Пока бабушка чистила и перевязывала рану, дядька коротко рассказал о состоявшемся походе. Во время этого рассказа я, выбрав подходящий момент, поинтересовался судьбой московских купцов. Всё-таки незавидное у них положение, и мне было интересно, как с ними поступят.

Дядька Матвей вопросу удивился, но ответил:

— А что с ними будет? Им выделили немного припасов, и уже завтра они уйдут на своих стругах, доберутся с Божьей помощью, если будут осторожными. На воде их татарам непросто будет взять.

— Так им вернули струги?

— Вернули под честное слово, с условием, что в следующем году они привезут за них оплату. Обычное дело.

— А почему им тогда товар не отдали под честное слово?

— Товар — это другое. Нельзя казаков без добычи оставлять. За струги сейчас сложно взять хорошую цену, поэтому купцам их и отдали под честное слово.

— Получается, что если был бы покупатель на струги, то купцам их не отдали бы?

— Может оба и не отдали, одним бы обходиться пришлось. Совсем в беде не оставили бы, но потесниться им бы пришлось. Про свою выгоду всегда помнить надо.

— Вот такая она нынешняя правда, — невольно подумал я тогда.

Когда наставники ушли, а дети уснули, бабушка наконец-то начала свой долгожданный рассказ.

Засиделись мы с бабушкой далеко заполночь. Историю, которую она рассказала иначе, кроме как мексиканским сериалом и не назовёшь. Ну или сказкой про золушку и принца на белом коне, только с неоднозначным концом.

Молодой Князь Серебряный-Оболенский без памяти влюбился в юную холопку. Притом без всяких шуток вляпался, да так, что не побоялся пойти на конфликт с отцом, правда, его довольно быстро привели в чувство, но ведь рискнул. В общем, от этой любви на свет появился пацан, в котором, по словам бабушки, батя души не чаял. Потом родилась дочка, которая, правда, и пары месяцев не прожила. Но не суть. Важно, что каким-то образом отец князя смог привести сына в чувство и более того, заставил его вполне официально жениться на равной ему по положению княжне.

Понятно, что холопку с незаконнорожденным сыном по-быстрому убрали с глаз долой куда подальше в глушь.

Вроде бы и истории конец, только вот князь, даже женившись, не успокоился и наведывался время от времени в глушь к своей зазнобе, отчего родилась ещё одна дочка и снова умерла в младенчестве.

Прошло какое-то время, и у князя от законной жены родился сын, после чего он почему-то мгновенно охладел к старой зазнобе, а ещё потом и вовсе в приказном порядке выдал её замуж.

В принципе он не бросил на произвол судьбы бывшую любовь и обеспечил ей с сыном нормальную жизнь (насколько нормальную, бабушка не уточняла).

В общем, все было ровно, и всех все устраивало, пока о незаконнорожденном сыне князя каким-то образом не узнала семья его законной жены. Как это произошло, неизвестно, но так случилось, что и князь тоже узнал, что семья жены узнала и, понимая, чем все может закончиться, предпринял меры, чтобы защитить сына и бывшую любовь.

Никакого побега к казакам и в помине не было, только видимость. Добиралась семья в эти края под ненавязчивым присмотром людей князя в безопасности. Правда, уехали сначала на Дон, но ненадолго, вернее, по дороге отчим (или отец, как его воспринимал парень) сдружился с несколькими казаками из нашей слободы, и те предложили ему перебираться к ним.

Бабушка с улыбкой рассказывала про эту дружбу: загуляли казаки, а отец просто ко двору пришёлся, угостив их, болеющих с похмелья, медовухой, вот те из чувства признательности и предложили ехать с ними.

Кстати сказать, нужно отдать должное казакам: они по прибытии на место организовали помощь семье, которой, правда, распорядились мои родственники не самым разумным образом.

Выслушав бабушкин рассказ, я не мог не спросить:

— Не понимаю, почему из этого всего такую секретность развели, что я до этого времени даже не знал, кто у меня отец? Вроде у бояр это все решается очень просто: делают незаконнорожденных дворянами, сокращая фамилию. И вся проблема решена, разве нет?

