Утырок и Ублюдок, дожидавшиеся меня у трапа, пошли за мной следом.

Прогулочным шагом отвечая на приветствия буквально всех встречных, я за полчаса добрался до зала совета Капитанов.

Я знал, что никакого собрания сегодня не назначено, но тут как всегда толкалось несколько десятков капитанов, в надежде уловить драгоценные новости, или упасть на хвост удачному рейдеру.

Я оставив Утырка и Ублюдка снаружи, не привлекая к себе внимания приблизился к тесной кучке капитанов, собравшейся в зале недалеко от ворот. Среди них узнал Великорнову и Ларцова. Важные люди, интересно, о чем они говорят?

— Экипажи бунтуют, никто по прежнему обычаю летать не хочет, — излагал один из капитанов. — Во всех кабаках рассказывают, что капитан с «Кархародона» договорился с демоном из бутылки, и теперь они летают по Войду без принесения жертв, вот так вот, по-свойски.

— Да ну, брехня, — была высказана недоверчивая реакция. — Бутылка? Ну, конечно! Пить меньше надо!

— Я сама эту бутылку видела, — произнесла Великорнова.

— Да когда такое было, чтобы без жертв? — не соглашался недоверчивый оратор. — Обязательно будут жертвы! Будут!

— Комы на вас нет, — сказала Великорнова. — Болтуны позорные.

— А ты нас Комой не пугай! Мы пуганые! — возбудился оратор. — Капитанов пострашнее мы мертвыми видали.

— Че прям пострашнее? — с любопытством вступил я непрошенным в разговор.

Великорнова, увидев меня, подняла удивленные брови, тоже не ожидала тут меня сегодня увидеть.

— Да сколько угодно, — отмахнулся оратор, не оглядываясь на меня. — Чем туша больше, тем хоронить глубже. Сколько мы таких великанов по биореакторам позасовывали, не счесть их.

— Что прям лично засовывал? — просто для протокола поинтересовался я.

Говорун по вытянувшимся лицам слушателей наконец заподозрил неладное. Сжался, обернулся.

— Ой, Кома! Так это ты? А я и слышу, голос-то вроде знакомый.

— Так, значит, ты, как опытный специалист в утилизации отходов, советуешь мне присмотреть себе биореактор по росту? — тонко усмехнувшись, осведомился я.

— Да что ты, Кома, — всплеснул руками этот специалист по научной рециркуляции трупов. — Это же так, шутейки между своими, что ж нам, не шутить уже больше…

— Сгинь, — посоветовал ему я.

И он немедленно совету последовал.

— Ко мне есть еще какие-то вопросы, коллеги? — поинтересовался я.

— Да, — произнес Ларцов, как обычно ковыряясь у себя под неухоженными ногтями кончиком длинного трехгранного стилета. — Всех крайне заинтересовало топливо, которое ты использовал в последнем рейде. Поговаривают, это нечто невероятное.

— Да не такое уж и невероятное, — усмехнулся я. — Всех желающих я приглашаю в мой топливный консорциум, поучаствовать в прибылях от распространения новой топливной формулы.

— Прям всех? — кажется искренне не поверил мне Ларцов.

— Всех-всех, — весело подтвердил я. — Людьми двигатели заправлять больше не будут. Уж я об этом позабочусь.

— А ты оптимист, — заметил Ларцов.

— Просто разбираюсь в экономике межзвездных перелетов, — легкомысленно бросил я. — Всё сходится, объем рынка, транспортное плечо поставок, складские запасы, кредитование. Всё.

— Вот это в тебе самое неприятное, — легонько скривившись заметил Ларцов. — Компетентность эта твоя прям нечеловеческая.

— Я хорошо учился в школе, — пожал я плечами. — Ничего уже не могу с этим поделать. Придется потерпеть, эту мою неприятную сторону.

— Ну, ради прибыльного дела, я готов, — отозвался Ларцов. — Что ты хочешь нам предложить?

А хотел я им предложить, прямо тут, прямо не сходя с места нечто вроде сетевого маркетинга, или пирамиды, назовите как хотите. Я раздаю оптовые партии топливных элементов, они же терраформные бомбы, но я об этом им не скажу — пятерым присутствующим капитанам. И вознаграждаю их из своей доли за каждый новый торговый контакт, которых они могут заводить под собой насколько нервов хватит.

