В общем, увлекся и пропал. Так и ходил по сети туда-сюда, выпутывая рыбу, которая лезла, будто ей мёдом в сети намазано. Не успевал выбрать с одной стороны, как с другой уже сидела новая. Устал, как собака, и промок, как тютень перепуганный, но и счастья было полные штаны, никогда у меня не было такого улова, вообще что-то запредельное. Остановиться смог, только когда осознал, что складывать рыбу больше некуда, реально лодку переполнил.

Надо сказать, что свидетелей этого моего промысла хватало. Люди из-за мешающего работать на огородах дождя возвращались из слободы и многие оставались на берегу озера, с интересом наблюдая за моими метаниями.

Среди них был и Прохор со своим сыном Степаном, который, стоило мне подойти к берегу, произнес:

— Это как ты её столько поймал?

— Случайно, — улыбаясь, ответил я. Настроение у меня было замечательное, и я в этот момент любил весь мир, поэтому и ответил полушутя. Рыбаки знают такое состояние души, когда адреналин зашкаливает, а улов лучше не бывает, и они меня точно поймут.

— Может, и нас научишь так же случайно ловить, — как бы в шутку спросил Прохор. Я же, посмотрев сначала на улов, а потом в сторону сети, ответил, пожав плечами:

— Почему бы и нет. Рыба-то все равно больше не нужна, я и с этой не знаю, что делать.

С этими словами я причалил, привязал лодку и перебрался к дядьке Прохору, велел «пошли тогда к сети» и указал пальцем направление, при этом подумав про себя: «а ведь рыбу действительно не знаю, куда девать, при всем желании нам её не переработать в полном объеме, подготавливая к копчению, и тем более не съесть».

Много времени на то, чтобы показать, как выпутывать добычу, не понадобилось. Убедившись, что казаки правильно поняли, что и как делать, попросил доставить меня обратно. Нужно что-то решать со своей добычей.

Пока возвращались, я несколько раз предупредил Прохора, чтобы они с сыном обращались с сетью аккуратно и не вздумали её рвать, выпутывая рыбу, а то они силы не чувствуют, а мне не хотелось бы лишиться такой снасти.

Тот, естественно, клятвенно обещал обращаться с ней нежно, как с любимой женой.

На берегу застал возле своей лодки настоящее столпотворение. Народ потихоньку прибывал, возвращаясь из слободы, и не мог не заинтересоваться происходящим, им даже дождь не помешал потешить свое любопытство. При этом, правда, никто даже не подумал взять себе без спросу часть рыбы из переполненной лодки, тут так не принято.

Хорошо, что здесь обнаружились и пара старейшин, один из которых был как раз Макар, который совсем недавно неласково встретил меня на этом озере.

Так вот, хорошо, что эти старейшины здесь были, и мне не пришлось думать, куда девать рыбу. Стоило только намекнуть, и они взяли решение моей проблемы на свои широкие плечи. А плохо то, что рядом с Макаром терся его внук, которому я поправил физиономию, приведя её в «нормальный» вид, который зыркал на меня исподлобья совсем уж какими-то шалыми глазами.

Нет, конфликта у нас тут не возникло, но понимание, что рядом со мной живёт непримиримый враг у меня теперь стопроцентное, а значит, стоит учитывать это в дальнейших раскладах.

Макар, кстати, сделал было попытку примирения в том плане, что очень подробно начал расспрашивать о сети, на которую я ловил, и закидывать удочку на тему заказа-покупки подобной, но глядя, что, как только он со мной заговорил, внук тут же отвернулся и направился вон, он только вздохнул тяжело и съехал с темы.

В общем, рыбу старейшины пообещали разделить между всеми жителями лагеря по справедливости и лодку потом мне вернуть отмытую, на чем я особо акцентировал их внимание. Просто если сразу её не помыть, потом запах рыбный хрен выведешь. Решив главную проблему, сам я подхватив сазана покрупнее с даже на вид икряным брюхом тут же отправился к семье. Всё-таки мало приятного мокнуть под дождём, да и Святозар уже должен скоро подойти, к разговору с которым не мешало бы подготовиться.

Со Святозаром договорились.

