Это ты так изящно намекаешь, что я во всем виноват? Ну-ну.

— Пацюк Игнатьевич, — задумчиво произнес я, глядя мимо возбужденного навигатора в недостижимые дали разума, где со скоростью клубящихся облаков под порывами урагана возникали и рассеивались воздушные замки моих далеко идущих планов. — А можно как-то оздоровить окружающее пространство? Думать мешают.

— Легко, — произнес Пацюк Игнатьевич.

Он подмигнул сразу подобравшимся Утырку и Ублюдку, те мгновенно переместились за спину недовольного навигатора.

— Чего? — нервно заозирался навигатор.

— Потухни, — буркнул ему Ублюдок с высоты своего немалого роста. — Кома думает.

Навигатор послушно потух.

— Спасибо, — произнес я.

И я думал. Думал. Думал.

Мало информации. Ни максимальной дистанции вражеских орудий, ни плотности противоракетной обороны в окрестностях нашего корпуса. Эта десятиголовая команда «Кархародона» невероятно неэффективная, где каждый гусь тянул в свою сторону, кто их на свободную охоту из сумасшедшего дома вообще выпустил? На что они вообще надеялись?

Где, чёрт возьми, капитан этого хищного корыта⁈ Когда он так нужен. Интересно, он наконец покажется, или этот кризис недостаточно масштабный, чтобы привлечь его высочайшее внимание?

Так, спокойно, играем от того, что на руках. Гребанные шестерки. Но и младшими картами можно распорядиться грамотно.

Тем временем за моей спиной собрался кворум навигаторов и старшин с других палуб и они обсуждали самую любимую крысиную забаву, как бы половчее свалить с этого гибнущего корабля.

— Если все шлюпки стартуют разом по всем доступным направлениям, есть шанс уйти хотя бы половине, — вещал старшина челночных. — Остальных расстреляют как в тире. Так, может, и подберёт кто.

— Ага, — протянул, Рыжий. — Подберёт, и через пару дней прорвавшиеся позавидуют, расстрелянным.

— А ты что предлагаешь? — оскалился челночный.

— Я⁈ А что ты предлагаешь! — вскинулся Рыжий в ответ. — Сам понял-то? Дрейфовать до Гуля на ионниках примерно два года! Не выживет никто!

— Успокойтесь все, — произнес я, не оглядываясь. — Я его опознал.

— Серьезно? — удивились присутствующие. — Как это?

А так. Потому как у меня в башку весь реестр существующих во вселенной кораблей вколочен. Имперских так точно всех. А это был имперский корабль. И путем исключения всех невозможных вариантов я получил единственный реальный.

— Это имперский прыжковый тягач, — произнес я. — А кажется таким здоровым оттого, что нагружен сверх меры. Вот это грузовые сборки контейнеров что он тащит за собой. На них приходится основная масса.

— Он там целую карликовую планету везет, что ли? — нахмурился Пацюк Игнатьевич.

— Посмотрим, — ответил я.

А я смотрю присутствующие заметно оживились, уже с таким нескрываемым хищным интересом смотрели на приближающийся корабль.

— Вы там булки-то не расслабляйте, — процедил заметивший смену общего настроения Пацюк Игнатьевич. — У них на борту противометеоритное оборудование есть. Продырявит нас в шести местах, как тузик грелку. Как дети, ей богу, пираты хреновы, бабушкины пирожочки на школьной прогулке…

Тягач вез, конечно, не карликовую планету, но почти. Судя по огромной надписи на борту, это был биотный танкер «Ностромикон» под номером 180 тысяч с чем-то.

— Небогато, — буркнул Пацюк Игнатьевич оценив информацию о цели. — Но можно чем-то поживиться.

— Можно захватить пленных, — вкрадчиво проговорил челночный старшина.

Я недовольно покосился на этого вкрадчивого беса, и он мгновенно сдал назад.

Следовало ожидать, что идея с захватом пленных, чтобы скормить их двигателю невероятно возбудит местный олигархат.

Только вот щаз. Никого я скармливать не позволю. И, кажется, я ясно выразил свое намерение — меня поняли без слов и подались назад.

— Теперь, главное, не спугнуть, — произнес я. — Продолжаем делать вид, что мы подстреленная утка. Пусть подойдут поближе. Эй, там, кто-нибудь! Дайте знать цвайхандерам, что тут вкусное мимо проплывает!