Тут главное начать, столкнуть первый камешек с вершины пирамиды, а там сама родимая пойдет. Жить всем хочется, а получить внезапный ослепительный аргумент в голову при решении простого логистического вопроса по доставке банды вооруженных головорезов из пункта А в пункт Б никто особо не мечтает. А тут — чистая прибыль от торговли и расширения сбытовой сети. Мое предложение неотразимо, и я это знал.

Не прошло и получаса оживленных прений, как Топливный консорциум Гуля был благополучно утвержден. За мной оставались монопольные поставки топлива на рынок и два голоса в совете директоров-капитанов, у нас тут, знаете ли, не военная демократия, у нас тут лютый безжалостный хищный корпоративизм, и не надо тут иллюзий.

Никто их и не питал.

— Да ты прям акула, — произнесла Великорнова, когда мы закончили первое стоячее заседание верхнего уровня сбытовой сети и отошли с нею в сторону, чтобы перекинуться парой слов не про бизнес. — Кархародон прям.

— Да ну, брось, — усмехнулся я. — Я тут простой посредник, бессребреник, можно сказать. Акт чистого альтруизма с моей стороны. Вам девяносто процентов прибыли, семь — изготовителю топлива. Вот так и буду на эти три процента прозябать.

— Да ты рассказывай мне, — захохотала Великорнова, — Я сложные проценты считать ещё умею!

— Но ты же никому не скажешь? — усмехнулся я.

— Дело отличное, пусть все думают, что имеют больше тебя, — Великорнова пожала плечами. — Мне моего хватит.

Тут мне позвонила Октавия.

— На связи, — произнес я в гарнитуру.

Октавия, на днях быстро уловив суть проблемы со связью на Гуле, быстро подобрала для нас недорогое и защищенное решение.

— Мы достигли соглашения, господин рыцарь, — сообщила она.

— Без проблем? — уточнил я. — Как он все воспринял?

— Полное взаимопонимание. Мгновенно принял решение, когда я сообщила, что вы изволили посетить Гуль инкогнито. — произнесла Октавия. — И я его могу понять. Бедняга настрадался. Вокруг ни одной близкой души, одни коматозные зомби. Он тут даже создал себе субличность, просто чтобы было с кем поговорить. На что угодно пойдешь, лишь бы выбраться отсюда. Я пообещала ему тринадцать тысяч сеансов личной инфраструктурной терапии по исправлению модели, просто от доброго сердца, не могу спокойно видеть во, что он превращается.

Нда, кое-кто, чтобы уйти от одиночества, пойдет на что угодно, даже на добровольную шизофрению.

— Хорошо, — произнес я. — Будем на связи.

Октавия отключилась.

— Рабочий звонок. — улыбнулся я Великорнове. — Уже закончил.

— Может, отойдем, обмоем это наше соглашение в теплой глубокой ванне с душистой пеной и настоящей водой? — просто от широты души предложила мне Великорнова.

— Неотразимое предложение, как всегда, — улыбнулся я верной боевой подруге и деловому партнеру. — Но скоро тут должен появиться один мой старый приятель, хочу сначала поговорить с ним по душам.

— Это кто? — удивилась Великорнова.

— А вот он, собственно, и явился, — кивнул я на вход.

Великорнова обернулась. Глаза ее распахнулись от удивления:

— Череп?

— Он самый, сладкая моя, — произнес я, пока не привлекая к себе внимания. — Он самый.

Если бы Черепу позволяли бы габариты, он бы пинком выбил бы многотонную дверь в совет Капитанов. А так он просто ворвался в общество, злобный, как амборская гиена на выпасе.

— Какого черта? Или мало я вас стрелял, сволочи позорные! — заорал Череп с порога. — Мы же обо всем уже договорились? Вы чего творите? Какие вы, нахрен, пираты? Вы жалкие побирушки! Куда все подевались? Где приготовления к рейду! Где ваши корабли? Все команды на берегу лясы точат по кабакам! Вы охренели тут все, пока меня не было⁈

— Грубо, — покачал головой Ларцов. — Как грубо, капитан Череп. Грубо и незаслуженно.

— А вы заслужите, я тогда вас точно через одного расстреляю, — опасным тоном сообщил Череп, но Ларцов, крепкий мужик, даже бровью не повел. — Где капитаны моей фракции? Куда они все разбежались⁈