Он, подобревший после доброго куска сазана, съеденного во время ужина, уже не рычал, как прежде, и разговаривал вполне нормально.

Мы договорились, что половину светлого времени я занимаюсь своими делами, а вторая половина, несмотря ни на что, отводится для воинских забав. Последнее выражение это от него.

Бабушка, ставшая свидетельницей этих договоренностей, было заикнулась, что слишком много времени уйдёт на забавы, но Святозар пресёк эти разговоры, уточнив, что и отведенного для занятий времени мало. А мне дополнительное его сокращение на пользу не пойдет.

В общем, день закончился для меня вполне нормально, и засыпал я в добром расположении духа.

На следующий день утром Святозар растолкал меня ещё затемно и со словами — Хватит уже нежиться, работать пора — погнал, на ещё одну незнакомую мне поляну, уже четвертую, где он с наслаждением косил сено, а я снова умирал с дубинками или пикой в руках.

Я уже думал, что останусь без завтрака. Но нет. Старик притащил с собой два здоровых куска рыбы и приличный по размеру жбан кваса. Поэтому, когда солнце уже полностью взошло, мы с ним слегка перекусили, а я ещё и отдохнул малость. Плохо, что за хлеб он не подумал, но и так рыба провалилась как в пропасть, будто её и не было.

После завтрака мне снова пришлось лить пот литрами и размышлять о том, что, похоже, салу завязаться на мне не светит ни разу, не высохнуть бы подобно таранке.

Хорошо, что хоть Святозар два раза оставлял меня на время одного и можно было чуть сбавить темп в его отсутствие, а то совсем кранты. Он не забыл за моего братика и не поленился сходить за ним, а потом и отвести обратно. Так что я не один страдал из нашей семьи.

На обед направились к нам, снова кушали рыбу. Правда, в этот раз в виде ухи. Но подобная диета мне все равно как-то не по душе. Если так и дальше будет, то ну её нафиг эту рыбалку. Все ведь хорошо в меру.

А вот после обеда Святозар неожиданно потащил меня в слободу, пробормотав что-то вроде — Вопрос к тебе есть у общества.

Честно сказать, удивил. Вроде ничего нигде не натворил и вдруг вопрос, да ещё от общества. Странно все это.

Хоть и понятно, что скоро узнаю, что и как, а все равно любопытство покоя не давало. И я попытался выведать у Святозара, что это за вопрос образовался. Только тот не стал рассказывать, отмахнулся типа — узнаешь скоро — и на этом все. Казалось, у него снова почему-то испортилось настроение, только непонятно, из-за чего. Вроде все время рядом был и всем доволен, а тут снова морда хмурая.

В поселении сразу направились к войсковой избе, где я (если не считать тогда в круге) чуть ли не впервые увидел всех старейшин, собранных в одном месте.

Когда зашли казаки, до этого что-то бурно обсуждающие, дружно замолчали, а Святозар, обращаясь ко мне, произнес:

— Семен, обществу нужно, чтобы ты передал ему свою сеть и коптильню. Взамен мы всем миром поможем тебе построить новый дом, как ты и собирался сделать. Что скажешь?

Как только Святозар высказал это пожелание, у меня неожиданно всплыл очередной пласт воспоминаний предшественника. Непонятно только, почему это случилось именно сейчас.

Так вот, оказывается, старейшины сейчас хитрят или разводят меня, как дурачка несмышленого. Дело в том, что у казаков и без этого всего есть традиция помогать друг другу в строительстве. Достаточно кинуть клич по поселению. и народ подтянется на день-два помочь построиться. Не все. конечно, а те, кто сможет. Но придут обязательно, а соседи так и в полном составе, то бишь целыми семьями.

Правда, у хозяев стройки есть обязанность — накормить эту всю ораву обедом и ужином. Но это уже другой вопрос.

Раньше, когда мы были чужими, на клич вряд ли кто-то откликнулся бы. Сейчас же народ подтянется обязательно.

Мне теперь стало ясно, почему бабушка первым делом, когда мы коптили рыбу, понеслась угощать именно казаков, что помогали мне строить землянку. Она их так благодарила, потому что во время этой самой стройки обедом и ужином покормить не смогла.