Бабушка грустно усмехнулась и ответила:

— Да, зачастую так и бывает, но не с близким окружением слишком набожного Великого князя, который к моменту нашего отъезда был повенчан на царство.

— Да какое дело царю до каких-то ублюдков?

— Может, и никакого, только вот семья князя не захотела рисковать расположением государя.

Ну, в принципе мне на все это пофиг, а вот за пацана, в тело которого я попал, все равно обидно, ведь, как ни крути, а сломали ему жизнь из-за этих заморочек.

Утром я проснулся от тихого попискивания, ворчания и боли в мизинце правой руки.

Сам не понимаю, как не хлопнул второй рукой по наглому шерстяному злодею, терзающему острыми зубами мой мизинец, только чудом сдержался.

Странно прозвучит, но этот мелкий паразит, которого я вчера пригрел, просился в туалет, по крайней мере, я именно так понял его устремления.

Пришлось вставать и нести этого флибустьера недоделанного на улицу, и я правда угадал его желание, потому что стоило только опустить его на землю, как он тут же раскорячился, даже глаза прикрыв от блаженства.

Сделав свои дела, щенок шагнул в моем направлении, задрал голову, чуть склонив её набок, и коротко тявкнул, как будто говоря «что уставился, корми давай меня».

Вот не знаю, как это у него получилось, но я точно понял, чего ему надо. При этом он все проделал настолько деловито и смешно, что не рассмеяться было невозможно, что, собственно, я и сделал. Чуть успокоившись, только и произнес:

— Ведёшь себя, как разбойник какой-то, ну или пират.

На этом слове запнулся, чуть подумал и решил:

— Точно, ты теперь будешь Пиратом, подходит тебе эта кликуха.

Щенок будто понял, что я ему сказал, мотнул головой и снова тявкнул. Пришлось брать его на руки и идти за вчерашней кашей, благо щенок уже ест все подряд, и её специально немного оставили именно для такого случая.

Наблюдая, как Пират сражается с завтраком, я пытался для себя решить нерешаемую задачу: как с ним быть дальше. Мне скоро на тренировку уходить, а семья ещё дрыхнет без зазрения совести, и оставить его, по сути, не с кем. Не хотелось бы пока бросать его без присмотра, малявка ещё совсем, но и с собой брать не вариант. Вот и ломал голову, как быть и что делать.

Зря переживал. Пират, налопавшись, начал устраиваться досыпать, прямо возле тарелки свернувшись в клубочек.

Мне только и осталось, что отнести его обратно в землянку и там уложить на свое спальное место. Одновременно я подумал, что нужно ему подстилку какую-нибудь организовать, чтобы и у него был свой угол.

Разобравшись со щенком, я отправился к озеру. Сегодня тренировка должна быть на окраине слободы, рядом с выпасом, куда перегнали лошадей.

Наставники уже были на месте, притом сразу оба, и дальше начались привычные страдания, правда, недолго.

Через какое то время появился кузнец Кузьма с горящими глазами и, не обращая особого внимания на Святозара и дядьку Матвея, уведомил меня, что он всё-таки соорудил горшок, который держит высокий жар, по крайней мере, его раскалили добела, и он не поплыл.

В этот монолог вмешался Святозар, который с улыбкой спросил:

— Сделал и сделал, от Семена-то ты чего хочешь?

Кузьма посмотрел на Святозара странным маньячным взглядом.

— Так он видел, как хорошее оружейное железо делают, вот я и подумал, что перед закладкой было бы хорошо, чтобы он посмотрел, так все делаю или нет.

— Да я же рассказал все, что знал, — уточнил я.

— Мало ли, может, ещё что вспомнишь, когда начнём наполнять горшок, — парировал Кузьма

— О чем вообще речь? — спросил дядька Матвей.

— Вот он, — указал на меня пальцем Кузьма, — видел, как выделывают железо, пригодное для изготовления хорошего оружия. Я сейчас хочу попробовать изготовить такое железо, и мне надо, чтобы парень, посмотрел все ли правильно я делаю.