а на вид мне вообще было едва больше двадцати зим. Для Белоярска я был чужаком, пусть и орденским. Но свежий взгляд всегда мог сыграть на руку, особенно если учитывать, что у моего взгляда несколько сотен лет опыта.

— Мы не станем обороняться или бежать, а сделаем то, чего от нас не ждут, — совершенно спокойно произнёс я. — Превратим Белоярск в капкан. Не в символ пустого сопротивления, а в могилу. В могилу для мятежников.

— Капкан? — переспросил Велес.

Остальные воеводы посерьёзнели, выпрямились и внимательно слушали.

— Здесь родовые земли Громовых, — сказал я. — На Сизом Кряже вы использовали рунную магию. Древнюю и опасную. И самое интересное, что использовал её не маг, а Громов.

Я посмотрел на Матвея Громова. Он только усмехнулся и поправил повязку на плече.

— Ловушки. Охотничьи капканы, — принялся перечислять я. — Я хочу, чтобы каждый дом стал для мятежников западнёй. Но самое главное, я предлагаю использовать магию Громовых для того, чтобы просто-напросто взорвать ключевые точки в городе.

— Это безумие, — прошептал Фома.

— Когда мятежники, ободрённые нашим упорством, решат, что город созрел, и ворвутся внутрь, мы подорвём всё рунной магией к чертям. И похороним их здесь вместе с городом.

Голоса, ещё несколько мгновений назад яростно спорившие друг с другом, теперь умолкли. Велес медленно и методично стучал пальцами по столу. Первым заговорил Светозар.

— Чудовищно, — с нотками уважения в голосе прозвучали его слова. — Но уничтожить армию мятежников… Ха. Это задержит наступление на Ярмут на недели, а может, и месяцы.

Афанасий расчесал чёрную бороду и неохотно кивнул.

— Я так понимаю, — произнёс он, — штурма нам всё равно не избежать.

Я кивнул.

— И пока у нас есть передышка, мы будем эвакуировать людей, как ты и хотел, — предложил я. — Не вижу смысла хоронить людей вместе с Белоярском.

— Штурма может и не быть, — вмешался Велес и выпрямился в кресле. — Нужно держать мятежников под постоянным наблюдением.

Он обвёл взглядом всех присутствующих и остановился на Громове.

— Что скажешь?

Громов дёрнул здоровым плечом.

— Может сработать, — произнёс он, глядя прямо на меня. — Пока Тим ещё ни разу не подводил.

— Мы уничтожим свой дом, — возразил Фома, его голос прозвучал совсем глухо.

— Наш дом уже уничтожен, — мягко, но неумолимо возразил Громов.

Слова Громова прозвучали приговором. Светозар покачал головой. Фома крепко сжал зубы и выдохнул — его идея о героической обороне сыпалась в прах перед жёсткой необходимостью.

Велес сидел, уставившись на карту. В итоге решение было за ним. Он поднял глаза, и его взгляд был полон тяжести и невероятной усталости.

Он поднялся с кресла, и все, включая меня, невольно выпрямились.

— Что ж, раз такова воля Громовых, — спокойно произнёс он, глядя на племянника. Его голос обрёл привычную командирскую твёрдость. — Вынесено решение. Слушайте приказ…

Следующие несколько дней Белоярск жил в странном состоянии, когда город одновременно готовился к обороне и к уничтожению, с полным осознанием последствий тяжёлого решения.

С наступлением темноты Белоярск затихал. Не было слышно ни голосов у костров, ни плача детей. Вместо этого маленькие группы людей, ведомые проводниками из местных следопытов и охотников, покидали стены. Старики, женщины с закутанными в одеяла детьми, раненые на импровизированных носилках и телегах — всех вели к расщелинам в скалах и тайным тропам.

Они растворялись в ночи и уходили на запад, к Ярмуту. Каждую ночь город становился чуть тише, чуть пустее.

Тем временем днём на стенах кипела работа. Слышался стук топоров, скрежет пил, громкие и бодрые команды. По стене бродили часовые, а ночью десятки костров и факелов плясали на валах, создавая картину неутомимого, готовящегося к долгой осаде гарнизона.

