Везде стояли дополнительные знаки повышенной опасности: агрессивная биота, непериодические источники жесткой радиации, гравитационные аномалии, трудно детектируемые скопления прозрачной пыли, даже дрейф основных физических констант имеется, охренеть вообще.

— Что ты, черт возьми, такое? — произнес я.

Но не получил ответа.

Но я получил координаты пяти мест в Войде, где было скрыто нечто.

Даже не знаю что. Предыдущий капитан на «Кархародоне» у нас был тот ещё был сорвиголова.

Места даже на схеме обозначены как крайне неприятные и не дружелюбные. В такие суются люди которым терять нечего. Ну, да вроде моих подопечных господ пиратов…

Блин, как же неудобно без Внутреннего Экрана. Я добыл из стола рулон бумаги — понятия не имею, кому нужен такой длинный свиток такой стрёмной рыхлой бумаги — и отмотал от неё кусок. Грифелем нанес на свиток строчки координат на двухбитном диалекте, потом сложил и спрятал в нагрудный карман пыльника.

— Спасибо, схему можно убрать, — произнес я. — Чем ты ни было.

Схема начертанная дымом в спертой атмосфере каюты истаяла в воздухе.

— Я заберу тебя с собой, если никто не против, — произнес я.

Но чертова бутылка никак на это не отреагировала.

— Надеюсь, я не пожалею об этом, — произнес я, и сунул бутылку в глубокий боковой карман, словно специально пошитый для бутылок разнообразного назначения. Да, может и действительно специально сшит для всяких попутных бутылок, кто их, пиратов, там разберет.

— Ну, что, светлейший князь? — бросил я Потемкину, сладко дремавшему на моем плече. — Двинули? Нас ждут великие дела.

С тем я и покинул сие прибежище одинокой депрессии и изощренного саморазрушения.

А на выходе из каюты капитана меня поджидал комитет по встрече. Собрался он практически в том же составе, что приветствовал меня по возвращении из абордажа.

— Ну, что там? — почти хищно оскалился челночный старшина. — Капитан?

— А вы меня тут под дверью пасете, что ли? — прищурился я. — Ну, если что, я не оценил.

— Ну капитан! — взмолился челночный старшина. — Ну вы же всё понимаете! Сокровища! Старик припрятал где-то несметные богатства.

— Да уж, несметные, — усмехнулся я. — Только в этой каюте нет нихрена полезного, можете сами обыскать.

— Э-э, мы, пожалуй, воздержимся, — внезапно смутился такой весь из себя активный старшина Челночной палубы. — Почтение к памяти усопшего, ну, вы же понимаете…

— Да уж могу понять, — усмехнулся я.

И я, кажется, действительно понимал. Ой как не кисло прежний капитан экипаж построил. Держал их, судя по всему, в железном кулаке, если вон до сих пор опасаются перешагнуть порог его каюты. Мне самому бы так суметь.

— С чего вы вообще взяли, что у него за душой была хоть копейка? — прищурился я.

— Да как же? — удивился челночный старшина. — Это же все знают! Старик участвовал в нескольких удачных ходках, и потом припрятал награбленное. Все, кто с ним был, погибли давно, он один знал, где всё лежит! Я уверен, там много. Там на всех хватит! Да на них ещё один корабль купить можно!

Оно, конечно, всяко может обернуться, но один корабль не спасет отца просвещенного имперского абсолютизма. Мне нужны сотни кораблей. И размениваться на этакий романтичные, но смешные мелочи не вижу смысла. Разве что сами в руки мне упадут.

Мозг Октавии на этих весах тянет несравнимо больше.

Кстати, о птичках и зверьках! Хм!

А если направить неуемную энергию оголтелых кладоискателей в мирное, то есть в необходимое мне русло? Хм-хм!

— Ну, возможно, мне и попалась одна зацепка, — произнес я, оглядевшись и понизив голос до заговорщицки тихого. Участники заговора тут же сгрудились ко мне поближе. — В записках капитана упоминался некий информационный кристалл крупных размеров куполообразной огранки.

— И что? — прошептал челночный старшина.

— На нем записано всё, что нужно знать, чтобы найти его наследие, — со значением проговорил я. — Кто найдет кисталл, тот найдет путь. Ну, вы сами понимаете куда. Кристалл примерно таких размеров.

