Ярослава обернулась и взглянула на набитые доверху телеги.

— С твоей-то изворотливостью, — продолжила говорить она, и её зелёные глаза блеснули озорными огоньками, — я не сомневаюсь, что если бы ты захотел, то оставил бы Захаровых без портков.

Я лишь усмехнулся в ответ. Атмосфера в отряде с каждым днём становилась всё лучше и лучше, а для предстоящих боёв это было катастрофически важно.

Мы продолжили путь. Разговоры стали более общими, не нацеленными на что-то конкретное. Иван принялся расспрашивать о разных приёмах и подсечках, Ярослава делилась своими наблюдениями за укреплениями поместья и спорила с Соловьёвым по поводу логистики.

Я поймал на себе спокойный взгляд Олафа, и однорукий едва заметно кивнул мне. Я знал, что серый ратник внимательно следил за моими ответами. От них в том числе зависела безопасность его и Луны.

Вот только лёгкое, почти братское настроение, установившееся в отряде после разговора с Ярославой, продержалось недолго. Чем ближе мы подбирались к Ярмуту, тем больше мир вокруг менялся, сбрасывая с себя иллюзию покоя. Птицы в лесу смолкли, почуяв недоброе. Запах хвои и коры сменился пылью, лошадиным потом и сталью.

Начали попадаться беженцы. Сначала небольшая группа из нескольких телег, запряжённых усталыми клячами. Они были нагружены узелками и мешками. Несколько семей и вовсе брели по обочине, не поднимая глаз. Дети, притихшие, большеглазые, молча смотрели на нас и наше оружие.

Со временем телег стало больше. Пусть они и не тянулись нескончаемой вереницей, но одно было ясно: люди искали безопасности. Притом не только верхом или на телегах, частенько беженцы шли пешком, неся на плечах весь свой скарб. Они уходили от войны, которая дышала им в спину.

— Плохо дело, — глухо прокомментировал Олаф, впервые нарушив молчание за весь путь. Его единственная рука сжала поводья чуть крепче. — Если это беженцы из предгорных деревень и хуторов, то мятежники уже близко.

Отряд свернул с дороги, чтобы объехать телегу, и выехал на перекрёсток. Тут я упёрся взглядом в небольшой отряд, двигающийся в сторону гор.

Вот только это были не орденские ратники или ополчение, а имперцы. Серые доспехи сверкали под лучами солнца, а знамёна с золотыми полотнами покачивались в такт их шагу. Пусть отряд и был небольшим, всего несколько десятков солдат, но присутствие имперских войск добавляло этой стороне шансов.

На следующий день, после ночлега, ситуация не изменилась. Наоборот, всё чаще мы встречались с небольшими отрядами, в том числе и всадников из мелких дворян. У них доспехи были разношёрстными: у кого-то новенькая кольчуга, у кого-то потёртый панцирь, а у кого-то и вовсе кожаный доспех с нашитыми стальными пластинами. Но у многих развевались свои родовые знамёна, гербы с медведями, соколами, дубами и много чем ещё.

Ещё до подъезда к Ярмуту воздух вокруг загудел. Грохот колёс, ржание лошадей, лязг железа, отрывистые команды и приглушённые разговоры — всё это слилось в оглушительную симфонию надвигающейся бури.

— Не будет нам покоя, — прошептал Соловьёв.

Он смотрел на солдат и мирных жителей с привычной скукой, но его пальцы нервно перебирали поводья. Отряд во главе со мной прибавил ходу, а Вороны плотнее сомкнулись вокруг телег, оберегая собранные припасы.

И вот впереди показались стены Ярмута. Но это был уже не тот город, который мы покинули несколько дней назад. Он преобразился из крупного приграничного поселения в настоящую крепость, готовящуюся к осаде.

Я первым подъехал к воротам. Въезд был забит до отказа: телеги с припасами, солдаты, группа ополченцев. Всё это создавало неразбериху, которой управляли не только знакомые орденские стражники в чёрном, но и имперские солдаты и офицеры. И именно имперцы были особенно бдительными и подозрительными.

— Ему нельзя, — грозно произнёс имперский офицер.

— Но как же… он же со мной…

— Нет документов, — невозмутимо ответил офицер и отмахнулся от группы крестьян, как от назойливых мух. — Не задерживайте.