Напряжение росло с каждым днём. В недрах Белоярска с каждым днём чувствовался рост чудовищной энергии. В городе же постоянно вспыхивали древние руны. Дома, подвалы и весь город готовился к финалу.

Прежде чем город столкнулся с мятежными войсками, мне и Громову предстояло провести важнейший для обороны ритуал. Именно поэтому я спускался по подземельям в скалах и подмечал то, что здесь, прямо в горах, были свои тропы и свои ходы. Воздух здесь был влажным, с медным привкусом. Ступать по скользким, отполированным веками ступеням приходилось с осторожностью.

Каждый неверный шаг отзывался гулким эхом в каменных недрах. Стены вокруг были грубой скальной породой, и руки людей, скорее всего предков Громовых, лишь слегка подровняли ходы.

Сам Матвей шёл впереди, и его зелёная аура подсвечивала путь. Она пульсировала в такт его шагам, и с каждым пройденным природным коридором её свечение становилось ярче и насыщеннее. Я знал эту силу — это было как возвращение к родному очагу или алтарю. Я следовал за ним, и мои чувства, обострённые чёрной аурой, улавливали незримые потоки энергии, что шли прямо сквозь камень.

— Здесь, — наконец сказал Громов глухо, нарушая молчание пещеры.

Мы вышли в большой грот. Его своды терялись где-то в темноте, но в центре, на естественном возвышении, стоял камень. Не просто валун — это было больше похоже на кристаллизовавшийся родник, большую жилу, пронизанную зеленоватой энергией. От алтаря Громовых исходило мягкое тёплое свечение, и в тишине пещеры был слышен едва уловимый гул.

Даже сквозь кожаные сапоги я чувствовал вибрацию.

— Малахитовый камень, — объяснил мне Громов. — Сердце Белоярска.

Громов подошёл к камню и положил на него ладонь. Его аура вспыхнула ярко-изумрудным цветом, сливаясь с внутренним свечением минерала. Он прикрыл глаза.

— Предки заложили в него свою волю, — проговорил он.

— Если это ваш алтарь, — ответил я, — то оставлять Белоярск нельзя.

Я хорошо знал, что такое алтарь или иное место силы для рода. И что оно означало. И обрекать Громовых на существование без него — это как лишать ратника руки, а то и двух.

— Нет, — покачал головой Громов. — Как я и сказал, это лишь сердце Белоярска.

На его лице растянулась слабая улыбка.

Похоже, что я немного ошибся.

— С алтарём всё… — протянул Громов, — намного сложнее. Именно поэтому в Белоярске сейчас правит Велес, а не мой отец.

Я только пожал плечами. Вмешиваться в дела рода Громовых я не собирался.

— Мы закончим ритуал, — проговорил Громов и отступил на шаг назад от камня, — и город станет ловушкой, как ты и хотел.

— Я так понимаю, что для завершения ритуала нужна сила Громовых. Тогда зачем здесь я?

— Для подстраховки, — ответил Матвей.

Я лишь кивнул.

Громов опустил на землю мешок, который всю дорогу нёс с собой. Достал оттуда резной деревянный молот, чаши из тёмного камня, свёртки с перетертыми травами, от которых тут же пахнуло горькой полынью и хвоей.

Ритуал начался. Точнее, двинулся к своему завершению.

Громов не был магом, и его движения были больше похожи на друидические, чем на магические. Он обошёл камень, вычерчивая на земле заострённым обломком рога сложный узор — спирали и зигзаги, напоминающие корни дерева.

Уверен, что в них был какой-то потаённый смысл, мне, к сожалению, неизвестный. Он расставил чаши вокруг и насыпал в них травы, и они сами собой вспыхивали коротким зеленоватым пламенем, испуская густой чёрный дым.

В какой-то момент Громов запел. Точнее, начал издавать гортанный напев. Зелёная аура перестала быть просто свечением вокруг тела — она струилась из его рук, вплеталась в нарисованный на земле узор, и он постепенно начинал светиться тем же цветом, отвечая на пульсацию Малахитового камня.