Я сжал кулаки и свел их вместе.

— Вещица немалая, — пробормотал челночный старшина. — Такой спрятать будет трудно.

— Вот и я так думаю, — кивнул я. — Кристалл где-то на корабле. Обыщите корабль снизу доверху палубу за палубой. Загляните в каждый пакет, под каждую койку, выверните все карманы.

— А что если найдем? — прищурился челночный старшина.

— А когда найдете, — ответил я. — Принесите его мне. Только я знаю, как его использовать. Мы найдем всё, что скрыто.

Комитет по встрече алчно переглянулся.

— И не тяните, — добавл я. — Кристал уже мог прикарманить любой на этом корабле. Кристалл нужно найти до того, как мы встанем к причалу, раньше чем появится возможность вынести его с корабля. Или мы вообще его уже никогда не найдем. Ищите.

Они все поняли. Они мгновенно рассосались в полутьме коридоров, чтобы искать, брать след, выбивать свидетельства и искать улики на всех подряд.

Надеюсь вы его для меня найдете, чертова свора. Хоть какой-то толк от вашей алчности.

Примерно через пять минут после того, как я слегка расслабился, меня снова постарались убить. На этом корабле это знак вежливости. Знак, что людям не все равно. Если тебя не пытаются убить, значит всем на тебя плевать и ты тут никто.

Только я вошел в старшинскую кают-компанию, как в меня пальнули. Ну что ты будешь делать?

Я кувыркнулся по полу в сторону, уходя из-под огня. Вот же, всё ж-таки есть толк от моего пурпурного уровня бластфайта, двигаться под огнем меня таки научили.

Позолоченный бластер уже у меня в руке, и я ещё в перекате открыл ответный огонь.

Ох, не зря я лично гонял личный состав с пушками к мишеням на космодроме. Я, конечно, не чёрный уровень Черепа, но тоже ничего.

А Потемкин, сибарит такой, вцепился в плечо покрепче и даже не изволил пробудиться. Мол, развлекайтесь, ребятки. Решите это дело по-пацански, между собой, а меня не будите.

Пролетающие надо мной болты поражали переборку каюты, высекая из неё искры, запах пережженного металла и сгоревшего пластика наполнил воздух. Я укрылся за опрокинутым столом, который град выстрелов тут же превратил в решето. Я перекатился за креслице, а потом пинком отправил его в сторону стрелявшего, и стрелок на загляденье всем, трижды поразил его в полете, вот такой молодец. Расстрелянное кресло, дымясь, приземлилось на палубу, а я из переката вскочил прямо перед стрелком и всадил ему между глаз увесистую рукоятку позолоченного бластера.

Глазки стрелка тут и закатились. Это был мой старый модный знакомый, сынок безвременно павшего папы-цвайхандера. Вышел из-под присмотра доктора и решил, что настало время для второго шанса. Или за папку решил отомстить.

В общем, тут я его обратно к доктору отправил, так у него между глаз хрустнуло. Тяжесть — это и впрямь надежно.

— Парень, — произнес я, склонившись над ним, отбирая бластер и выбрасывая из него батарею. — Займись чем-нибудь другим. Не знаю, модой может быть? А кровная месть — это не твое.

А доктору поручил накачать его транквилизаторами из коропративных запасов, взятых в деле на «Нострономиконе».

— И чтобы я его до конца полета больше не видел, — наказал я доктору. — Или я его прибью, наконец. Мое человеколюбие отнюдь не бесконечно.

— Понял, капитан, — отозвался доктор.

И я мог рассчитывать, что всё будет сделано наилучшим образом.

— Давайте я вас осмотрю, — добавил док.

— Зачем? — удивился я.

— У вас дыра в спине, — заметил доктор.

— Серьезно? — удивился я, ощупывая себя. — Ничего не чувствую.

— Снимайте этот ваш брутальный плащ, — заметил доктор. — Посмотрим, что у вас там.

Потемкин сладко дремал в гнездышке, которое я для него выложил из снятого плаща. А доктор тем временем осмотрел мою спину.

— Вам повезло, — заметил доктор. — Кожа этого плаща рассеивает температурный импульс, вас практически не задело.