Отец братьев и сестры женился на маме позже, уже на взрослой женщине, ну или, может, его женили, тут фиг разберешь все эти расклады. Почему-то же они бежали от этого боярина, моего биологического отца, который, как я теперь знаю, вполне себе живёт и здравствует.

Бабушке, кстати, по маминой линии пятьдесят пять, столько же, сколько мне было в прошлом мире, но выглядит она на все семьдесят. Помотало, похоже, ее по жизни, да так, что высохла вся напрочь.

В общем, грустно все здесь, и я, признаться, когда понял, что, как и почему, действительно растерялся и тупо не знал, как быть и что делать.

Семья здесь проживает уже три года. Прибыли как раз сразу после рождения Ивана, родами которого мама и умерла от горячки. А отец, которого мой предшественник, как ни странно, любил и почитал настоящим отцом, помыкавшись в нищете, ушёл с местными казаками в поход, надеясь таким образом поправить дела, и там сгинул, что и неудивительно, учитывая тот факт, что был он совсем не воином, а крестьянином, никак не обученным воевать.

Если кратко подвести итоги, из плюсов только одно то, что маг каким-то образом, переселяя меня сюда, смог оставить мне память прошлого владельца тела, все остальное, как я уже сказал, очень грустно.

Кстати сказать, парень, в тело которого я здесь угодил, погиб. Забили его напрочь местные молодые казачата, с которыми он конфликтовал с самого своего здесь появления.

Он и кличку Дикий получил из-за этого противостояния, резким был и упрямым до невозможности, прямо как я в прошлой жизни. Дрался до конца и в прямом смысле зубами выгрызал место под солнцем (реально откусил кусок уха одному из противников).

Тоже, кстати, проблема, которую придётся решать помимо прочих, благо хоть тело маг, прежде чем поместить в него моё сознание, вылечил и даже, наверное, довёл до идеала. По крайней мере, мне так кажется, потому что энергия из меня сейчас прёт со страшной силой, буквально выплескаясь через край, да так, что летать хочется.

Анализируя жизнь парня до моего появления, я как ни старался, все равно в полной мере так и не смог понять, как его семейство здесь до сих пор не передохло с голода.

Нет, понятно, парень батрачит у зажиточных казаков за еду. И, кстати, сверстники забили его, когда он в небольшой заводи ловил рыбу руками, чтобы хоть как-то разнообразить скудный стол родным.

Сука, рыбу ловил руками, и у него это получалось. Жесть жёсткая, и по-другому подобное не назвать.

Так вот, судя по воспоминаниям, заработанного им никак не могло хватить для пропитания пяти человек, вот вообще никак. Поэтому я и задаюсь вопросом как они до сих пор выживали.

На самом деле по прибытии сюда семьи местные казаки на первых порах помогли и неслабо, другое дело, что распорядился этой помощью отец совсем не по-хозяйски, в первую же зиму угробив подаренную лошадь и пустив под нож другую живность живность.

Похоже, думал, что его здесь каждый год так поддерживать будут, а в итоге встрял по полной программе и семью подвёл, как здесь говорят, под монастырь.

Очнулся я в этом теле, похоже, сразу же после гибели парня, ну или, может, почти сразу, по крайней мере спины уходящих с места преступления казачат заметить успел.

Приблизительно час понадобился, чтобы осознать впитать чужие знания и принять сам факт произошедшего, ну и совсем немного времени, чтобы наметить для себя первые шаги в этом мире.

Понятно, что вот так вот сразу со старта решить проблемы не получится при всем желании, но кое-что начать делать для выживания родных, бросать которых я и подумать не мог, можно и нужно, благо руки растут из нужного места.

Многого — по понятным причинам — не сделать, но вот накормить семью именно сейчас вполне реально, ведь на улице конец весны и самое голодное время года позади.

Сейчас уже без проблем можно собирать некоторые дары леса, типа грибов или ранних ягод, да и вода в реке прогрелась достаточно, чтобы плескаться в ней без особого риска заболеть.

В общем, не все так плохо, как кажется на первый взгляд, а значит, нефиг истерить и переживать, работать надо, и все наладится, потому что по-другому и быть не может.