Я ради общего дела был готов поступиться чувствами, и готов простить бедных ублюдков с двумя бластерами. Мне не впервой. Я свой шаг навстречу сделал, посмотрим чем они ответят.

Ответили они мне тем же посыльным, что мы к ним отправили. Он вернулся минут через десять, с ответом. И ответили они довольно предсказуемо. У него на лице все было написано. Ну, лицо они ему в кровь разбили. Тоже своего рода жест невероятного человеколюбия, а ведь могли бы и художественнее, ножичком по горлу.

Надо же, какие бедные котики. Обиделись они…

Я вот не понял. Они чего вообще ожидают в такой ситуации? Им особое приглашение, что ли, нужно? Или лично от меня униженная мольба о прощении? Да и пожалуйста, обойдемся без обиженок.

Мне очень надо на этот корабль. Я готов. Ну а что? Я же бластфайтер в конце-концов. Пурпурный — но, тем не менее.

Блин. Всё как всегда. Всё приходится делать самому.

Да, Саша, да. Вот так вот.

Назвался груздем — полезай в кузовок. Играешь в пирата — сумей грамотно организовать абордаж гражданского имперского судна. А компромисс между желанием выжить, далеко идущими целями и законом — найти получится, в этом я был уверен.

— Ну, если хочешь сделать хорошо, сделай это сам, — с моей самой аутентичной улыбкой хищного космического волка произнес я. — Обойдемся без обиженок. Штурмуем сами, без уродов.

— А ты затащишь абордаж-то? — с сомнением произнес старшина челночных. — Это не крыс по клетке гонять. Тут разуметь нужно.

Я со сдержанным удовлетворением улыбнулся старшине, от чего тот слегка спал с лица.

— Абордаж — мое хобби, мой дом, мой хлеб насущный, — снисходительно объяснил я. — Моя подлинная любовь. Не рассказывай ничего мне об абордаже, все, что ты можешь о нем знать, это ты через десятые руки узнал от меня.

— Охренеть, у тебя неподъемное самомнение, — несколько подавленно отозвался старшина.

Я улыбнулся ему тепло, как малолетнему внуку, потешающему своим забавным недоверием матерого престарелого патриарха.

— Не бзди, — буркнул Ублюдок. — Затащим.

— Да чем вы тут затаскивать собрались! — взорвался старшина. — У вас же нет ничего! Ни доспехов, ни оружия! Ни оборудования!

Во! Заметили, что он уже не с нами? Что мы тут сами по себе.

— Импровизируем, — отозвался я. — Если потребуется — изменим окружающие ландшафты.

— Окружающие… чего?

— Противник потеряется на незнакомой местности, и придёт в полную небоеготовность. В этом смысл, в этом наша стратегия. А если серьёзно, Пацюк Игнатьевич, что у нас есть подходящего на палубах?

— Ну, если подумать… — почесал седую щетину добрый дедушка. — Кое-что можно сообразить.

Ну, мы и сообразили.

Раздали всем участникам абордажной партии по паре бластеров и несколько шоковых гранат. Ножи с кухни, какие были. Дубинки, сделанные из голеней сломанных сервов.

Усилили спасательные скафандры пожертвованными доком из запасов госпиталя лангетами бытовой палубы. Где-то гибкой арматуры и стяжек взяли с ремонтной. Выглядели эти скафандры после такого улулчшения невероятно скелетоподбно и зловеще.

Водрузили щит из бортовой бронеплиты на тяжелого погрузчика с челночной палубы, сообразив импровизированные штурмовые доспехи первой линии.

В партию добровольцев влился Рыжий, наравне с Утырком и Ублюдком. Нарядился в скафандр тяжелой защиты для работы в реакторах. В таком ходить нельзя без сервоусилиения.

— Корабль синхронизировал скорости, — сообщили мне с навигационной палубы, продолжавшей наблюдение за событиями. — Сближаются.

— Клюнули, — довольно, заключил я.

Ну, ещё бы им не клюнуть. За такой кораблик можно и заметный приз оторвать у одного из скупщиков мертвых остовов в пограничных мирах.

— На позицию, — скомандовал я.

И мы выдвинулись на штурмовую позицию для абордажных партий.

Пока мы шли по коридорам, гулко ступая по металлу палуб, нас приветствовали все встречные, хлопали по плечам, советы давали, приколисты. Добровольцев больше не было.