Иван крепко сжал зубы при виде происходящего и положил руку на меч. Вот только я покачал головой.

Вскоре нам самим удалось протиснуться в ворота. Мы медленно двинулись в сторону цитадели, пробираясь сквозь горожан и солдат.

Среди людей сновали торговцы и перекупщики, а на крышах домов сидели небольшие стайки детей. Они с интересом смотрели за происходящим, иногда распугивая камнями ворон и голубей.

Пробиться через загруженные улицы Ярмута оказалось задачей сложной, но вполне выполнимой. И когда показались тёмные неприступные стены цитадели, то я вновь увидел, как у ворот наряду с привычными орденскими стражами стояли имперские солдаты. Вот тебе и одна из сторон войны.

— Стоять! — грозно прогремел голос имперского офицера в сером доспехе и в закрытом шлеме.

Он вытянул руку вперёд, останавливая меня и вместе с тем и мой небольшой караван.

— Это свои, — сразу же попытался вмешаться один из орденских Волков.

— Свои не свои, — возразил имперец, — сейчас проверим. Без документов нельзя.

Я никаких скандалов закатывать не стал, спокойно достал свиток с заданием и передал офицеру. Он развернул его и быстро пробежался глазами по тексту, затем внимательно посмотрел на меня и на моих людей.

— Телеги досмотреть придётся, — чуть более мягким голосом произнёс он, возвращая мне свиток.

— Надо так надо, — спокойно сказал я.

В итоге имперские солдаты и несколько ратников, которые, впрочем, работали в основном для виду, проверили доверху груженные телеги.

— Ты уж извини, Тим, — дружески хлопнул меня по плечу Волк-ратник.

Я посмотрел на него, прищурившись. Ни короткие каштановые волосы, ни острые черты лица, ни сам ратник знакомым мне не казался. Сам же Волк тут же расплылся в улыбке.

— Я о тебе наслышан. Ну, о третьем испытании. Выиграл на тебе целое состояние!

Я услышал за спиной голос ещё одного ратника:

— Похвастайся, похвастайся!

— А вот и похвастаюсь, — в карих глазах Волка блеснул огонь, и он дружелюбно пихнул меня локтем. — Он просто проиграл, вот и дуется.

— Не знал, что были ставки, — с искренним сожалением в голосе протянул я.

— На себя всё равно поставить бы не получилось, — тут же прочитал мою задумку Волк.

— Жаль, — выдохнул я, а затем протянул Волку руку. — Тимофей.

Волк удивлённо поднял брови, но, впрочем, быстро сориентировался и с улыбкой пожал мне руку.

— Максим. И это если тебе помощь понадобится — обращайся.

— Хорошо, — спокойно ответил я.

В это время имперские стражники закончили осмотр телег.

— В порядке, — громко пробасил имперский офицер. — Проезжайте!

Я сел на лошадь, и отряд проехал в цитадель.

— Знал бы, так тоже бы на него поставил… — было последнее, что я услышал от надувшегося ратника.

— Да ты знаменитость, — удивлённо выдохнула Ярослава.

Она вообще с интересом наблюдала за моим взаимодействием с ратниками. Я же лишь качнул головой.

Толку от славы, если был упущен отличный момент для заработка. Вполне можно было сделать ставку на себя через Олафа или того же Ивана. Ну да ладно, я не всеведущ.

Внутри цитадели царила организованная деловая суета. Между зданиями сновали ратники, у кузниц во всю работали мастера, воздух звенел от беспрерывного лязга молотов и отрывистых команд.

— Иван, Ярослава, — бросил я, спешившись в конюшне, — займитесь телегами, сдайте всё на склад и получите расписки. Соловьёв, ты с Олафом ответственен за лошадей. Я пойду докладывать о выполнении задания.

Я получил несколько коротких реплик в ответ, но не стал задерживаться и сразу же направился к штабу. В небольшую крепость я попал после короткой проверки. Внутри всё так же царил полумрак, вот только ратников высоких рангов стало намного больше. Ещё и в коридорах сидели писари и трудились, не поднимая голов так, что их перья скрипели с бешеной скоростью.

Я остановился у одного из них и отвлёк его, постучав свитком по столу.