Поднявшись на ноги (а я после переноса сознания так и валялся на берегу реки обнаженным), первым делом занялся ревизией имущества.

Особо, конечно, осматривать было нечего, но с чего-то ведь надо начинать. Итак, одежда, состоящая из сильно вытертых, местами с прорехами, полотняных штанов и рубахи, ничего кроме брезгливости не вызывала, а сплетенные из липового лыка лапти так и вовсе вгоняли в тоску.

Единственное, что чуть подняло мне настроение, — это обнаруженный в лохмотьях обычный небольшой ножик с лезвием сантиметров десять и наборной рукоятью из бересты. На самом деле странно звучит, что я, получив память предшественника, радуюсь подобным находкам. Да, получил-то я ее получил, но работает она как-то странно: чтобы вспомнить что-то, нужно это увидеть, услышать или, может, просто об этом подумать. В общем, она как бы есть, но при этом находится будто в спящем режиме.

Поэтому и обрадовался этому ножику, ведь нужен он мне вот прямо здесь и сейчас.

Просто прикидывая, с чего бы начать здесь свой жизненный путь, я не придумал ничего лучше, чем в первую очередь наполнить хоть чем-нибудь свой желудок. Жрать потому что хочется как никогда в жизни, прям до зуда в черепушке, когда ни о чем другом кроме еды думать в принципе не получается.

А чтобы его наполнить, надо сообразить, чем, и добыть это.

Парень до моего появления и до того, как его пришли убивать, пытался ловить рыбу и даже поймал одного небольшого линя, вытащив его из-под обрывистого берега, но эту рыбину уволокли с собой избившие его казачата.

В общем, обрадовался я ножу, потому что собрался ловить раков, а складывать их некуда. А годом я нарежу веток ивы, из которых можно будет сплести какое-нибудь лукошко, благо представление, как это делать, я имею. Нет, я не мастер в этом деле, но кое-что умею.

Как бы ни хотелось жрать и как бы меня голод ни гнал на добычу еды, а первым делом я всё-таки занялся, как ни странно это прозвучит, стиркой.

Очень уж духовитыми оказались принадлежащие мне лохмотья, их было неприятно даже в руки брать, не то что надевать.

Пока стирался, попутно размышлял о распорядке дня парня, который меня в какой-то мере поражал, если не сказать хлеще.

Вставал он с рассветом и сразу двигал по давно установленному маршруту, до обеда занимаясь помощью по хозяйству нескольким зажиточным казакам. Ничего серьёзного пацану не доверяли, так, убрать навоз, натаскать воды или нагрубить дров, в общем, обычная хозяйственная суета. При этом все, кому он до обеда помогал, даже не думали его покормить, все заработанные продукты (кто что даст, договоренностей никаких не было) хозяева подворьев, где он трудился, отдавали бабке парня, собственно, за счёт этого родные и выживали. Сам парень получал свой кусок хлеба, работая вторую половину дня у одного из местных авторитетов из так называемой старшины. Вот там его кормили даже два раза в день — перед началом работы и по её окончании. Правда, работал он у этого довольно прижимистого казака четыре дня в неделю, оставшиеся три дня — как повезёт. Иногда кто-то звал помочь с тем или другим делом, иногда — нет, вот и получалось, что парень реально жил впроголодь, а вернее, тупо выживал как мог, пытаясь поймать рыбу или разыскивая в лесу прошлогодние лесные орехи, которые позже будут называть фундуком.

Понятно, что меня такая жизнь в принципе не устраивает, правда, думать, как её изменить, именно сейчас совсем не получается. Жрать хочется со страшной силой и ни о чем другом не думается.

Постирав хоть как-то одежду, развесил её на ветках кустарника сушиться и отправился резать ивовые прутья.

Как ни торопился изготовить это лукошко или, скорее, корзинку (всё-таки лукошко делается из липового лыка), а потратил больше двух часов. Не знаю, может, кто-то справится быстрее, для меня и это космическая скорость, не мастер я в этом деле, поэтому корзинка получилась страшная, как сама нынешняя жизнь.